Кукла |ЗАКОНЧЕН|

Часть 6

Тело Локи восстанавливалось быстро, и все же ему пришлось несколько дней пролежать в постели. Первую ночь Фригг провела у его изголовья, потом покинула его и появлялась вместе с лекарем. Локи видел в ее глазах сочувствие и страх, но к ним была примешана жалость, и это его убивало. Один не пришел ни разу, и, хотя Фригг повторяла, что отец постоянно о нем спрашивает, Локи ей не верил. Настойки и снадобья притупляли боль, но все же не настолько сильно, чтобы Локи мог от нее отвлечься, а невыносимый зуд в сраставшихся костях донимал его так, что он напрочь лишился сна. И у него было много времени, чтобы подумать о том, как обошелся с ним Тор.
  Первые пару дней, несмотря ни на что, Локи ждал прихода брата и разочарованно вздыхал всякий раз, как отворялась дверь спальни. Он и ненавидел, и боялся, и страстно желал встречи, чтобы опровергнуть свои же умозаключения. Не раз, презирая сам себя, Локи представлял, как Тор входит, опускается у кровати на колени и, зарывшись лицом в одеяло, осторожно сжимает его пальцы, согревая в своих ладонях. Локи не хотел ни оправданий, ни просьб о прощении. Ему нужно было знать, что Тор любит его и больше не поднимет на него руку — за это он был согласен простить все обиды.       А обид было немало, и чем дольше длилось бесплодное ожидание, тем сильнее в сердце Локи разгорался гнев. Тор никогда не был ни ласков, ни заботлив, ни даже дружелюбен. В раннем детстве они худо-бедно, но ладили и могли играть, пока не появлялись друзья Тора, тут же завладевавшие его вниманием. Маленькие изящные фигурки животных, которые братья выставляли на бортике фонтана, придумывая новые и новые истории, оказывались безразлично брошены в траву, а Тор гнался за хохочущим Фандралом или выпрашивал игрушечное оружие у ворчащего Вольштагга. Локи же, несколько раз окликнув Тора, бежал следом, дергал за рукава, просил, но в ответ получал сердитые возгласы или толчки, от которых терял равновесие и неловко валился с ног.       Дальше, когда Один стал рассказывать детям о героях древности и их славных деяниях, о великих подвигах ценой жизни, кровавых сражениях и ошеломляющих победах, стало еще хуже. Тор был полностью увлечен его рассказами, думал и говорил только о том, как сильно желает стать славным воином, и все его игры свелись к одному: к битвам с врагами. Фандрал и Вольштагг вполне разделяли страсть наследника, потому что и сами были детьми закаленных в боях витязей. Иногда к ним присоединялась Сиф, которая, невзирая на определенный ей по рождению удел хозяйки, супруги и матери, более всего на свете желала сравняться с мальчиками-друзьями.       Локи, разумеется, тоже проникся речами Одина — да и как ему было остаться к ним равнодушным, ведь все, что его окружало, было пропитано духом воинской удали и жестокости. Он старался изо всех сил, чтобы держаться наравне с Тором и его друзьями, но каждая из придуманных братом игр, каждая забава, каждая стычка показывала и самому Локи, и другим, насколько он далек от того, чтобы угнаться за Тором. Да что там Тор — даже Сиф, вечно задирающая нос девчонка, и то была сильнее, быстрее, крепче Локи.
