Парень не знает куда идти. Может, к отцу? Юнги и вправду берет такси и едет к старому дому, благо, Пак за ним не пошёл. Наверное, ему это уже и не надо...
В знакомом районе Юнги не по себе. Он тихо пробирается в дом; открыто — значит, отец пьян. Мин заходит в квартиру и видит мужчину с бутылкой в руках.
— Ты кто такой? Проваливай!
— Папа, это же я... Твой сын, Мин Юнги.
— У меня нет сына.
— Ирен, извини, — взволнованно выдыхает парень, когда вообще-то стоило треснуть бы эту «сирену».
Но Чимин не дурак, он вежлив и добр даже там, когда надо бы применить грубый тон. Он вылезает из-за стола и быстрым шагом покидает ресторан. Сиа испуганно созерцает фигуру начальника и пожимает плечами:
— Что это с «оппой»?
Чимин ее не слышит. Он срывается на бег и несётся к машине. На парковке Юна нет, напротив на аллее — тоже, значит, взял такси. И куда поехал? Или пошёл пешком? Пошёл домой?
Но на заднем сидении Пак обнаруживает связку ключей с милым брелоком. Куда может уйти Юнги?! Черт дёрнул эту Ирен заявиться в ресторан так невовремя.
Чимин объезжает весь город, колесит по тем местам, которые мужчина с подростком посещали вместе. Ни под мостом, ни около того, ни в парке, ни возле подъезда из квартиры, ни возле музыкальной школы, ни в обычной школе Юнги нет. И где искать его в огромном чертовом Сеуле? Телефон парня отключён — и Чимин бесится. Рычит и орет на «женщину», что любезно говорит, куда и где повернуть.
Руки у Пака отпускаются и он едет куда глаза глядят. Он проезжает знакомый район, который до сих пор заставляет молодого бизнесмена вздрагивать от неприязни. Может быть, Юнги вернулся к отцу? Что за чушь??
Все же Чимин решает проверить и быстро вспоминает знакомый подъезд. На этаже ниже на подоконнике он находит Юнги, молча хватает за запястье и тащит к машине. Он так зол, что слов у него нет. Он устал и вымотался: обрыскать половину Сеула несколько раз в поисках Мина непросто. В глазах стоят слезы, а в мыслях крутится: «Чего же ты постоянно убегаешь от меня?».
Юнги зажимает зубы и пытается вырваться из цепкой хватки — Чимин схватил прямо за свежие порезы.
— Пусти! — вопит Юнги, но Чимин его не слышит.
Сейчас Чимин снова думает отправить малыша к психологу, но теперь уж заставить точно и не спрашивать «можно?». Нельзя, блять.
Чимин тормозит машину около тротуара не доезжая до поворота к их дому, глушит машину и молчит, смотря вперёд и заламывая пальцы. Очень хочется треснуть подростка, потрепавшего нервы. Но ведь Чимин себе этого не позволит. Он слишком любит мальчишку, который снова убежал.
В машине Юнги отворачивается и дёргает ручку — закрыто. Мин дует губки и смотрит в никуда. Сейчас он не хочет видеть Чимина, что, похоже, теперь не только его.
Юнги не жадный, нет, но делиться Чимином он не будет. Поэтому, раз парень нашёл себе девушку, пусть к ней и катится, а Юнги пойдёт жить под излюбленный мост.
Молодой бизнесмен вздыхает и не произносит ни слова. Нет, он знает прекрасную тактику: тишина. Чимин подождёт, когда подросток успокоится и умерит свой пыл вместе с дурацким подростковым максимализмом. Неужели ребёнок подумал, что, пока ушёл в туалет, ему уже нашли замену? Ох уж эти дети.
Старший готов сидеть и час, и два. Он подождёт, благо, слишком терпелив. Он надеется, что Юнги и сам, без слов поймёт, что он не собирался изменять и находить замену за две минуты, за которые малыш отлучился в туалет.
Бизнесмен замечает на запястье новые неглубокие порезы и красные полосы на рукаве рубашки. Даже на это он сейчас промолчит. Выскажет позже.
