- Все было так красиво и так романтично. И, знаешь, я наверное, с самого начала подозревала, что он сделает мне предложение... А потом ко мне подошел Йен Сомерхолдер и сказал, что хочет от меня детей!
- Да, это просто волшебно... Постой, что?! - Дарси, выпав из своих мыслей, ошарашено уставилась на Тамзин. Чай в чашке давно остыл, а недоеденный кусочек абрикосового пирога так и остался лежать на тарелке. И мост вместе с Тревором куда-то исчез, оставив вместо себя зал кофейни в квартале от квартиры Тамзин и Гейба. А подруга что-то говорила и Дарси слышала ее, но, к своему стыду, совершенно не улавливала сути и даже не вникала.
Тэмми с хитрой ухмылкой склонила голову к плечу.
- Милая, ты же меня совершенно не слушаешь.
- Что ты? Я слушаю, честно! - начала оправдываться Дарси, но голос звучал совершенно неубедительно. Даже она сама это поняла, что уж говорить про проницательную блондинку, сидящую напротив.
Тэмми со всепонимающей улыбкой посмотрела на подругу.
- Расскажи мне.
- Да мне совершенно...
- Не обманывай меня! Я же вижу, тебя что-то волнует.
Дарси выдохнула и откинулась на спинку стула.
- Тэмми, мы здесь, чтобы поговорить о тебе и предложении Гейба.
- Это подождет, - отмахнулась она. - К тому же, мой благоверный проболтался, что прямо перед нашим свиданием встречался с тобой и все тебе рассказал. Так что тему моего грядущего замужества мы можем пока отложить и обратить все наше пристальное внимание на то, что так сильно мучает тебя... Или правильнее будет сказать «кто»?
Дарси невесело хмыкнула и монотонно помешала ложечкой остывший черный чай со вкусом клубники. Абрикосовый пирог и клубничный чай... Дарси терпеть не могла абрикосы, в любом их виде, и клубничный чай просто на дух не переносила.
Да уж, видимо ее мысли были очень далеко, раз она умудрилась сделать подобный заказ.
- Я не знаю, я... - она неуверенно закусила губу, размышляя, а стоит ли вообще говорить о минувшей ночи? Не потому что не хотела - наоборот, язык так и чесался все-все рассказать лучшей подруге - а потому что вдруг проснулись совершенно глупые суеверия. Что если она сейчас все расскажет и после этого все пойдет крахом? И хрупкий карточный домик взаимопонимания с Тревором распадется. Но Тэмми смотрела так открыто и умоляюще, и она уж точно была гораздо опытнее в делах сердечных, нежели Дарси. Возможно, у нее, как и всегда, нашелся бы дельный совет для глупой наивной подруги. - Вчера я показала Тревору мост, - выпалила она на одном дыхании и замерла.
Тамзин заинтересованно выпрямилась и еще пристальнее посмотрела на Дарси.
- Но ты даже мне его не показывала! Никому из нас! - а потом ее хорошенькое личико просветлело от улыбки, а розовые губки образовали идеальную «о». - Матерь Божья, да ты втрескалась в него?
Дарси поморщилась от подобного описания ее чувств и покачала головой.
- Нет! Определенно нет. Он просто... В общем, мы с ним разговаривали... всю ночь. И я просто...э-эм... не знаю... поняла его, что ли?
Дарси ужаснулась тому бессвязному бормотанию, что срывалось с ее губ и поспешила захлопнуть рот.
Тэмми терпеливо улыбнулась и, заказав у пробегавшего мимо официанта две кружки горячего шоколада, устроилась поудобнее на деревянном стуле, обитом мягкой цветастой тканью.
- Расскажи с начала. Я уверена, это будет гораздо интереснее, чем мое свидание с Гейбом.
Дарси задумчиво отвернулась к окну и проследила взглядом за капелькой дождя, стекающей по стеклу. Ливень, зарядивший с самого утра, похоже и не думал прекращаться, поставив себе целью затопить улицы и улочки города.
