Арианна
Сегодня был вторник.
Это значило только одно — сеанс у психотерапевта.
Рассуждения о многих вещах: моем разуме, действиях, мысли.
Но главное — о моей памяти.
В большой светлой комнате сидел мистер Кларк, делая записи у себя в тетради, каждый раз поправляя свои очки, вечно сползающие с переносицы.
Мистер Кларк был лет пятидесяти, с поседевшими короткими волосами и стеклянными глазами, смотревшими глубоко в душу. Его лицо украшало пару морщин, появившиеся от долгих раздумий над своими пациентами. Он был как всегда в своем поношенном сером костюме с галстуком, а поверх накинут белый халат, внушавший доверие.
К нему я начала ходить в возрасте семи лет, в неделю по пять раз. Но со временем моя посещаемость упала до одного раза в неделю. Несмотря на это, я относилась серьезно к нашим сеансам и не пропустила ни один день за столь долгое время.
Он отложил свою запись и посмотрел на меня своими поблекшими голубыми глазами.
— Ну, — вздохнул он после часового сеанса со мной и встал со своего стула напротив меня, подойдя к окну. — Арианна, вы в полной мере осознаете, что у вас амнезия — временное нарушение памяти.
— Да.
— Но меня волнует, что после стольких лет та утерянная часть памяти к вам никак не может вернуться, как бы вы не старались вспомнить, — он повернулся ко мне. — Можете описать, пожалуйста, свои ощущения при попытке восстановить те участки сознания, — он вернулся на свое место и внимательно посмотрел на меня.
— Те же симптомы: небольшое головокружение и надоедливый звук, — словно в ушах образовалась колокольня.
Всё это время, когда я пыталась вспомнить, мои барабанные перепонки неприятно позванивали, потому быстро отбрасывала это дело. Меня раздражал этот звук и вводил в короткий транс.
— Это странно, — психотерапевт покачал головой. — Вы пробовали посетить те места, где любили проводить время в семилетнем возрасте?
— Таких мест было не так много. Но да, я объездила свою художественную и музыкальную школы, любимый дубовый парк.
— Всё те же локации, — покачал он головой.
— Больше таких нет. Насколько я помню.
В моей жизни, а именно в семилетнем возрасте, любимых мест было крайне мало, что затрудняло выявить хотя бы ниточку моих утерянных воспоминаний.
— Хорошо. Вы брали скрипку в руки после похищения?
Его вопрос заставил меня задуматься.
Брала ли я скрипку?
Да.
Мама много раз пыталась привить прежнюю любовь к этому музыкальному инструменту, но когда я уже была готова сыграть свою любимую композицию Вивальди «Шторм», меня бросало в дрожь, вынуждая больно, до крови, впиваться ногтями в ладонь. И с сомкнутыми губами от ужаса и злости возвращала скрипку обратно на прежнее место.
— Не раз. Но играла ли я? Нет.
— Можете выявить причину?
— Нет. Это словно... — сделала паузу, обдумывая, — мои мышцы рук атрофировались, не желая играть.
— То есть?
— В моей памяти есть все выученные мною композиции, которые могу обыграть без проблем, но только мысленно. В голове.
— Это очень любопытно, — он снял свои очки, сложив их, и положил в футляр. — Я никогда вам этого не говорил, но вы мой первый пациент, который потерял не одну, а несколько способностей за раз из-за психологической травмы и шока, — его голова наклонилась в мою сторону. — У вас есть, что сказать, Арианна?
— Мои родители мне рассказывали, что похищение случилось после моего выступления на скрипке. Именно тогда я исполняла свою любимую композицию. А перед этим была в своей художественной школе, представляя свою небольшую галерею. — Это было единственным, что я помнила перед неизбежным случаем. — Я считаю, что моя память обосновывается на том, что ей нужно помнить, и что необходимо стереть и выключить, погружая всё во мрак, не давая никаких шансов увидеть что-либо.
— Вы утверждаете, что ваш мозг сам вытеснил те воспоминания?
— Я этого не говорила. Мозг — очень сложная конструкция. В ней можно потеряться. Это как лабиринт, состоящий из запутанных путей, ведущих в тупик, — задумалась я. — Этот лабиринт у меня в подсознании. И он состоит из моих неизведанных мне воспоминаний, а не общепринятых зеленых кустов.