Но Юн молчит. Ещё раз пытается открыть дверь машины, но напрасно. Юнги так и не поворачивает голову. Он по привычке начинает ковырять ногтем кожу на руке и «докапывает» до крови. Он слишком волнуется, волнуется, что опять стал не нужен. Теперь и Чимину? Неужели мужчина наигрался?
Проходит больше часа — и Чимин все же не выдерживает. Он все ещё зол, очень зол, поэтому голос звучит слишком холодно и отрешенно.
— Я обыскал весь чертов Сеул, чтобы найти тебя. Юнги, если тебе так плохо со мной, можешь вернуться к отцу. С ним тебе лучше? Неужели ты считаешь, что за две минуты, которые ты потратил в уборной, я нашёл тебе замену? Ты серьёзно?
Между предложениями Чимин делает слишком большие паузы, давая подростку время, чтобы каждую понять правильно. Наконец, Пак опускает взгляд на исполосанные запястья Юнги.
— А это что? Что это такое, я тебя спрашиваю?
Злость бьет через край, но Чимин не повышает тона, говорит спокойно и слишком отстранённо. От одного голоса старшего как-то холодно и, кажется, морозит.
— Если ты ещё раз убежишь, малыш, я тебя больше искать не буду. Вернёшься — хорошо, а нет, значит, переживу. Я устал и твои выходки у меня уже в горле комом стоят.
Чимин отворачивается. Предательские слезы наворачиваются на глаза и те он сметает со щёк большими пальцами обеих рук.
Юнги так и не поворачивается, он прикусывает губу, чувствуя солёную влагу на щечках.
— Раз переживёшь и ты так устал от моих выходок, открой дверь, и я больше никогда не побеспокою тебя своим отвратительным поведением. — Юнги говорит дрожащим голосом. Из всего услышанного въелось только то, что Пак не будет его больше искать. — Я причиняю слишком много проблем, так избавься от меня. Выкинь и иди развлекаяйся с девушками. Зачем тебе все эти заморочки? Зачем ты меня забрал? Я же говорил, тебе будет из-за меня плохо! И вот, тебе плохо из-за меня! Я ужасный, все из-за меня страдают! Моя мама умерла из-за меня, папа спился из-за меня, ты плачешь из-за меня! Я ничтожество!
Юнги переходит на крик. У него начинается истерика: мальчик бьет изо всех сил себя по лицу и ещё раз, и ещё... Ему так плохо от собственной никчёмности, что хочется избить себя и наказать.
Чимин блокирует руки Юнги, осторожно хватая за локтевую часть, и тянет глупого подростка на себя, заключая в крепкие объятия. Он целует влажные бледные щёки младшего и плачет сам. Отношения с подростками слишком тяжёлые, особенно если этим подростком является Юн.
— Я люблю тебя, дурачок. Люблю, люблю, люблю. — шепчет старший, поглаживая поясницу парниши и осыпая светлую макушку невесомыми поцелуями. — Успокойся, малыш, пожалуйста. Я рядом. Рядом.
Старший пытается успокоить заикающегося от слез Мина. Ему очень больно видеть его такого, очень больно видеть порезанные запястья и слышать те слова, что Юнги истерично выплёвывает. Глупый любимый Юнги.
Юнги жмётся к сильному телу и рыдает, ему даже думать больно, что он останется без Чимина. Мин захлёбывается слезами и кусает губы, он не хочет уходить, не хочет сбежать, не хочет причинять боль и проблемы. Он просто думает, что избавить Чимина от себя — это правильно и что Паку так будет лучше.
— Я... люблю тебя, хён... — парень утыкается в шею любимого и всхлипывает. — Не прогоняй меня, пожалуйста, не разрешай уйти. Оставь, я исправлюсь и буду хорошим. Не отпускай меня.
Сгущающаяся ночь над Сеулом погружает в темноту «ласточку» Чимина. Чёрный автомобиль теряется в гуще тьмы и печально смотрит выключенными фарами вдаль.
