Города и горожане

Терние и волчцы

Глина с чавканьем вобрала в себя охапку соломы. Он принялся толочь месиво в яме, ворочая длинной палицей, подсыпая песок. Проверил рукой густоту и остался доволен. Зачерпнул, слепил ком и утвердил его сверху начатой стены. Стена доходила ему до груди, но назавтра будет уже по шею.

— Отец!

Он повернул голову на зов. Мальчик бежал из пустошей, смуглый, темноволосый и почти нагой. В руках у него колыхался обёрнутый шкурой сноп цветущих полевых колючек - волчцов. Ноги мальчика испещряли царапины, отчасти зажившие, отчасти — свежие.

— Где был ты так долго? — спросил он ребёнка с негодованием. — День уже пошёл на убыль. Твоя мать в тревоге, а тревожиться ей нехорошо, ибо она носит. Нарвать сорняков на солому дело недолгое. Ты что, уснуть вздумал за чертой города?

Мальчик остановился, поджал губу и ничего не ответил.

— Довольно одной промашки. Когда ты за чертой, одна промашка принесёт тебе смерть. Из смерти... — тут его голос слегка сел, — не возвращаются. У города есть имя — твоё имя. Я строю и перестраиваю его для того, чтобы защитить тебя, твоих сестёр. Будущих братьев, возможно, но в первую очередь — тебя, первенец. А ты презрел мои труды? Проси прощения, — заключил он. — Затем иди и проси прощения у своей матери.

Сын присел на землю, стал разбрасывать траву для просушки. Раскладывал мальчик её, пожалуй, даже слишком тщательно, а голову опустил низко, будто присматривался к своей работе. Наконец, не подымая лица, спросил:

— Отчего цветы так приятны на вид и запах, но колют руки? Они изранили меня, хоть я был осторожен.

— Оттого, что они поражены злом, — ответил он после некоторого размышления. — Как и всё, что за пределами мест, возделанных нами. Держись границы, держись городской стены. Только здесь будешь в безопасности.

Мальчик хмыкнул. Сказал, подняв голову:

— В поле были мыши. Я гонялся за ними, но не поймал ни одной. Потом смотрю — город уже далеко, а впереди только заросли... Как ты называешь их? Терние? И вот, из терния на меня поползла гадина, я сразу убежал, а пока бежал, трава исколола мне ноги. Страшно! Гадина двигалась так легко, быстро, быстрее птицы в небе, да ещё рывками, как будто желала поскорее добраться до меня. Вот это страшнее всего. Мыши не бегают так. Я больше не буду туда ходить, отец.