— И вы гуляете в нем, пытаясь найти желаемое, что даст вам ответы и выявит выход из лабиринта воспоминаний, — как прозвали вы? — мой психотерапевт внимательно наблюдал за мной, снова взяв в руки ручку для записи.
Тишина длилась пару минут.
Он все терпеливо ждал моего ответа.
И вот я начала:
— Знаете, в древнегреческой мифологии упоминается один занятный лабиринт, — мистер Кларк стал внимательно слушать. — Его прозвали Кносским лабиринтом, сооружение которого состоит из множества запутанных переходов.
— Арианна, вы же знаете, что я не разбираюсь в древнегреческой мифологии, как вы, — напомнил он мне, улыбнувшись.
— В Кносском лабиринте проживал Минотавр, который убивал отобранных людей в этом кошмарном месте, — я села ровно и посмотрела в глаза мистеру Кларку. — Проблема в том, что в этом лабиринте нет выхода. И этот самый Минотавр — интерпретация моей утерянной памяти. А я беззащитна перед ним, пытаясь спасти саму себя от своих же темных воспоминаний — Минотавра.
— Значит, вы убегаете, чтобы выжить?
— Не совсем так. Я боюсь не смерти. Мне кажется, что я убегаю потому, чтобы оставаться в здравом рассудке, — я сделала глоток воды из стакана и продолжила: — Поскольку Минотавр, перед тем как убить, всегда играл с разумом человека, вводя его в заблуждение; чтобы ослабить свою жертву.
— Боитесь увидеть в воспоминаниях что-то ужасное, раз убегаете от монстра, созданного из вашей утерянной памяти? — спросил он, постукивая пальцами по своему колену.
— Там и есть ужасное. Вопрос лишь в том, останусь ли я в трезвом уме после этого. Ведь подсознание не зря решило стереть нечто от меня.
***
После сеанса меня забрал отец, который поджидал меня в коридоре.
Вот он раскинулся передо мной в черном. Весь в татуировках, которые он не пытался скрыть. И ни единой эмоции. Но, увидев меня в поле зрения, его серые, как айсберг, глаза потеплели.
Отец был человеком, у которого продуман каждый его шаг. Обдумано каждое движение и решение.
Меня всегда удивляло, что его родные братья — мои дяди — не могли его прочесть. Даже мои братья не всегда понимали его эмоций, так необходимы каждому. Для таких, как он, эмоции были слабостью, движимой в нашем мире.
Мой отец предпочитал прямой подход. Он без угрызения совести вонзит нож в сердце врага. Без колебаний. Без эмоций. С его жестоким, холодным и безразличным взглядом мог с легкостью забить в угол, не давая никаких надежд на спасение человека напротив него.
В то время как я предпочитала иной подход, психологический трюк — игры с разумом.
Это сродни интеллектуальному подходу с манипулированием жертвы, играя с его здравомыслием, забавляясь этим.
Такой метод использовал мой дядя Римо. Он был мастером таких игр.
Я отмахнулась от мыслей и вернулась в реальность. Мы уже сидели в машине, которую папа вел уверенно. С полным спокойствием.
Забудьте. Он и есть спокойствие.
В его голове не было хаоса. Все было на своих местах, как фолианты в библиотеке. И не дай бог, если один из них будет не на своем месте.
Завидовала ли я такому спокойствию отца?
Да.
Каждый считал, что я обладаю тем же спокойствием, что и он, но они не подозревали, что в моей голове творится чертов ураган и хаос, сеющий полный беспорядок.
— Как прошли дела? — мне не нравилось насилие, но в этих делах присутствовала дипломатия, которая всегда интересовала меня.
Да и в нашей семье мы открыто разговаривали на тему рабочего характера и дел. Им нечего было утаивать, но воздерживались от подробностей жестокости ради сохранения здоровой психики своих женщин.
— Не так хорошо, — ровным голосом ответил отец. — Мексиканцы стали проворнее и действуют умно, продавая наркотики на территории Луки. Похоже, их не волнуют собственные жизни. Лука со своим сыном разбираются с этим.
— Это увеличивает риск опасности, — нахмурилась я. — Значит ли это, что через неделю мы не сможем полететь в Нью-Йорк на день рождения близнецов Амо и Греты?
— Мерцание, опасность вам не грозит. Не беспокойся об этом. Пока я, твои дяди и братья дышат, ты в безопасности. — Его голос стал жестче, но потом, когда он посмотрел на меня, голос принял спокойные нотки. — Вы сможете полететь в Нью-Йорк и навестить их.