— Чш-ш-ш, все хорошо, Юнни. Я никогда тебя не прогонял и никогда не прогоню, успокойся. Не плачь.
Пак успокаивается и больше не плачет. Лишь красные глаза могут точно заверить смотрящего в них, что тот плакал. Он пересаживает шмыгающего носом к себе на колени и жмёт к груди, ласково гладит по голове и устало прикрывает глаза.
— Малыш, ты такой дурачок, просто меры нет... Я надеюсь, что это просто подростковое. Я не хочу снова вылавливать тебя по всему Сеулу, рвать и метать, злиться и беситься... Мы бы могли это время провести вместе, что-то поделать вдвоём и насладиться друг другом. Жизнь очень короткая, давай не будем терять больше ни минуты...
— Хорошо, хён, я больше не буду. Правда-правда. — заверяет подросток, прижимаясь к Паку.
Юнги на этот раз не засыпает. Когда они все же добираются до квартиры, он начинает все убирать и не даёт Паку помогать.
Чимин сначала пытается помогать подростку, но тот прогоняет его с кухни, громко заявляя, что «он сам».
Паку делать нечего: он плетётся к кровати, а глазами натыкается на злосчастную тумбочку со смазками и презервативами. Он достаёт начатые баночки и пачки, выбрасывая те в мусор. Закрытые тоже нещадно покидают ящик и летят в мусор следом за «друзьями».
— Я отъеду ненадолго, малыш, ладно?
Чимин выползает из квартиры прямо в домашней одежде, только накидывает на плечи куртку. Он едет в аптеку и приобретает новые средства контрацепции и всеразличные смазки, кроме банановой. Зато теперь есть с ароматом вишни, успокаивающая, ананасовая и охлаждающая. Старший надеется, что Юнги заметит его старания и выброшенную банановую смазку в урну. Он ведь не зря так картинно выбрасывал в мусорное ведро содержимое тумбочки?
Возвращается из круглосуточной аптеки он через двадцать минут, бросает пакет на кровать и укладывается читать, потому что Юнги все ещё возится со своей уборкой в разных частях квартиры. Приспичило же ему ночью убираться. Вину заглаживает, что ли?
К двум часом ночи, парень закончил генеральную уборку и сел на сверкающий пол. Чимин уже был в кровати и читал какую-то книгу. Отдышавшись, Юн быстро принял душ и вернулся к парню с самой маленькой пробкой.
— Поможешь?
Читать у Чимина не получается. Он прокручивает дурацкий вечер в своей голове и строчки вырываются из контекста. Приходится перечитывать несколько раз, чтобы понять смысл написанного. От бессмысленного занятия его отвлекает Юн с анальной пробкой в руках и жалобными глазками.
— Помогу, иди сюда.
Книга улетает куда-то за ширму, а Чимин размеренно усаживается на постели. Содержимое пакета из аптеки он бесцеремонно вываливает рядом с собой и выбирает лубрикант с успокаивающим эффектом.
Юнги смущенно улыбнулся, парень видел содержание мусорки, потому сейчас садится к Чимину на руки и чмокает в губы, тихо произнося «спасибо». Потом Юн слезает и ложится на колени Пака уже животом и оттопыривая попку. Парень вручает старшему пробку и от волнения начинает теребить простынь. Когда Чим стягивает с него домашние штаны и боксеры, Юн краснеет и бесцельно разглядывает пол.
— Малыш, расслабься, пожалуйста. — шепчет старший.
Он осторожно поглаживает аппетитные бледные ягодицы Юнги и держит в ладони самую маленькую анальную пробку с наконечником в виде красного сердца.
— Если ты не хочешь или боишься, то давай не будем?
Чимин видит заминку в поведении Мина и уже собирается отложить пробку и лубрикант. Если его малыш не захочет, значит, он переживёт без секса, ограничиваясь минетом. Старший боится, что Юнги подставляет свою попу лишь потому, что хочет ему угодить.
— Нет, все нормально.
