Я проснусь.. и буду пить чай

5

20:00:00:00

Сижу, оперевшись спиной о дверь и пью холодную воду. Руки покрыты шрамами, душа тоже пострадала. В комнате пыльно и холодно. Я думаю об этом парне. Почувствует ли он мою смерть? Если да, то как? Забудет, или нет? Как глупо, глупо, очень глупо, Даня. Я не перестаю разочаровываться в себе. Ежедневно скапливаются какие-то мысли, как в копилку, и им нет выхода. Они переполняют тебя и вводят в громкое отчаяние, а потом тебе стыдно, для кого же весь этот цирк был устроен. Я кричу и устраиваю игры на смерть, что является совершенно бессмысленным. Бессмысленно. Пустоты внутри нет. Мне не нужна эта тяжёлая, гнетущая пустота, которую я чувствую при встрече с соулмейтом. Я нуждаюсь в пустоте в мозгах. Я так устал от всех этих мыслей. Поскорее бы конец. Я слышу глухое стучание собственного сердца и скатываюсь на ковер, делаю последний глоток воды и закрываю бутылку. Ковер неприятно натирает спину и шею. А ещё он грязный.

Всю предыдущую неделю я лежал под двумя одеялами, ел холодную пиццу и спал. И не хотелось абсолютно ничего, впрочем, это обычное моё состояние. Я даже не включал компьютер. Деньги от прошлой зп остались, до следующей не доживу. Хорошо устроился. Из-за дичайшей усталости спал я уже по десять-двенадцать часов в день, и от этого становилось ещё хуже и тускнее. Комната постоянно находилась на проветривании, и я мёрз, но это мало помогало, потому что толстые слои пыли иногда поднимались из-за сквозняка. Их не видно, но из-за них задыхаешься. Прямо как моё состояние.

Тик-так. Тик-так. Кажется, за последний месяц меня хочет вывести из себя абсолютно всё, особенно эти часы и голоса в голове. Вместе это представляло из себя идеальную какофонию, пост-апокалипсис из звуков, шёпотов, тиканья и иногда моих всхлипов. И я, кажется, понял, что это из-за одиночества, но я настолько к нему привык, что оно стало мне вечным спутником. Да и людей нормальных не было. Иногда хотелось почувствовать чьи-то мягкие объятия, услышать голоса уже извне, чтобы это было настолько реально, насколько возможно. Но такие мысли вызывали лишь кривое подобие улыбки, и да, это невозможно. Я могу приподняться, но это стоит небольших усилий. Закружилась голова и потемнело в глазах, но я успел ухватиться за край деревянного письменного стола. Как же я запустил себя. Ну ладно, потерпи Дань еще 20  дней, и покончишь с этим. Хотелось покончить уже сейчас.

***

19:00:00:00

Вчера я отрубился в ванной. Это я понял сейчас, как только проснулся с синяками и в ужасном холоде. Вода лилась, глухо разбиваясь о металл. И сколько я на это потратил? На глаза навернулись слёзы, но я их не стал удерживать. Я не рыдаю, как маленькая девочка. По крайней мере, сейчас.

Воды всё-таки потратилось очень много. Как же хорошо, что я умру. И отплачивать не придётся. А ещё я стал замечать, что на место апатии иногда приходит сильная душевная боль. Они как два дежурных, сменяют друг друга, при этом работая с одной целью-унитожить меня. Странные сравнения, однако. А ещё я моментально понимаю, что выхода нет. Рано или поздно это должно было случиться. И это произошло очень невовремя.
Соулмейт. Его образ предстал перед глазами. Он может быть моим единственным выходом. Больше у меня никого нет. Каша в голове начала вариться ещё упорнее, а клубок мыслей наматывать новые круги. Меня прошибло новой эмоцией, и это было, как услышать треск в полной тишине. Как гром среди ясного неба. Я почувствовал печаль. Не это кричащее о себе чувство, что мы зовëм нервным срывом, а именно эта жалобная душещемящая боль. Я должен к нему пойти, верно? И тогда ещё должен был остаться? Я снова всё испортил.

Но идти я должен прямо сейчас. Я натянул на себя одежду, и решился.

Пошло оно всё.

А я иду к нему.