— Ты не поедешь? — удивилась я.
— Нужно решить дела. — Просто ответил отец, поворачивая на перекрестке.
— Какие такие дела?
— Взрослые, Мерцание. Тебе знать незачем.
— Ты же знаешь, что мне интересно.
— Знаю. Но я хочу уберечь тебя от этого, — закончил он.
— Но ты также знаешь, что меня это не остановит.
Он хмыкнул.
— Конечно. Поэтому ты пытаешься каждый раз взломать наш компьютер в кабинете, чтобы подслушать наш разговор.
Мои щеки покраснели от такого заявления.
— Слишком очевидно?
— Должен признать, это гениальный метод, и я не сразу понял. Но заметив, как загорается красный свет в компьютере каждый раз во время нашей коммуникации, понял, что это ты.
— Не думаешь ли ты, что это необоснованные выводы? Быть может, это Массимо, так любящий взламывать всё, что попадается ему на глаза.
— Твои братья чаще всего с нами. А вне кабинета только ты владеешь такой искусностью, — его слова заставили меня поразмыслить. — Даже если бы твои братья не присутствовали с нами, все равно это будешь ты: Массимо предпочитает взламывать мелкие вещи.
Улыбнувшись тому, насколько отец внимателен и знает каждого из нас, я разблокировала свой телефон и сделала пару фотографий в машине.
У меня был свой закрытый аккаунт в социальных сетях, где фотографии высвечивались только моим братьям и подругам. Остальным вход был воспрещен.
Мой аккаунт был максимально защищенным на конфиденциальность, что даже самим ФБР пришлось бы постараться найти меня. Но у них ничего бы не вышло. В Вегасе вплоть до них и другими высокопоставленными должностями руководили мои дяди и отец.
В отличие от Алекса, я не была такой знаменитой, да и не жаловалась. Я хотела стать знаменитой не меньше, чем съесть тарелку дождевых червей. Мне хватало моих родных. На этом достаточно.
Выложив сделанную фотографию, буквально через пять секунд пошли комментарии от Авроры.
Ради бога. Эта девушка всегда первая, кто лайкает меня. Иногда казалось, что она даже спит с телефоном, по ночам видя не сны, а посты моих родных.
Это не нормально.
Но опять же. Что такое нормальность в семье Фальконе?
Мои комментарии превратились в настоящую переписку.
aurora_scuderi: Наша Святоша спустя долгое время выложила фотографию. В честь этого я собираюсь пустить салют и пройти чертов марафон по подъему на Эверест.
karlotta.bazzoli: Смотришься мило в своем синем платье-комбинезоне.
aurora_scuderi: Лотта, чисто к сведению, она всегда выглядит на сто процентов, и в синем. massimo_falcone: Пока ты едешь с отцом домой, Невио пьет твой любимый коктейль.
Были типы людей, которые могли повздорить под моими фотографиями, превращая это в свои словесные перепалки, и просто оставить комментарий, как те трое, а были и те, которые редко появлялись, но, тем не менее, всегда ставили отметку "Нравится" — это Невио с Алессио.
Появление этих двух очень редкое, но Невио хотя бы мелькает между комментариями. А вот Алессио совсем не видно. Его присутствие равнялось встрече с единорогом.
aurora_scuderi: Однажды наша Святоша перестанет быть святой и врежет Невио за это. Я права?
massimo.falcone: Ты никогда не бываешь права, Рори.
aurora_scuderi: Ты, ублюдок, наверное позабыл, кто лучше в гонках.
После её сообщения они ушли в долгий спор, в котором Аврора яро доказывала свое, забивая своими ответами мои комментарии.
Выключив свой телефон, я перевела дух.
Они никогда не изменятся.
— Отец, давай заедем в супермаркет и купим ванильного коктейля.
Он удивился.
— Я только три дня назад пополнял твои запасы.
— Похоже, у нас в семье появился ещё один, кому они полюбились.
***
Мои руки потянулись к холодильнику и открыли его, заполняя пустые места любимым напитком.
Можете посчитать меня слишком увлеченной этим, но они мне придавали сил и поднимали моё настроение.
Готова была посвятить прозы человеку, создавшего чудо.
Пригладив руками свое платье-комбинезон, достигавшее до колен, я услышала громкий топот, как у слона.