Юнги, конечно, очень боится, но готов, так как все уже обдумал. Он зажимает в ручках простынь и прикусывает губу.
Чимин молча распаковывает лубрикант и выжимает на указательный и средний пальцы холодный вязкий прозрачный продукт. Он осторожно смачивает кончиками пальцев тугое анальное отверстие подростка, гладит упругие булочки Мина и шепчет, что все будет хорошо и переживать не стоит.
Старший наконец позволяет себе толкнуться в попу Юнги на одну фалангу пальца. Все же вставлять даже самую маленькую пробку для малыша будет болезненно, поэтому сначала Чимин решает разработать дырочку Юна пальцами. Осторожно вводя указательный пальчик все глубже и глубже, свободной рукой молодой бизнесмен успевает успокаивающе гладить все тело подростка, иногда нежно сжимая сладкую ягодичную мышцу в ладони.
Юнги прикрывает глаза, тяжело выдыхая. Это, конечно, немного больно, но и немного приятно. Парень цепляется пальчиками за простынь ещё крепче, ощущая движения внутри себя. Дыхание почти сразу сбивается, то ли от волнения, то ли от легкого возбуждения.
Чимин не торопится. Да и здесь спешка ни к чему; старший долго вводит один палец в сфинктер Юнги, пока тот не начинает двигаться в попе свободно. Теперь Пак осторожно добавляет к указательному пальцу средний, стараясь совсем безболезненно толкаться внутри Мина.
— Больно, малыш? — обеспокоенно уточняет старший, прекрасно зная, что даже если не больно, то как минимум неприятно.
Чимин кусает губы, потому что попа на его коленях слишком уж аппетитная, а дырочка кажется такой узкой, что хочется войти в неё без всякой подготовки. Но Пак, конечно, не дурак, поэтому выуживает из малыша два пальца и тут же заглаживает их кончиками слегка растянутый сфинктер.
— Терпимо. — отзывается Мин, уже привыкший к чему-то внутри и немного расслабившийся. Это даже приятно, особенно если помнить, что это тёплое ни что иное как пальчики любимого человека.
Юнги недовольно выдыхает, чувствуя непривычную пустоту. Он немного ерзает на Паке, неосознанно вертя попкой.
— Тише, тише. — вполголоса хихикает Чимин.
Старший снова выдавливает смазку, но теперь чуть выше анального отверстия, и вновь вводит два пальца, теперь изредка вынимая их полностью.
Чимин решает, что уже пора, поэтому в его свободной руке быстро оказывается анальная пробка, которой он осторожно начинает заменять пальцы. Аккуратно проталкивая в попу Юнги красивую розовенькую пробочку, старший тихо успокаивает подростка как словами, так и лаской.
— Ну вот, практически все. Тише, тише, мой хороший. Потерпи ещё немного...
Юнги тихо поскуливает, борясь с желанием соскочить с твёрдого предмета. Когда пробка была введена полностью, Юн успокоился, но теперь боялся пошевелиться, потому оставался на коленях парня.
Мин прикрыл глаза и спокойно выдохнул.
— Я думал, будет ещё больнее...
— Видишь, Юнни, все не так страшно. И я старался очень аккуратно. — произносит Пак.
Он ласково гладит бледные ягодицы подростка и любуется на наконечник в виде сердца, что симпатично торчит в промежности подростка. С ягодиц парень опускает ладонь на внутреннюю часть бедра и осторожно поглаживает, еле касаясь любимого тела пальцами.
Юнги прикрывает глаза, наслаждаясь нежными касаниями. На лице подростка расплывается смущённая улыбка, полная любви. Какой же он дурачок, что бегал от Чимина, ведь тот такой хороший и совсем не хочет причинить малышу боль.
Наверное, Юнги придётся пройти длинный путь, чтобы начать доверять, но он на это точно готов, если рядом будет Пак.
— Хён... Я все-таки решил сходить к психологу.
— Конечно, — сразу же серьёзнеет Чимин, — я найду самого лучшего психолога в Сеуле.