И всякий раз, падая оземь с некстати прогнувшейся ветви, безуспешно цепляясь за край забора, роняя из ослабевшей руки деревянный меч, Локи чувствовал на себе полный гнева и презрения взгляд брата.       — Ты в охоте на йотунов не участвуешь, — бросал Тор, прилаживая к одежде боевое снаряжение, состряпанное из того, что оказалось под рукой. Локи умоляюще смотрел на отражение брата в большом зеркале.       — Я буду быстрым и тихим в этот раз, обещаю.       Тор кривил губы.       — Слушай, Локи, посиди лучше здесь и реши задачи, которые матушка нам оставила. Ты мешать нам будешь, как в прошлый раз, и нас из-за тебя заставят уйти из сада раньше времени.       — Но Тор…       Тор отмахивался и уходил, а когда Локи шел за ним, толкал и резко захлопывал дверь у него перед носом. Попытки жаловаться родителям ни к чему не приводили: они отвечали лишь, что Локи сам в ответе за собственную слабость и должен больше стараться, чтобы соответствовать своему положению. И Локи старался, сбивал ноги, бегая, сдирал костяшки, тренируя удары, забирался на самые высокие деревья, хотя от страха кружилась голова, однако все это было тщетно. Зато ему хорошо давалось учение. В отличие от Тора, который толком не мог сложить вместе несколько букв, как бы ни хмурил брови, сосредоточенно глядя на страницу.       Локи учился легко, играючи, без усилий осваивал самые сложные комбинации языков асов и ванов, залпом проглатывал все попадавшиеся ему книги и пытался делиться прочитанным с Тором. Однако старший принц сердился, когда его старались втянуть в разговоры о премудростях, и мало-помалу стал отвечать Локи насмешками. Так они сделались совсем чужими, хотя Локи, не в силах в это поверить, убеждал себя в том, что все в порядке, просто у брата дурное настроение, ведь всего пару дней назад он не толкнул, не ударил, просто отослал сквозь зубы, а теперь его, видимо, на тренировке рассердил старый придирчивый учитель…       — Я сам ничего не хотел замечать, вот и поплатился, — шептал Локи, стирая с щеки очередную слезинку горькой обиды.
   Синяки сошли, ссадины и порезы затянулись, а немного позже срослись трещины в ребрах и пришло в порядок сломанное запястье. Тор так и не пришел, и Один тоже не счел нужным навестить младшего сына. И Локи принял решение во что бы то ни стало добиться справедливости и потребовать к себе подобающего отношения.       Убедившись, что Тор скрылся в сплетении света и теней, замыкавшем коридор, Фригг поспешила за объяснениями к супругу. Невзирая на поздний час, Один все еще разбирал какие-то свитки. В дрожащих отблесках магических светильников его лицо казалось усталым и постаревшим, и в голове Фригг вдруг угрожающе громко прозвучала мысль, которая раньше приходила к ней неясными страхами и тревогами. Всеотец уже немолод, сила его далека от прежней: могущество, поражавшее воображение, осталось лишь в воспоминаниях о славном прошлом, и каждый прожитый день капля за каплей отнимал у них будущее. Что ждет их вскоре? Тор уже приобщился к делам правления, да так, что это одним ударом разрушило иллюзию мира в семье, которой они наслаждались непозволительно долго.       — Что привело тебя сюда, моя царица? — спросил Один, сворачивая очередной свиток. Фригг вздрогнула от неожиданности и не сразу нашлась, что ответить. Гордость ее, уязвленная абсурдным обвинением сына, теперь мешала ей подобрать слова.       — Ты поведал Тору тайну происхождения Локи? — чужим, полным слез голосом спросила она. Один поднял глаза, устремил на нее внимательный взгляд.       — Говори.       Фригг заговорила, сперва спокойно, потом все громче и громче, пока, наконец, не сорвалась на крик:       — Ты же понимаешь, что Локи теперь в опасности? Тор вбил себе в голову невесть что, он ненавидит лютой ненавистью и меня, и брата, считая его соперником, который намерен бороться с ним за престол!       Один предостерегающе поднял руку.
— Ты забываешься. Я позволил тебе говорить, а не…       — Один, опомнись! Речь идет и о нашей с тобой безопасности! Мы слишком долго закрывали глаза на выходки Тора, доверяли ему безоговорочно, а меж тем он вырос и стал совсем не тем, кем мы хотели бы его видеть! От него можно ожидать чего угодно, и я этого так не оставлю. Мы должны, мы обязаны принять меры!       Фригг бессильно опустила руки. Один смотрел на нее, как на раскричавшееся дитя в лавке со сладостями, словно ни одно ее слово не достигло его разума.       — Ты преувеличиваешь. Тор — наш сын, о какой опасности ты ведешь речи? Все это обыкновенные мальчишеские драки, просто в силу нашего положения вынесенные на всеобщее обозрение. Тор правильно понимает, что ему предстоит, и стремится укрепить свою власть и свои позиции, но он еще очень юн и вспыльчив, потому выбирает слишком грубые методы. Что до Локи, то он и вправду слаб, и, пока он живет под нашей защитой, у него есть время, чтобы научиться справляться с трудностями, преодолевать свою слабость и самому решать свои проблемы, а не просить жалости и помощи у любящей матушки. Особенно учитывая его происхождение. Сила воинов — сила Асгарда, Фригг, ты не хуже меня знаешь. Так что Локи придется доказать, что он достоин зваться братом наследника. Достоин быть среди нас, храбрейших воинов Девяти миров.       — Значит, ты не примешь мер, чтобы прекратить нездоровое соперничество Тора с Локи, в котором последний не принимает участия? — прошептала Фригг. Один кивнул.       — И очень плохо, что не принимает. Я не стану лезть в их отношения, пусть научатся ладить между собой сами. Однако я дам понять Тору, что всего превыше честь семьи, и никто не позволит ему унижать тебя или брата.       — Честь семьи… Это все, что тебя волнует?       — Ты не сможешь вечно разнимать сыновей, вздумай они устроить драку. И не сможешь защитить Локи от всего мира. Смирись, жена, с тем, что твои сыновья выросли.       Произнеся это наставление, Один вернулся к своим бесконечным свиткам, подсчетам и размышлениям. Фригг подождала еще несколько минут, однако он больше ничего не сказал и, казалось, перестал замечать ее присутствие.
