Демченко, нервно схватившись за локоть своей руки, вдруг вздохнул, качая головой.
— Н-нет, ничего...
Глава 2
«Умирающая весна наших чувств»
Тебе холодно, потому что ты одинока: ничто не питает скрытый в тебе огонь. Ты больна, потому что лучшие из чувств, дарованных человеку, самое высокое и самое сладостное бежит от тебя. Ты глупа, потому что, как ни велики твои страдания, ты не призываешь его к себе и не делаешь ни шагу к нему навстречу.
Ш. Бронте «Джейн Эйр»
Когда Женю выписали под конец новогодних каникул, было безумно холодно.
Огромные сугробы покрыли заледеневшую землю, и главный вопрос был в том, когда все это растает. Черная густая мгла неба веяла депрессивными мыслями, а очередной порыв ветра заставлял сердце — не тело — дрожать от тоски по теплой нежной весне, такой дождливой, но прелестной.
Часто то Рома, то Анжела, то родственники заходили к больному в палату и, что удивительно, их визиты ни разу не пересекались по времени, будто бы вселенная все распланировала.
— Анжела пожаловалась на то, что ты украл у нее айфон, — ухмыляясь, произнес Женя, отрывая взгляд от окна.
Подростки, мокрые от снега, сидели дома у Демченко и грелись в этой обители восьмидесятых.
Евгений внимательно смотрел на Рому, что сразу же потупил взгляд и обнял колени, продолжая сидеть на полу.
— Зачем? — взгляд Жени смягчился. — Так денег не хватает?
— Н-нет! — сразу же ответил Демченко, подпрыгнув на месте, но потом понял, как глупо выглядит и сел обратно.
Евгений, усмехнувшись, слез с подоконника, на котором сидел и, подойдя к книжному шкафу, на полке которого был смартфон Анжелы, нагло забрал его и засунул в карман.
— Я его верну, — с некоторой угрозой в голосе проговорил он.
— П-почему... ты...
— Ну, знаешь, — Женя повернулся к другу и облокотился на стену, — я тут просто когда лежал в больнице, думал о ней. Она красивая вроде, заботится обо мне. Я понял — предложу ей встречаться.
– Ты... что?..
Мир Демченко моментально перевернулся с ног на голову.
Возможно, он с Женей провел не так много времени... но его чувства, особенно сейчас, цвели и благоухали, как сирень в начале июня. Привязанность, что так быстро возникла, любовь, что пришла совсем неожиданно, но как сказать? Как признаться?
Возможно, их времяпрепровождение вместе оттягивало неизбежный момент, когда Женя найдет себе девушку, ведь Евгений, кажется, не думает о Демченко, как о потенциальной пассии.
Роман ошарашенно смотрел на свой объект обожания, который ускользает в чужие руки, но не мог произнести ни слова.
— Надо бы ей позвонить на другой номер, — вдруг подумал Женя и стал доставать свой смартфон. — У нее вроде остался старый телефон с того года.
— С-стой! — Рома резко встал, выхватывая из рук Жени его смартфон.
Устройство выпало из скользких и мокрых от волнения рук Демченко и откатилось на несколько метров по полу дальше.
— Ты что творишь, Демченко?!
Роман, не слушая Евгения, схватился за него, всеми силами не давая уйти с места.
— Я... просто... я...
— Что с тобой? — уже чуть тише возмущался Женя. — Ты пиздецки странно ведешь себя...
— Ж-Женя!..
Протяжный крик боли раздался по всей квартире, заглушая остальные звуки. Казалось, весь мир замолк, лишь бы послушать...
Женя, ничего не понимая, стоял и с искренним непониманием смотрел на замолкнувшего парня, что разразился горькими громкими рыданиями.
Рома чувствовал, насколько он несмелый и нерешительный. Сейчас он лишь напрягает Женю, который ничего не понимает, и Демченко невольно пытается странными поступками донести свои запутанные мысли и намеки.
— Почему ты не можешь просто объяснить? — тихо прохрипел Женя. — Ничего я не понимаю...
Евгений с силой оттолкнул от себя Рому, и тот отшатнулся к противоположной стене, тяжело дышала и захлебываясь в собственных слезах, но ринулся к двери, как только увидел, что Евгений к ней идет.
— Потому что... т-ты... не поймешь, даже е-если объясню!.. — с жаром ответил Демченко, снова загораживая путь розовощекому Жене.
— Дай мне уже сходить к Анжеле, — с раздражением произнес он, пытаясь отпихнуть с прохода назойливого подростка.
Тот лишь вжался в дверь, хватая за руки Женю.
— Объясни мне хоть что-нибудь или угомонись уже, — молил парень, потеряв надежду выйти из помещения.
Гудок лежащего телефона на полу заставил Женю отвлечься от разборок и поднять трубку.