Окинув взглядом полупустой зал кофейни и благодарно кивнув официанту, принесшему горячий шоколад, Дарси отодвинула от себя чашку с ненавистным клубничным чаем и, наконец, посмотрела на Тамзин. Та выглядела совершенно невозмутимой и вместе с тем крайне заинтересованной. И как ей это удавалось?
- Ладно, - сдаваясь, выдохнула Дарси и обхватила холодными пальцами кружку с горячим шоколадом. - Слушай и не перебивай. Все вопросы потом.
- Идет, - тут же согласно кивнула Тэмми.
И Дарси начала говорить.
***
Тревор бездумно пялился в окно, на серый унылый пейзаж и непроглядную стену дождя, и все думал - какого черта?
Что вообще было этой ночью? И что на него нашло, когда он рассказал Дарси о своей семье? Какого хрена он так разоткровенничался? А потом еще и мило беседовал с ней по душам до самого утра!
Он никогда - никогда! - и ни с кем не обсуждал свою семью. Это была запретная тема. Табу. Кроме непосредственно Линды и отца, всю правду знал лишь Мигель, и то, только потому, что помогал Тревору не сойти с ума от злости и безысходности. Даже родные внуки Матильды - Арлин и Тоби не знали правды. Для них бабушки и всей этой мерзости, связанной с ней, не существовало.
А тут он просто взял и все рассказал Дарси! Поистине, этот мост свел его с ума и уничтожил последние крохи разума, раз он решился на подобную глупость.
«Да, уж, молодец Тревор, ты просто Бог соблазна! Хочешь затащить девушку в постель - надави на жалость, расскажи душещипательную историю о своем детстве и она, разумеется, тут же падет к твоим ногам! Кретин!»
Тревор раздраженно выдохнул и закрыл глаза. Перед мысленным взором тут же встало заплаканное личико Дарси и ее красивые глаза, окутанные плотной пеленой слез. И ее взгляд... Нет, в нем была отнюдь не жалость.
Сострадание.
Она понимала его, кажется, именно так она сказала.
Тревор горько усмехнулся и покачал головой. Теперь уже было поздно сокрушаться над собственной глупостью. Назад дороги нет. Оставалось лишь ждать и наблюдать, и надеяться, что минувшей ночью он собственноручно не вырыл себе могилу.
Протяжный звонок телефона вырвал Тревора из невеселых мыслей. Взглянув на дисплей, он тут же ответил.
- Слушаю, Лин.
- Тревор, ты можешь приехать? - с ходу спросила Линда.
Тревор взглянул на наручные часы. Они показывали без четверти шесть. Что ж, этот день все равно прошел впустую, учитывая, что большую его часть Тревор отсыпался после бессонной ночи. Так почему бы ни провести вечер с сестрой и племянниками, и заодно отвлечься от бесполезного самобичевания?
- Конечно, без проблем, - согласно кивнул Тревор, выходя в прихожую и сдергивая с крючка черную косуху.
- Спасибо, - с облегчением выдохнула Линда.
- Хей, все хорошо?
- Да... да, все в порядке. Просто приезжай.
- Ладно. Скоро буду.
Сбросив звонок, Тревор выскочил под проливной дождь и в два шага преодолел расстояние от крыльца до машины. Запрыгнув в холодный салон, он завел мотор и выехал на дорогу. Стараясь не сильно разгоняться на мокром асфальте, Тревор направил автомобиль на север, в сторону дома Линды.
***
- Ну, и что ты молчишь? - все больше нервничая, спросила Дарси у Тамзин. Та задумчиво покусывала губу и накручивала на палец синюю прядку волос. Тэмми в очередной раз сменила образ и теперь ее светлые волосы были разбавлены темно-синими и голубыми «перышками».
