Надежды ярким пламенем горят

19: п-р-и-в-ы-к-л-а.

Каждый раз шагая в школу, на лице Маши была улыбка. Но улыбка не искренняя, а лживая, искусственная, подставная, ненастоящая. Но улыбаться она любила, поэтому забыла какого это: по-настоящему?

Рюкзак свисал с плеча, и Маша постоянно подтягивала его выше, поправляла и хваталась за лямку, как за спасательный трос.

Вокруг туда-сюда сновали люди. На их лицах тоже улыбки - лживые или искренние? Маше хотелось верить во второе. Даже когда внутри кладбище бумажных самолётиков, с несбывшимися желаниями, нужно верить, что они ещё смогут взлететь.

Без Светы Марие было особенно тяжело. Она оставалась один на один с теми, кому не важны чувства других. Она оставалась один на один со своими одноклассниками. Они всегда искали того, над кем можно поиздеваться. А причину искать не надо. Если ты чуть-чуть отличаешься от других, то ты - изгой.

Но Маша никогда бы не подумала, что жизнь её будет такой. Она всегда была доброй и отзывчивой, помогала тем, кто в этом нуждался и старалась быть полезной. А потом об неё начали вытирать ноги - ничего, постирает. Но себя не постираешь, не сотрёшь мерзкую грязь с рёбер. А Маша всё равно продолжала улыбаться так, словно в душе трепетали цветастые бабочки. Но на самом деле эти бабочки давно начали чернеть, бледнеть и умирать, превращаясь в пыль.

Никогда Дмитриева не была настолько разочарована в людях. Да, нашлись такие же, как она - адекватные. Но даже они не могли остановить тьму, окутавшую пару детей, которым словно завязали глаза чёрной повязкой и приказывают делать другим больно настолько, насколько больно им самим.

Но Мария терпела. Потому что по-другому не могла. Если отвечать злом на зло, то злом и вернётся. Лучше подарить новую улыбку, пускай фальшивую, но улыбку.

Маша сменила белые ботинки на поношенные чёрные кеды и прошла к своему классу.

Без Светы ей было особенно тяжело и страшно. А что, если они ударят? И Маша правда боялась. Боялась, что на неё снова поднимут руку, что снова причинят физическую боль и бросят на пол корчиться от беспомощности, а потом она будет возвращаться домой и клеить повязки на новые синяки.

СтрашноСтрашноСтрашноСтрашно.

Но страх ведь нормально, да?...

Проходя мимо зеркала, Дмитриева подошла к нему и заглянула себе в глаза. В ответ на неё посмотрела измученная девочка с соломенными волосами и ярко-ярко зелёными глазами. Глаза её вселяли веру в то, что она в порядке, но на самом деле молили о помощи. Тонкие губы сжались в подобие линии, а веснушки на щеках потускнели; Мария сдерживала гнев.