Старшему не составляет труда найти в Сеуле лучшего психолога или дантиста. Он знает, где самые лучшие массажисты и где самые лучшие учителя, потому что во многом ему помогают его связи. Единственной проблемой является поиск лучшего Юнги, когда тот в очередной раз убегает.
Молодой бизнесмен собирает все новые купленные средства контрацепции и смазки в пакет и оставляет на тумбочке.
— Ну что, попробуешь сесть? Или походить?
— Д-да.
Парень осторожно поднимается и натягивает белье с одеждой. Ходить получается хорошо, но когда Мин садится, он не удерживает томный стон от приятного ощущения. Парень сразу зардевается краской и бежит к шкафу, делая вид, что, мол, ничего и не было.
— Можно поспать в твоей пижаме?
Чимин удивленно вскидывает брови на лоб, а потом тихо хихикает, хитро улыбаясь.
«Значит, малыш в первый раз будет сверху» — отмечает у себя в голове старший и откидывается на мягкие подушки. К бесконечным «можно» Чимин все ещё не привык.
— Можно, Юнги. Можно, — отвечает молодой парень, прикрывая глаза.
Юнги улыбается и натягивает на себя шёлковую пижаму Пака, после чего заползает к нему на кровать, сразу обнимая.
— Можешь меня погладить? — совсем тихо спрашивает подросток. Ну захотелось ему ласки в три часа ночи.
— Так, завтра тоже сидишь дома, а ближе к обеду поедем к психологу. — тихо шепчет Чимин, запуская в густые волосы Юнги пухлые пальцы.
Старший осторожно оглаживает поясницу Мина и перебирает пряди его волос. Вот такие вот сцены истерик и погони за подростком по всему Сеулу не обещают ничего хорошего. Завтра у малыша будет болеть голова от выплаканных слез и от того, что он не выспался. Чимин все это знает, потому что выучил ребёнка «от» и «до» за то время, что он живет с ним.
— Я с тобой скоро вообще в школу перестану ходить. — хихикает Мин, укладывая голову на широкую грудь. Парень все же не спорит, Чимин всегда знает как лучше.
Вскоре мальчик засыпает, оставив поцелуй на шее Пака. А Чимин ещё долго лежит, пытаясь сомкнуть глаза и уснуть, но у него не выходит. Из головы он не может выкинуть случившееся этим вечером: уж слишком сильно отпечаталось это у старшего в голове неприятным пятном. Все это время, пока не спит, он ласково гладит Юнги, целует в лоб и в макушку, тяжело вздыхая.
Молодой бизнесмен засыпает лишь под утро от изнеможения и недостатка сна. Лицо Чимина безмятежно, но очень тревожно и слишком опечалено. Юнги спит тихо, но посреди ночи переворачивается на спину и издаёт ещё один стон во сне, из-за этого просыпаясь. Мин открывает глаза и ловит себя на желании надавить на пробку и ощутить это ещё раз, но заниматься таким в одной с Паком постели он не будет.
Чимин ворчит что-то сквозь сон и хмурится, приобнимая подростка за поясницу. Обычно старшему сны совсем не снятся, но сейчас он отчетливо видит яркое сновидение. И Юнги в нем снова убегает, только теперь Чимин найти его не может. Он повторяет маршрут, колесит по всему Сеулу, а потом резко попадает в старую квартиру Юнги, где прямо на его глазах происходит жесткое убийство. Недоотец вонзает острый нож Мину в живот и посмеивается: «у меня нет сына». Юнги скручивается, хватается за живот и падает на пол. Изо рта ручьём стекает кровь, а глаза мальчишки закатываются:
— Чи... Чимин...
— Нет здесь никакого Чимина, — рычит Мин-старший, а затем резко вынимает из окровавленного живота ребёнка нож и перерезает ему глотку.
Юнги видит, что Чимину снится что-то не хорошее. Парень тихонько трясёт Пака, пытаясь разбудить.