Она подняла взгляд на Дарси и внимательно посмотрела на нее, склонив голову к плечу. Дарси даже стало чуточку неуютно под столь пронзительным взором излишне проницательной подруги.
- Мне совершенно нечего тебе сказать, - пробормотала Тэмми.
- Что? - изумилась Дарси. - То есть, как это?
- А что тут сказать? - улыбнулась Тамзин и поправила стеклянную салфетницу на столике. - Вы с Тревором наконец-то пришли к взаимопониманию. Это же здорово! Конечно, то, что ему пришлось пережить в детстве - ужасно. И разумеется, я никому об этом не расскажу и весь наш разговор останется исключительно между нами, - тут же добавила она и снова улыбнулась. - Но что касается вас двоих - я ничего не стану говорить и даже не буду тебя больше ни о чем спрашивать. Вы на правильном пути, я думаю.
- Но как же... Как же Джексон? - с сомнением спросила Дарси. Она чувствовала себя до смешного наивной и глупой, но не могла не посоветоваться с подругой.
- А что Джексон? - не поняла Тэмми.
- Ну... он мне тоже, вроде как, нравится. И я...
- Не знаешь кого из них выбрать? - подсказала Тамзин.
- Не то чтобы они ставили меня перед выбором, - хмыкнула Дарси, передернув плечами. - Джексон мой друг, а с Тревором у нас вообще нечто совершенно непонятное. Но я же должна как-то разобраться. Хотя бы в самой себе.
- Не выбирай из них, Дарс. Выбирай, судя по самой себе, - тут же отозвалась мудрая подруга.
- То есть? Что это значит?
- Выбирай того парня, с которым станешь лучше ты сама.
Дарси задумалась лишь на секунду, а потом улыбнулась и благодарно посмотрела на подругу. Она знала какой выбор сделать.
***
Когда Тревор подъехал к родительскому дому, в котором его ждала Линда, его охватило какое-то неприятное чувство. Он не мог объяснить его значение даже самому себе. Но почему-то до смерти захотелось развернуться и уехать подальше отсюда.
Поборов в себе это дикое и совершенно необоснованное желание, Тревор заглушил двигатель и быстро зашагал к крыльцу. Дождь немного стих, но все равно не возникало никакого желания мокнуть под холодными каплями.
Шагнув в светлый холл, Тревор сбросил с плеч успевшую чуть намокнуть куртку и повесил на крючок. С кухни доносились приглушенные звуки и запах свежей выпечки, в остальном же, дом был погружен в абсолютную тишину. Тревор прошел на кухню и с порога увидел Линду, наливающую чай в две кружки темно-синего цвета. Рядом стояло блюдо с разрезанным на равные кусочки черничным пирогом. Тревор улыбнулся и шагнул вглубь комнаты, Линда, услышав шаги, подняла голову и встретилась глазами с братом. И что-то в ее взгляде сильно не понравилось Тревору.
- Лин, что?..
- Здравствуй, Тревор, - раздался откуда-то справа голос Матильды.
Тревор резко обернулся и увидел мать, сидящую за кухонным столом и греющую руки о дымящуюся кружку с чаем. Он скривился и вместо приветствия требовательно взглянул на Линду, та виновато потупила взгляд.
- Что она здесь делает? - казалось, Тревор сейчас зарычит, как злобный хищник, так сильно хрипел его голос от моментального загоревшегося в груди гнева. Так было всегда, стоило ему завидеть Матильду или хотя бы подумать о ней.
- Тревор, вам надо поговорить, - серьезно сказала Линда, приближаясь к брату. Ее взгляд был таким жалобно-молящим, что будь Тревор чуть менее зол, то наверняка, купился бы.
- Не о чем нам говорить. И я просил тебя не привозить ее сюда!
- Тревор, пожалуйста! Так больше не может продолжаться. Она же наша мать! - отчаянно воскликнула Линды и неосознанно сделала шаг к Матильде, тем самым пятясь от брата. - Дети хотят знать, кто и их бабушка. И после смерти Мика... у меня... у нас не останется никого...