Зачеркните. Даже слон тише.
В кухню вбежали темноволосый Джулио и светловолосый Давиде.
Мальчики были абсолютно разными внешне, но схожими характерами. Они были неразлучными с рождения и любили творить шалости, за которые их, естественно, наказывали.
Их отцы однажды стали друг другу семьей и вот, спустя много лет, их дети стали нерушимы.
— Ари, ты пришла, — поприветствовали они.
В свои двенадцать лет они почти достигали меня своим высоким ростом.
— Невио просил передать тебе, если ты встретишься нам, подняться в игровую комнату. Там все собрались, — протянул Джулио и убежал с Давиде.
Захватив два коктейля, я пошла в указанное место, попивая из соломинки сладкий напиток.
Из комнаты доносился шум приставок, смешивающийся с боями по телевизору.
Невио копался в своем телефоне, но отвлекся, заметив меня и напиток в руке. Я бросила ему, и он ловко поймал. Карлотта сидела на полу, листая свою толстую энциклопедию. Аврора умело нажимала на всякие кнопки приставки, усевшись на полу по-турецки. Алессио сидел, закинув одну ногу на другую, и о чем-то переговаривался с Массимо.
Не хотела разрушать их идиллию, поэтому подошла к нахмурившей чему-то Лотте, ничего не понимающей в этой толстой книге.
Удобно устроившись рядом с ней, я начала изучать книгу в её руке. Очередная энциклопедия с научными статьями о науке, истории и много чего.
Её пальцы остановились на странице со цветами по теме физики.
Карлотта посмотрела на меня своими карими милыми глазами.
— Ты знала, что белый цвет — сложный цвет? — я кивнула, и она продолжила: — В призме луч белого цвета расслаивается на отдельные спектральные цвета. Таким образом он направляется на экран, где возникает изображение спектра. Эта непрерывная цветная лента начинается с цветов радуги. И если это изображение пропускалось через собирающую линзу, то соединение всех данных цветов давало белый цвет. — Она покачала головой. — Это сложно.
— Физика сама по себе сложная, —подтвердила я. — Существуют множество физических путей образования цвета, связанные с дифракцией, поляризацией...
— Боже, Ари, у меня голова разрывается. Из-за этого я не могу сконцентрироваться на своей победе. Прекрати нести ересь некоторое время, — меня перебила Рори своим уставшим от моих пояснений тоном.
Пожав плечами, я вернулась к книге.
— Хочешь, подробнее объясню? — предложила помощь своей подруге, которая ещё больше нахмурилась.
— Спасибо, но физика — не моё. Это утомляет.
— Главное — понять, — подбодрила я, но она подняла руки вверх, сдаваясь. — Может, — мои изящные пальцы быстро пролистали ненужные страницы и остановились на одной, — тебе стоит прочесть о растениях? Я видела, как ты ухаживаешь за цветами и поливала мои, которые давно увяли.
Карлотта смутилась, но потом в её глазах загорелся неподдельный интерес, когда она приступила к чтению.
— Извини, что отвлекаю, но я хотела спросить у тебя кое-что, — рискнула я.
Она отложила свою книгу и посмотрела на меня.
— Конечно. Я слушаю. — Её голос был застенчивым.
Прокрутив сегодняшние утренние слова мистера Кларка насчет скрипки, я долго раздумывала над этим и решила обратиться к своей подруге, которая тоже умеет владеет ею.
Всегда было любопытно, почему она не выступает на концертах со скрипкой. С её талантом она удивила бы всех зрителей.
Карлотта даже не подозревала, что иногда, лежа на шезлонге в ночное время, я наслаждалась ее игрой на скрипке, звуки которой хорошо доносились до бассейна, одновременно любуясь сотнями звезд, мерцающих там, высоко.
— Я хотела сегодня послушать твою игру вблизи. Может так я смогу вернуться к скрипке.
Лотта обрадовалась, но выражение лица сразу сменилось на виноватое.
— С удовольствием, но завтра утром я поеду к маме. Буду только через неделю. Она сильно заболела, её могут госпитализировать. Я хочу быть рядом с ней и служить опорой.
Мои губы дрогнули в полуулыбке.
— Без проблем. Время ещё будет. И не беспокойся за маму, она у тебя сильная и выздоровеет, — поддержала я.
— Спасибо большое.