  Один сдержал свое обещание. Через несколько дней после завершения праздника, который, хоть и был омрачен в самом начале, все же прошел с обычным размахом, он вызвал сыновей в тронный зал. Перед их приходом туда явилась и Фригг.       Тор пришел первым — гордый собой и очень довольный прошедшими состязаниями, во время которых он доказал, что ему нет равных среди сверстников. За ним, правда, наблюдали поначалу без обычного восторга — многим асгардцам показалось слишком жестокой расправа с более слабым противником, который, к тому же, приходился наследнику братом, но мало-помалу его успехи заставили померкнуть воспоминания о неблаговидном деянии. А в последний день праздника, когда самым доблестным юношам наравне со взрослыми позволили явиться на пир, Тор окончательно очистил свою запятнанную репутацию.       Фандрал, перебрав с хмельным медом, почувствовал себя дурно и вышел на свежий воздух. Тор отправился за ним, и очень кстати: голова Фандрала закружилась так, что тот перевесился через парапет и с высоты рухнул в воду. Не окажись рядом наследник престола, несчастный пошел бы ко дну в считанные секунды. Фригг была на празднестве вместе с Одином и видела, как чествовали ее сына, спасшего одного из своих лучших друзей. Она делала вид, что разделяет общую радость и гордость, но душа ее была неспокойна. Фандрал не любил ни воду, ни большую высоту, всякий раз жалуясь на головокружение. Какая нелегкая вдруг понесла его к парапету? Свои сомнения и тревоги царица оставила при себе, убедившись, что Один к ней не прислушивается, и теперь ее мучил страх, что с Локи может случиться что-то дурное. Она боялась, не желая до конца признаваться даже самой себе, что главная причина ее опасений за Локи — Тор.       Локи вошел вслед за братом. Он все еще был болезненно бледен и явно волновался, однако, к радости Фригг, от полученных повреждений не осталось видимых следов. Пройдя через весь тронный зал, младший принц остановился вровень со старшим, однако на расстоянии в несколько шагов. Прежде он всегда старался встать рядом с Тором, с горечью отметила Фригг. Один немногословно поприветствовал сыновей, и они почтительно склонили головы. Разница между ними была очевидной — слишком очевидной.
Локи никогда не сравняться с сильным и крепким Тором — образцовым асгардским воином. Он слишком красив, слишком изящен, слишком хрупок. И слишком умен, горд и скрытен. Эти качества были не в почете среди тех, кто более всего в мире ценил воинскую доблесть и возможность обрести славу на полях сражений.       — Я позвал вас для того, чтобы предотвратить повторение того позорного случая, который еще слишком памятен и мне, и моим подданным, — заговорил Один, выпрямляя спину. Локи замер, скрестив на груди руки, Тор же стоял в прежней расслабленной позе, словно речь была не о нем.       — Ты, Тор, стремясь убедить всех в своей силе и своем превосходстве, забыл о том, что истинный правитель в первую очередь должен обладать мудростью. Мудрость говорит нам, что у нас нет никого ближе нашей семьи, потому что даже соратник может предать, а дружина оставить в трудный момент, но брат не предаст. Локи твой младший брат, — повторил Один, — и не тебе решать, какое положение он займет в нашей семье или вне ее. Унизив Локи, ты подверг унижению и себя, опозорил нашу семью, дав понять всем, что забыл заветы предков и поддался честолюбию. Более того, теперь наши враги узнают, что принц Локи слаб, а принц Тор, вместо того чтобы защищать его и помогать ему преодолеть слабость, топчет его ногами. Сможешь ли ты стать хорошим правителем, если уже сейчас ты даешь всем понять, что наша семья уязвима?       Тор стоял с гордо поднятой головой, но слушал отца со всем подобающим вниманием, и в особо патетических местах его лицо принимало виновато-смущенное выражение. Но Фригг, пристально за ним наблюдавшая, знала, что под маской сыновней почтительности скрываются гнев и вызов.       — Ты все понял, Тор?       — Да, отец, я все понял, — ответил старший принц.