— Алло, да, — с хмурым лицом ответил он на звонок, но в процессе разговора его лицо становилось мягче, — да, конечно. Ага. Нет, не занят, могу придти... О... ждешь, да? Ладно. Скоро приду тогда.
Эти полминуты тянулись вечность для Демченко.
— Я пойду к Анжеле, — твердо сказал Женя, подойдя к двери, — и ты меня не остановишь.
Рома, не скрывая разочарования во взгляде, вдруг осадил Женю:
— Т-ты так на н-ней по-помешан, д-да? — необычайно злобно улыбнулся он, отходя с прохода на добрые полметра.
— Тебе-то что? — раздраженно выплюнул эти слова Евгений и выскочил из помещения, как ошпаренный.
———
Предзакатные лучи солнца ниспадали на ясное чистое лицо юной особы, губы которой растянулись в нежной и легкой улыбке. Погода стала тише и приятнее, и пурга превратилась в безветренный морозный вечер.
Анжела приблизилась к лицу Жени, шепча на ухо что-то безмерно ласковое и обольстительное.
Это типичная романтика русских дворов — девушка прижималась к Жене, и они стояли около родной пятиэтажки, окруженные голыми стволами березок в инее, дышали ледяным воздухом, согревая друг друга теплом своих тел и думали, что это навсегда.
— Я тоже хочу этого, — прошептала зеленоглазка, взглянув на возлюбленного.
И они нежно поцеловались под легким снегопадом. Это был наивный подростковый поцелуй — неумелый, но такой искренний.
Но что-то в этой идиллии было явно не так. Но что?..
— Мне пора, — зарываясь холодным красным носом в шелковистые женские волосы пробормотал Женя. — Я тебе напишу.
Он отпустил Анжелу, и та, улыбнувшись, пропорхнула в подъезд, открыв сломанную железную дверь своего дома.
Не став долго задерживаться у входа, Евгений медленным шагом поплелся в сторону своего района.
За всем этим пристальным взглядом наблюдал Рома, что стоял за углом соседнего подъезда. Он был настроен совершенно серьезно и очевидно, что просто так он все это не оставит.
«Да как она смеет,» — была единственная мысль в сознании.
В его руке был сжат складной нож.
Демченко ни о чем не задумывался, как можно быстрее убегая в подъезд Анжелы.
Послышался жалобный скрип железной двери, а после — быстрые и громкие шарканья, раздававшиеся все выше и выше по этажам.
Все произошло молниеносно и нож оказался в плече хрупкой девушки моментальным движением. На миллисекунду в его взгляде проскочило истинное блаженство и удовлетворение, и с такой же быстрой скоростью Демченко убегал с места происшествия, далеко слыша за собой отчаянные женские вопли, эхом раздававшиеся в его больной голове. Он не отдавал себе отчет в том, что делает, зачем делает, но искренне был уверен в том, что поступил правильно.
Рома лишь бежал, бежал подальше, оббегая встречавшихся по дороге растерянных людей, пачкая одежду чужой кровью, которая стекала с его оружия, бежал, не видя ничего перед собой, бежал, не дыша, не чувствуя страха и холода.
И когда он вбежал в свою квартиру, роняя на пол ключи, в нос ударил терпкий запах свежезаваренного чая.
— О, это сынок наверное мой пришел, — послышался голос матери с кухни.
И Рома сразу же дрожащими окровавленными руками сложил грязный нож и стянул с себя куртку, на которой красовались свежие алые пятна.
— Ромочка, иди к нам! — воскликнула другая женщина со старческим голосом.
Роман не отвечал и, даже не разувшись, прошел в ванную, заперся и посмотрел на свое бледное серое лицо в зеркале.
В его карих глазах не было ни капли каких-либо эмоций.
Он не стал долго тянуть и быстро оттирал с себя и с одежды улики, все еще не думая ни о чем. На сердце была невнятная тяжесть, ощущение которой Демченко отчаянно хотел подавить.
———
— Нож не повредил плечевую артерию. С вашей дочерью все будет нормально, если обеспечить ей покой.
Высокий молодой мужчина улыбнулся плачущей женщине, ласково приобнимая ее за плечи. Та с отчаянием смотрела перед собой, чувствуя, как ей тяжело. Она чуть не потеряла своего ребенка, ведь пострадавшая потеряла очень много крови на месте.
— Ей очень и очень повезло, — тихим теплым баритоном добавил врач, поправляя свой белоснежный начищенный халат.
— Спасибо, — прошептала мать Анжелы.
Больничный коридор был в холодном свете лампочки. На голубой кушетке напротив палаты раненной девушки сидело несколько ее подруг и родственников, ждущих, когда можно будет к ней заглянуть.
На всех лицах застыло печальное выражение.
А в этот же момент, где-то на другом конце города, Демченко смотрел на лезвие ножа, которое зловеще сияло в сумеречном лунном свете, и
сходил с ума от
безудержной страсти,
желая
довести начатое до конца, чтобы, наконец,
утопать в желанной любви.