Карлотта коротко улыбнулась и снова взяла книгу в руки. Как бы она не пыталась скрыть, я заметила, что моя подруга начала теребить свою блузку. Она делает так, когда нервничает или беспокоится. В этот раз беспокоилась за свою маму.
Я не была уверена, что в ее голове откладывается информация о семенных растениях, про которые она читала. Тревожность ее была незаметной, но я уловила это.
— Карлотта, всё будет хорошо, — тихо сказала я, мягко накрыв ее руки своими ладонями. Она кивнула.
Все были заняты своими делами, только вот Массимо оглянулся через плечо и посмотрел на Карлотту. Его плечи напряглись, когда он застал беспокойство.
Между ними что-то происходило. Они могли этого не показывать на публике, но забота моего брата к подруге была очевидна, по крайней мере, для меня. Карлотта тоже была неравнодушна к нему. Их молчаливые взгляды громко говорили об одном — химии между ними.
— Я выиграла, — возликовала Рори.
Невио краем глаза посмотрел на светловолосую девушку и вернулся к своему просмотру телефона.
Карлотта не замечала вокруг себя никого, будто абстрагировалась из этого места. Даже перестала бегать глазами по чернилам.
В таких стрессовых моментах Карлотты я видела себя, поэтому всегда пыталась занять ее и поднять настроение. В такое время, когда чувства полностью окутывают тебя своими цепкими наваждениями, никто не должен быть один. Никто.
Достав свой телефон, я нашла ленту Алекса с фотографиями из солнечного острова Крит, в Греции. Эта страна ей очень нравилась. Она всегда мечтала побывать там, но из-за занятости дядей не может позволить себе это.
Я подтолкнула плечом Карлотту, завладев её вниманием, и начала показывать красивые места, сделанные моим другом в этой стране.
— Это, как ты знаешь, Ираклион. Алекс сделал несколько снимков для своего поступления в университет.
— Впечатляет. Он разбирается в этом деле. — Лотта придвинулась ближе ко мне и удивленно вздыхала от таких красот этой страны. Природа была там потрясающей. — Я никогда не видела такие кадры этого города. В интернете их мало.
— Тогда наслаждайся, — подмигнула я. — Потому что у Алекса их достаточно.
Мы с Карлоттой продолжали восхищаться местной культурой, архитектурой и живописными местами.
Хоть я видела раньше его публикации, все равно с большим интересом пересматривала их.
Постепенно она перестала тревожиться и полностью расслабилась.
— Надо бы подписаться на Алекса, — засмеялась она, не заметив резкого взгляда Массимо.
— Запасись терпением, потому что он почти каждый день выкладывает фотографии и видео с его участием, — предупредила я, усмехнувшись.
Около получаса мы с ней продолжали листать ленту Алекса, как нас привлекло движение около нас.
Невио, Алессио и Массимо резко встали и поспешили покинуть нас.
Аврора оправилась первой.
— Куда это они ушли?
— Срочное дело, скорее всего, — пожала я плечами.
Дела моих братьев всегда беспокоили меня. Каждый их уход заставлял меня тревожиться. Когда я не спала полночи, считала светящие звезды на потолке моей комнаты, ожидая их прихода, чтобы заклеить небольшие раны, полученные во время их снования в такое время суток.
— Надеюсь, это не мексиканцы.
— О чем это ты? — отложила я свой телефон и стала ждать ее ответа.
— Точно. Вы, наверное, не в курсе. Я сегодня узнала от отца, что мексиканцы-занозы-в-заднице шумят в Нью-Йорке. У Луки там дела обстоят плохо. Они ведут торговый рынок в участках Капо. Чертовы продавцы. И, возможно, мексиканцы перебрались к нам, в Лас-Вегас, — закончила свой рассказ Аврора, откусив яблоко.
— Но в Вегасе со времен правления Римо мексиканцев ни разу не было. Он их всех уничтожил и изгнал, — поделилась Карлотта.
— Верно. Но эти мексиканцы действуют не так, как раньше.
— Как, Аврора? — подтолкнула я её.
— Помните из рассказов дядей, что эти занозы только обкрадывали наркоту на границах перевоза? — мы кивнули. — Но сейчас по-другому. Если в штатах они только занимаются торговлей, то в других странах они действуют более активно — убивают людей, проживающих в трущобах. Наверное, запаслись бесстрашием за всё то время своего отсутствия. — Она замолчала.