- У вас буду я! Я, а не женщина, которой всегда было наплевать на нас и наши жизни.
Тревору было совершенно безразлично, что Матильда сейчас находилась с ними в одной комнате и слышала все его слова. Плевать! Пусть знает! Пусть видит кем он стал по ее вине!
- Нет, Тревор, нет! Ты не понимаешь! Всем нужна мать, абсолютно всем! И нам с тобой тоже. Даже сейчас.
- Вот именно! Мать, Линда. Мать! А не чудовище, пугающее собственных детей и променявшее их на очередную дозу наркоты! - Тревору казалось, что еще минута и он начнет крушить кухню Линды или - что казалось более верным вариантом - просто вышвырнет Матильду из этого дома, а еще лучше вынудит навсегда уехать из города и никогда больше не возвращаться.
Ненависть и злость жгли изнутри, похуже каленого железа, а в горле встал тугой ком с привкусом желчи.
- Тревор, - раздался голос Матильды и она уверенно поднялась из-за стола. Ее твердый взгляд впился в его лицо и на одну крохотную секунду он снова почувствовал себя восьмилетним мальчишкой, которого отчитывали за очередную провинность. - Я не отниму у тебя много времени. Я просто приехала поговорить. И, прошу, не злись на Линду. Это я уговорила ее обманом заманить тебя сюда. Ведь если бы я сама попросила тебя о встрече, ты, наверняка, отказался бы приехать.
- Ну, разумеется, отказался! - непримиримо отрезал он, гневно глядя на мать исподлобья.
- Но я все же прошу тебя уделить мне пять минут. Не больше.
- Пожалуйся, Тревор, - Линда положила свою хрупкую ладошку ему на плечо и заглянула в глаза. - Пожалуйста...
А в голове Тревора вдруг всплыли слова Дарси, которые она ему сказала минувшей ночью: «Ведь ненавидя их и взращивая в себе эту ненависть, мы делаем хуже только самим себе. Ни твоя мама, ни Лорен - они не ощущают всей той горечи, что мы с тобой копим внутри нас самих. И однажды, я боюсь, эта горечь погубит нас. А я не хочу этого. Не хочу».
Тревор быстро отогнал навязчивое воспоминание, но оно уже заронило в его душе крупицу сомнения. Он внезапно засомневался и в голове яркой вспышкой промелькнула мысль - а так ли он прав на самом деле? Хороша ли эта жизнь в вечной непримиримой злобе?
Холодно взглянув на мать, Тревор обернулся к сестре и поцеловав ее в лоб, мягко подтолкнул к выходу.
- Оставь нас одних ненадолго, хорошо?
Линда робко улыбнулась и молча кивнув, вышла из кухни, плотно прикрыв за собой дверь.
Тревор снова взглянул на Матильду и, скрестив руки на груди, облокотился плечом о стену.
- Ну, говори, - равнодушно бросил он, смотря, как мать в одно мгновение из уверенной в себе высокомерной женщины превратилась в преждевременно состарившуюся немощную женщину, погребенную под неимоверной тяжестью жизненных тягот.
- Присядешь? - предложила она и сама опустилась на стул.
Тревор нехотя отлип от стены и опустился на стул напротив. Вся его поза выражала напряжение и ярое желание немедля встать и уйти отсюда. Окинув сына взглядом, Матильда вздохнула и опустила глаза на свои испещренные морщинами руки.
- Я виновата перед тобой... Перед вами...