— Чи-Чимин, проснись, пожалуйста. Все хорошо, я тут. — Юнги обнимает старшего и гладит по спине. — Все хорошо.
Чимин разлепляет глаза, видит рядом с собой Юнги и спокойно выдыхает. Он сжимает подростка в крепких объятиях до хруста костей и тычется тому в шею.
— Пожалуйста, не убегай больше. И не ходи туда, куда ты ходил вчера. Я тебя очень прошу... — в уголках глаз взрослого мужчины снова скапливается соленая влага, но он быстро подавляет желание заплакать. — Пожалуйста.
— Х-хорошо, я не пойду, правда. — Юнги обнимает Чимина и гладит по голове, целуя в лобик. — Все хорошо, я рядом, я никуда не уйду. Я тебя люблю.
Мин прижимает Пака к себе и покачивает, как будто успокаивая. Он не может спокойно смотреть на такого Чимина.
— Прости, прости меня.
— Все хорошо, малыш. И я тебя люблю.
Юнги, действительно, успокаивает Пака, но тот невольно замечает, что ещё парочка побегов — и помощь психолога будет нужна не только подростку, но и ему. Он выбирается из тёплой постели и плетётся в душ, прихватывая махровое полотенце с дверей. Чимину необходимо смыть с себя эту чушь, что ему приснилась. Юнги было очень неуютно в кровати без Пака, но все же подросток задремал.
Холодные капли бьются о ключицы Чимина, а тот запрокидывает голову к потолку. Настроение с утра обещает быть не очень, если засыпаешь к утру и сны тебе снятся уебанские со смертью любимого человека.
Пак, как обычно, вяжет полотенце на бёдра и шлепает влажными стопами на кухню, где готовит для себя и Юнги завтрак. На кухонном столе вибрирует телефон — Чимин отрывается от приготовления пищи и принимает вызов, включая громкую связь.
— Доброе утро, босс! — приветливо поёт Сиа.
В ответ Чимин ворчит что-то типа «доброе» и хмурится, потому что утро нихера не доброе.
— Не выспался? Сегодня заедешь?! И ещё Мэй попросила заскочить, там что-то важное.
— Хорошо, Сиа. Мне нужно найти самого лучшего психолога, сделаешь? — Чимин кусает огурец, зачёсывая влажные чёрные волосы назад.
— Конечно. Через полчаса скину номер. Кстати... — Чимин напрягается, перемешивая в сковороде поджаренные овощи, но слушает управляющую дальше. — Ирен просила оставить твой номер. Можно?
— Нельзя, блять! Нахуй Ирен!
Чимин редко выражался матом, но с утра будто бы все давит, Сиа несет чушь про Ирен, плюс ко всему ещё и сон этот дурацкий. Ну да, очевидно старший встал не с той ноги.
— Поняла, ее вообще в ресторан не пускать?
— Все, блять, решай сама. — молодой бизнесмен психует, отключает вызов и отправляет телефон в полет по случайной траектории. Тот огибает практически всю квартиру, ударяется об дверцу шкафа и разлетается на части по всему полу.
Пробудился Юн от удара телефона об дверцу шкафа. Мальчик испугался и выбрался из постели, направляясь к Паку.
— Прости... Чимин, прости, я так больше буду. Я обещаю.
Конечно же, Юн подумал, что Пак злится из-за него. Желая искупить вину, Мин начал быстро готовить завтрак-обед, очень беспокоясь о состоянии любимого.
— Все хорошо, Юнги, иди ещё поспи. — более спокойно отвечает старший, осторожно выуживая из ладошек подростка нож и овощи.
Все беды от женщин. Теперь придётся покупать новый мобильный. Денег-то не жалко, Чимин считает их грязными бумажками, жалко ему времени и потраченных сил. Молодой бизнесмен отправляет волнующегося Юна в постель, целуя в лобик.
— Ты здесь не при чем. Просто я встал не с той ноги, — честно оправдывается старший.
— Ну тогда ляг и встань с другой. — командует Мин, таща Пака к кровати и толкая его на мягкие простыни. — А лучше поспи ещё.