— Теперь перейдем к твоей выходке, которая крайне огорчила и оскорбила не только твою мать, но и меня, — сердито сказал Один. — Я доверил тебе нечто важное, думая, что ты сделаешь правильные выводы, а ты какого-то цверга вообразил себе невесть что. Я даже повторять не буду твои глупые измышления, но предупреждаю тебя: если ты настолько недалек, что смог выдумать такую чушь и искренне в нее поверить, то тебе не в поединках надо участвовать, а проводить больше времени за книгами. Так ты научишься анализировать факты, не искажая при этом самую их суть. И ты немедленно принесешь матери извинения, а если еще раз оскорбишь ее словом или взглядом, я собственноручно выбью из твоей головы всю дурь.
Тор поклонился с видом величайшей покорности, а Локи бросил на него любопытный взгляд. Фригг пришла в ужас, поняв, что теперь он начнет задавать вопросы и в любой момент может узнать то, что от него столько лет скрывали. Меж тем Тор обернулся к ней.       — Матушка, прости мне мою глупость и дерзость. Обещаю, больше ты никогда не будешь мною недовольна.       Фригг молчала. Разум твердил, что ради блага Локи она должна принять лицемерные извинения и хотя бы для вида примириться с Тором, но вся ее душа противилась этому. Вышвырнуть его из дворца, выслать на самые дальние границы Асгарда и оставить там до тех пор, пока он не осознает по-настоящему, насколько чудовищны были его слова и поступки.       — Матушка? — растерянно сказал Тор, и в его чистых глазах было кроткое сожаление. — Если ты не хочешь даровать мне прощение, я не стану настаивать, но сделаю все, чтобы его заслужить.       — Нет, — резко сказала она и тут же исправилась. — Нет, сын мой, я тебя прощаю. И надеюсь, что впредь ты ничем более не огорчишь меня.       Тор поклонился. Локи переводил взгляд с него на Одина, словно ожидая чего-то, и Фригг решилась заговорить снова.       — А что же Локи, муж мой? Тор, по твоим собственным словам, обошелся с ним дурно. Пусть он и ему принесет извинения.       Один хмыкнул, а Тор окинул брата странным взглядом.
— Локи сам должен сперва принести извинения за то, что оказался таким слабаком и тряпкой.       — Отец! — вскрикнул Локи, по бледным щекам которого разлился яркий гневный румянец. Фригг вцепилась пальцами в подлокотники. Что-то назревало, приближалось и вот-вот должно было произойти. Что-то неотвратимое. Чуждый, холодный дух наполнял залу, касался ее лица еле ощутимым, но тяжелым дыханием, окутывал их, обретая все большую силу.       — Не перебивай меня, Локи! Я дал тебе возможность показать, что ты и в самом деле стараешься стать сильным воином, достойным своего положения и своей семьи, ты же провалил свой поединок с Тором, да так, что об этом еще год станут говорить во всех тавернах Асгарда и за его пределами! Если ты настолько никчемен, что не мог продержаться дольше двух минут, надо было отказаться сражаться и сразу признать свое поражение. Зачем ты поддался глупой гордости? Пеняй на себя. Я увеличиваю в два раза число твоих тренировок и запрещаю тебе жаловаться на брата, будь то мне или матери. Вздумаешь ослушаться — пожалеешь.       Локи поднял взгляд на Одина. В его глазах полыхала ярость, словно у дикого зверя. Сила, перетекавшая по тронному залу волнами, вдруг скрутилась в тугую звенящую от напряжения нить.       — Один, достаточно! — выкрикнула Фригг, но он, как обычно, не прислушался и продолжал говорить что-то о послушании.       — Один, хватит, прошу!
Нить вспыхнула. Локи вздрогнул, застыл на миг, словно громом пораженный, а потом глубоко, тяжело задышал.       — Что с ним творится? — донеслось до слуха Фригг восклицание Тора.       В следующую секунду с кончиков пальцев Локи посыпались, разлетаясь во все стороны, яркие зеленые вспышки.