- О да! Ты чертовски виновата! - гневно рыкнул Тревор, безрезультатно пытаясь унять свою злость. - Ты хотя на минуту задумывалась во что ты превратила наши жизни? В то время, как все мои друзья-подростки ухаживали за девчонками и веселились на ночных тусовках, я рыскал по городу и искал свою мать, чтобы оттащить ее домой и хоть как-то привести в порядок, прежде чем отец вернется с работы и узнает всю правду о своей любимой женщине! - Он удрученно покачал головой и горько усмехнулся. - Десять лет! Целых десять лет ты отравляла наши жизни! Родная дочь боялась тебя и искала защиты у младшего брата! Боялась возвращаться в собственный дом после школы, боялась засыпать по ночам! А теперь ты кривишься, когда я не проявляю к тебе должного уважения и отказываюсь называть матерью? Считаешь, я излишне груб с тобой? Так вот знай, что мне плевать! Я терплю тебя только ради отца. Если бы ни он - ноги бы твоей в этом городе не было!
Матильда снова вздохнула, прикрыла глаза, сражаясь со слезами обиды и сожаления, и продолжила дрожащим голосом:
- Я не жду прощения от тебя, Линды или Мика. Меня нельзя простить, я вполне сознаю это. Но это не значит, что мне не жаль. Напротив, Тревор, я безмерно сожалею и хочу лишь рассказать тебе, как эта долгая история, растянувшаяся на многие годы, выглядит с моей стороны, с моей точки зрения. Я лишь хочу, что ты узнал всю правду.
Она замолчала, собираясь с мыслями. Молчал и Тревор, терпеливо ожидая продолжения этой комедии под названием «Раскаяние Матильды Элкотт».
- У меня действительно были проблемы с наркотиками, - говорила Матильда, сделав вид, что не заметила презрительного фырканья Тревора, - но я в то время не считала это проблемой. Думала, что завяжу так же быстро, как и подсела... Типичные мысли для наркоманов, типичная ложная самоуверенность... Я не знаю почему стала такой, правда. Это тянется еще с моих юношеских лет, со старшей школы. Знаешь, как это бывает, плохая компания и их влияние, и ты понимаешь, что делать так, как они говорят не нужно, но все равно делаешь. Желаешь доказать самому себе, что тебе все дозволено и ты сам себе хозяин. А потом наркотики становились все тяжелее. Ясность наступала все реже, мозг почти все время был затуманен, и такая легкость... Такая свобода... - Матильда покачала головой и горько хмыкнула. - Моя внезапная беременность заставила меня одуматься и завязать с наркотиками. Знаешь, меня как будто переклинило, я поняла, что хочу этого ребенка, и хочу, чтобы он был здоровым. И я смогла вернуться. Смогла исправиться. Здесь, конечно, была огромная заслуга Мика. Он вытащил меня, собрал по кусочкам и помог снова ощутить себя человеком, а не пустой оболочкой. Он так любил меня, и наверное, я тоже немного его любила, но гораздо больше я была ему благодарна. За все. С ним было спокойно, уютно. С ним я чувствовала себя защищенной. И я вышла за него замуж и родила ему тебя. И мне так нравилась наша жизнь, Тревор. Я так любила нас. Нашу семью... Правда, любила, - Матильда с трудом сглотнула застрявший в горле ком и стерла сбежавшую по щеке слезу. Руки ее заметно подрагивали, а лицо приобрело неестественно бледный оттенок. Она снова обхватила ладонями кружку с остывающим чаем и продолжила говорить. - А потом все вдруг снова закрутилось. И я уже не могла остановиться. Мне все время было мало, я так хотела все больше легкости и свободы... Я забыла, что на самом деле важно, позволив этой мерзости уничтожить нашу семью. Позволив ей убить моего ребенка... - Матильда всхлипнула и впервые за время своей исповеди посмотрела на сына. Его лицо было совершенно бесстрастным и полное равнодушие и отчуждение в его глазах были для женщины худшим наказанием за все ее грехи. - И тогда я просто потерялась. Я так запуталась, Тревор... Так сильно запуталась в себе и в жизни. Мне казалось, что со смертью моего малыша, вся моя жизнь обратилась в прах.