Юнги заботливо укрывает Чимина и уходит на кухню готовить. Чимин ворчит лёжа в постели и сопровождает взглядом разбитый вдребезги телефон. А с какой он ноги встал-то? Вспомнить Пак так и не может и просто уверен, что весь день у него будет такой. Через задний проход.
Заснуть у старшего не выходит, поэтому он переворачивается на бок и наблюдает за Юнги, который хозяйничает на кухне. Юнги готовит, пританцовывая, он не может ходить спокойно, когда волнуется. Парень заканчивает блюдо и раскладывает по тарелкам и варит кофе.
— Хён, иди сюда и поцелуй меня, а то я умру.
Чимин привстает с постели и медленно плетётся на кухню. Почему-то очень как-то все плохо с утра и к обеду настроение не меняется.
Старший подхватывает Юнги под ягодицы и устраивает на кухонной тумбе. Целует грубо и страстно, видимо, и через поцелуи Чимин умеет передавать настроение. Но поцелуи не выглядят как что-то вырывающееся из контекста, нет, они вполне возбуждают. Молодой парень сминает губами чужие, а руками мнёт хрупкие бёдра подростка.
Юнги невольно возбуждается, этому способствует и пробка, что давит сильнее, если развести ноги. Юнги немного смелеет и делает то, что давно хотел: заводит руку за спину и надавливает на пробку, издавая стон.
Чимин протестует: нет, он сегодня слишком вредный и слишком злой, потому он будет решать, когда и что Юнги будет делать. Он оттягивает руку подростка от ягодиц и рычит прямо ему в губы.
— Нельзя.
Юнги хнычет, ёрзая по столешнице. Он обвивает ногами талию Пака и тянется ещё за поцелуем. Но сам не целует, а то вдруг «нельзя». Потому Юн замирает где-то в миллиметре и опять хнычет, выпрашивая разрешения.
Старший вновь припадает к губам Мина и властно целует, но с интервалом в несколько секунд, громко причмокивая губами и издавая злобный рык. Он жмёт хрупкие бёдра Юнги пальцами, нагло гуляет по юному телу руками, заставляя младшего мучиться ещё сильнее.
— Будешь ещё убегать от меня?
Чимин кусает нижнюю губу Юнги, но не больно, а, скорее, поучительно.
— М-м, нет, я не буду. Не буду... папочка. — Юнги выдыхает в губы Чимину и опять хнычет. — П-пожалуйста. — Мин жмётся бёдрами ближе к Паку. — Мне очень хочется!
— Нет, нельзя, — отрезает Чимин, снимая с кухонной тумбы Юнги и усаживая за стол, — ешь.
А старший испаряется в коридоре и, чтобы отвлечь себя от накатившего возбуждения, ищет телефон Мина. И где малыш набрался этого всего? «Папочка»? На форумах своих, что ли? Но сказать, что это не завело его больше, было нельзя, потому что завело. С мобильного Юнги Чимин звонит Сиане:
— Сиа, нашла?
— Да, кинула тебе SMS-кой.
— Перешли на этот номер. Утро совсем не задалось.
— Ясно, симку не забудь выудить из старого. — щебечет как всегда добрая и ласковая Сиа.
По скинутому номеру он звонит и договаривается о встрече. Примерно через часа два нужно будет заявиться на приём. Чимин собирает ошмётки телефона и достаёт из того симкарту, пряча в кошелёк.
— Иди сюда, малыш. — грозно отзывается Чимин, усаживаясь на постели.
Нет, сейчас он мучить ребёнка не будет. Он заменит ему пробку на пробку побольше.
Юнги, конечно, не поел, как-то не до этого когда крепко стоит что-то пониже живота. Парень немного поковырялся в тарелке, но без энтузиазма. Когда Чимин позвал его, Мин подскочил и помчался к парню.
— Х-хён... — Юнги встаёт напротив Пака, прикрывая ручками пах.
— Неси сюда заветную коробочку. Живо. — велит старший, замечая возбуждение подростка.