И я сбежала. Испугалась, что если останусь здесь, в этом городе, то снова сорвусь или наложу на себя руки. Я забрала те деньги, что Мик откладывал на покупку нового дома для нашей семьи и уехала в Брисбен. Там я нашла клинику и добровольно прошла полный курс реабилитации. Я старалась, Тревор, честно старалась избавиться от зависимости, но на это ушло больше времени, чем я рассчитывала. А потом, когда я снова стала нормальным человеком, я вернулась сюда, в Сидней. Хотела, чтобы мы снова стали одной семьей... Мик не позволил мне остаться. Он попросил меня оставить вас в покое, сказал, что вам лучше без меня и, что вы больше не хотите видеть меня в своих жизнях... - Матильда уже не стирала слезы, они беспрерывным потоком струились по ее щекам, а она не моргая смотрела на сына, стараясь разглядеть в его темных глазах хоть что-нибудь, кроме злости и обиды. - Знаешь, он не кричал. Он был так спокоен, когда прогонял меня, так... вежлив. И именно эта холодная подчеркнутая вежливость дала мне понять, что он не передумает. Он не позволит мне остаться. И я уехала. Вернулась в Брисбен, сменила фамилию, нашла работу и пыталась заполнить ту пустоту, что поселилась в моей душе, когда я поняла, что собственноручно лишила себя самого дорогого что было в моей жизни - семьи...
Когда Мик заболел в первый раз, я была уверена, что он не выживет. И я приехала попрощаться. А еще я хотела увидеть вас с Линдой, обнять вас, узнать вас, увидеть какими вы стали... Но ты прогнал меня. Не так, как твой отец. Нет, ты даже не пытался прятать свои истинные чувства, ты был так зол в тот день, так кричал... А мне было так горько от осознания того, что ты на самом деле не любишь меня, не хочешь даже видеть меня и смотреть в мою сторону. И я снова уехала. Снова струсила, хотя должна была остаться и показать вам с Линдой как сильно я вас любила все эти годы... Я любила вас, Тревор и сейчас люблю, и всегда буду любить! Вы - мои дети и как бы сильно ты ни призирал меня, я всегда буду твоей матерью, и я всегда буду тебя любить, сынок! Всегда... - Матильда закрыла лицо ладонями и громко, не сдерживая больше своих эмоций, зарыдала. Ее худые острые плечи сотрясались от рыданий и горестных всхлипов.
Тревор не мог смотреть на это. Он нахмурился и отвел взгляд, чувствуя себя до жути неуютно. Он не знал, как относиться к словам матери, не знал, как реагировать.
Было ли ему больно? О да, чертовски!
Ненавидел ли он мать теперь, после ее рассказа? Нет, пожалуй, нет.
Хотел бы он не знать всего этого? Несомненно!
Ведь теперь приходилось пересматривать все свои взгляды и суждения. А на их формирование и укрепление у Тревора ушло, без малого, двадцать лет.
Голова раскалывалась от мыслей и хоровода голосов, что набатом стучали в мозгу.
«...И однажды, я боюсь, эта горечь погубит нас. А я не хочу этого. Не хочу».
Дарси.
«Ты же сильнее этих детских обид. Ты же лучше всего этого».
Отец.
«Всем нужна мать, абсолютно всем! И нам с тобой тоже. Даже сейчас».
Линда.
А Матильда сидела перед ним, такая слабая, хрупкая, такая одинокая, и плакала. Так горько и так искренне, и она так сильно сожалела...
Тревор и сам не понял, как все произошло. Вот только что он сидел на стуле и пытался быть абсолютно равнодушным к слезам матери. А в следующую секунду он уже крепко прижимал ее к себе и успокаивающе гладил по плечам.
Матильда прильнула к сыну и еще сильнее расплакалась от осознания того, что он кинулся утешать ее. Он не сказал, что простил. Да наверное, и не простит - слишком горька обида и слишком сильна та боль, что ему пришлось пережить. Всем им.
Но он обнял ее. Проявил сострадание. Постарался утешить.
И этого уже было достаточно, чтобы Матильда Элкотт поняла - она вернулась не напрасно.
***
Возвращаясь из кофейни в свою квартиру, Дарси смотрела сквозь запотевшее окно городского автобуса на размытые силуэты вечернего города и размышляла. В последнее время она частенько этим занималась, но в своих спутанных мыслях все никак не могла прийти к какой-то конечной точке.
Вот и сейчас в голове беспрестанно крутилась брошенная Тамзин фраза.
«Выбирай того парня, с которым станешь лучше ты сама».
Казалось бы, что может быть проще?
И Дарси даже в первую секунду показалось, что она точно знает на кого падет ее выбор. Но сейчас, оставшись наедине со своим внутренним голосом, Дарси поняла, что все оказалось куда сложнее.
Разум подкидывал множество доводов «за» и столько же доводов «против». А упрямое сердце отказывалось давать ответ, разделившись на две равные части.
Ей нравился Тревор, действительно нравился. И пусть временами его хотелось прибить, он все же не оставлял Дарси равнодушной. Эти их отношения, напоминающие танцы на минном поле, несомненно делали ее жизнь совершенно непредсказуемой и абсолютно точно не скучной.
И ей нравился Джексон. Милый, славный и такой «уютный» Джексон. С ним Дарси чувствовала себя как дома. И все-таки чего-то ей не хватало, что-то ее смущало, раз чаша весов никак не хотела склоняться в его сторону.
И все это было так непривычно, так дико и так странно, что Дарси совсем растерялась.
Едва не проехав свою остановку, она выскочила под затихающий и уже превратившийся в мелкую морось, дождь и поспешила к своему дому. Огибая глубокие лужи и уворачиваясь от фонтанов брызг, поднимаемых проезжающими по дороге автомобилями, Дарси усилием воли заталкивала бесполезные размышления о неудавшихся кавалерах в дальние уголки мозга. Они, разумеется, усиленно сопротивлялись, но Дарси удалось в этой маленькой схватке выйти победительницей.
Она уже подходила к своему подъезду, когда увидела, как от кованых перил крыльца отделилась знакомая высокая фигура и замерла напротив.
Дарси подняла глаза и встретилась с необычайно теплым взглядом темных глаз. Сердце гулко забилось в груди, а по спине прошла легкая нервная дрожь. И сразу же ни к месту вспомнился их поцелуй на мосту, и откровенные разговоры по душам до самого утра.
Краска смущения окрасила щеки и шею, но Тревор этого похоже, даже и не заметил. Его глаза не отрывались от глаз Дарси.
- Привет, - сказал он и уголок его губ дрогнул в улыбке, но тут же вернулся на место.
- Здравствуй, - выдохнула она, пытаясь унять бешено колотящееся сердце.
Тревор продолжал молча изучать лицо Дарси и ей казалось, что он вот-вот скажет что-то... Что-то необычайно... важное.
Но он все молчал. Мочал и смотрел. Впитывал в себя все мельчайшие черты лица Дарси и не произносил ни слова.
- Тревор, что-то случилось? - осторожно спросила она, когда молчать уже больше не было сил. - Что ты здесь делаешь?
- Я ждал тебя. Мне просто нужно было тебя увидеть... Увидеть, чтобы понять, что я все сделал правильно...
- Я не понимаю...О чем ты говоришь? - недоуменно спросила она.
Тревор улыбнулся и тряхнул головой, прогоняя задумчивость из своих темных глаз и некую скованность из движений.
- Не бери в голову. Все в порядке, - заверил он, засунув руки в карманы джинсов.
Дарси с сомнением посмотрела на него и пожала плечом, как бы говоря «ну, как знаешь». А Тревор снова улыбнулся, кивнул головой и, обогнув Дарси, сделал шаг к своему автомобилю, припаркованному у тротуара. Дарси провожала его недоуменным взглядом, чувствуя все большую растерянность.
- И что все это значит? - чуть раздраженная его непонятным поведением спросила она, когда Тревор уже отпирал дверь своего «шевроле». Он обернулся на ее голос и окинул задумчивым взглядом.
А потом на губах Тревора стала медленно расползаться улыбка, от которой у Дарси вдруг перехватило дыхание, а сердце гулко забилось о ребра. Захлопнув дверцу автомобиля, Тревор в два шага преодолел разделяющее их расстояние и, заключив лицо Дарси в ладони, припал к ее губам в поцелуе. Она только и успела, что ахнуть от неожиданности, а проворный язык Тревора тут же проник в ее рот. Его умелые губы и трепетная сладость поцелуя погружали Дарси в какую-то истому и она сама не заметила, как начала отвечать ему.
Все больше погружаясь в это море умелого соблазна, граничащего с невинной нежностью, Дарси уже не хотела спасаться. Не тогда, когда эти губы целовали ее губы, когда эти руки касались ее тела, когда этот мужчина был так непростительно близко.
Его ладони соскользнули на плечи, медленно двинулись вниз по рукам и бережно коснулись ее пальцев. Дарси ощутила, как слабеют колени, а разум медленно исчезает, оставляя место трепетному удовольствию от поцелуев Тревора.
С трудом отстранившись от него, Дарси глубоко вдохнула прохладный вечерний воздух и постаралась унять свое сумасшедшее сердце, рвущееся из груди навстречу темноглазому красавцу.
- Третий раз, - чуть слышно пробормотала она, но Тревор тем не менее ее услышал и вопросительно изогнул бровь.
- В третий раз за прошедшую неделю ты набрасываешься на меня с поцелуями, - пояснила Дарси, чем вызвала искренний веселый смех Тревора.
Все еще смеясь, он обнял Дарси и прижал к своей груди, а она и не сопротивлялась. Покорно стояла, заключенная в кольцо его сильных и непередаваемо ласковых рук и позволяла самой себе наслаждаться этими мгновениями.
- Солнышко, если бы я только мог, я бы, как ты выразилась, набрасывался на тебя с поцелуями каждую минуту. Да вот только знаю, что ты мне такой роскоши не позволишь, - он притворно горестно вздохнул и заглянул в лицо Дарси, нежно провел по румяной щечке костяшками пальцев и ласково улыбнулся.
Дарси вернула ему улыбку и смущенно прикусила нижнюю губу.
- Ты скажешь мне, зачем приезжал?
- Вот за этим, - ухмыльнулся Тревор и снова потянулся к ее губам. Дарси ловко вывернулась из его объятий и с лукавой усмешкой отступила на шаг назад.
- Не сработает, - покачала она головой и скрестила руки на груди.
- Кто бы сомневался... - закатил глаза Тревор и снова шагнул к ней. Дарси уперлась ладошкой в его грудь, призывая сохранять дистанцию.
- Я жду, - требовательнее возразила Дарси. - Ни за что не поверю, что ты тащился сюда, чтобы поцеловать меня. Это как минимум глупо, особенно если учесть, что я вообще-то не собиралась на твой поцелуй отвечать.
- И все же ответила, - усмехнулся Тревор, переплетая свои пальцы с ее.
- Так вышло, - пытаясь казаться равнодушной, пожала плечами Дарси и мягко высвободила руку. Когда он был так близко, а уж тем более, когда касался ее, сохранять ясность ума становилось в разы труднее.
- Ладно. Я приехал, что бы спросить тебя кое о чем, - сдаваясь ее упрямству, ответил Тревор.
Дарси молча ждала продолжения.
Тревор очаровательно улыбнулся и проникновенно посмотрел Дарси в глаза.
- Солнышко, ты согласишься поужинать со мной?