— Кошмарно, — Карлотта заерзала на месте.
Двое моих подруг поменяли тему, но я слушала их вполуха, задумавшись о сказанных слов Авророй. Неужели дела других семей обстоят столь ужасно? Мексиканцы были ужасными макиавеллистами с полным отсутствием маразма.
Такие люди ни черта не знали о человечности, убивая невинных людей и подвергая насилию. В их отдельном мире преобладало физическое насилие. Оно могло порождаться как прямым воздействием, так и косвенным.
Мужчины в нашей семье тоже не были невинными, но даже Невио не стал бы убивать всех без причины.
Мексиканцы никогда не были проблемой, лишь раздражали всех, но у меня было плохое предчувствие.
***
Мое тело лежало в кровати, но сознание не подавало и намека на скорый сон. Снова меня одолевала бессонница. Во время такого состояния я обычно направлялась в нашу библиотеку, где читала до вспыхивания ослепительного солнечного шара над горизонтом.
Встав с мягкой кровати, по заученной дороге пошла в мое излюбленное место, забитое книгами.
Распахнув двери библиотеки, я вошла и босыми ногами неторопливо зашагала к огромному окну в пол, который величественно занимал место в центре всей библиотеки. Из окна были видны сотни звезд и яркий полумесяц, освещающий часть этого места. Лунный свет падал на ближние стеллажи и мраморный прохладный пол.
Не будь такого света, я воспользовалась бы настольными зелеными лампами с абажуром, стоявшими в каждом стеллаже. Но сегодня обойдусь без их помощи.
Пальцами прошлась по корешкам книг и выхватила нужную.
Серебристый свет осветил мою фигуру, красиво поблескивая. Я села на пол, спиной облокотившись на стену, и заправила свои волнистые пряди за ухо, принимаясь за чтение книги.
Сюжет крутился вокруг храброй героини. Она запала мне в душу своей эрудированностью и бесстрашием, которому могли позавидовать парни.
Увлекательно читать книги с такими героинями, справляющимися без мужчин, служившие обычно опорой и поддержкой. Но спустя пару страниц героиня встречает одного тайного незнакомца, с кем, я уверена, закрутятся отношения.
Если в книгах встречалась эта платоническая любовь, почему в реальности — нет?
Где эта хваленная и крепкая любовь?
Мои родители определенно любили друг друга. Как и дяди своих жен. Но с другой стороны они не могли жить друг без друг. Они нуждались в них как воздух, без которого мы бы перестали существовать.
Ты обязательно встретишь свою любовь, милая.
Вспомнились слова моей мамы, сказанные ранее.
Хотела ли я встретить своего принца на белом коне? Не знаю, не знаю, не знаю.
Я тихо рассмеялась. Принц на белом коне? В нашем-то мире? Уместнее будет сказать черный всадник на Найтмаре, который придет не за спасением принцессы, а отправкой ВИП-местом прямиком в ад. Ну вообще мечта.
Тема любви была сложной для меня. Я не хочу быть связанной узами с чужим мне человеком из мафии. Я прекрасно знала, что мужчины из нашего мира были жестокими монстрами, когда дело касалось их семьи и женщины. Это ведь была больная одержимость, если рассуждать психологически. Не стану оспаривать тот факт, что в это входила и моя семья, потому что была свидетелем гнева моих дядей и отца, когда кто-то оскорбил их женщину.
И такая любовь была не для меня.
Я вернулась к книге.
Героиню книги предал мужчина, который клялся в вечной любви, и она научилась мстить. Правильно говорят, раз любовь отсутствует, женщины мстят. Как поступила героиня. Вскоре занимает власть и с полным презрением топчет по самолюбию мужского пола, как рабов. Ее действия стали мучением для мужчин. Ее сладкая месть.
Сила действия равна силе противодействия.
— Интересно... — протянула я и уже хотела поразмыслить над ее действиями, но в глаза бросился свет фар от подъезжающих машин.
Я быстро спустилась вниз по лестнице и увидела перед собой отца, дядю Римо и братьев.
Они о чем-то размышляли, но приостановились, заметив меня.
— Ари, сейчас полпятого утра, почему ты не в своей постели? — спросил меня отец обеспокоенным голосом.
— И вам привет. — Просто пожала плечами и крепко обняла отца, который поцеловал меня в лоб.
Проскользнув через него к дяде Римо, к своему Капо, обняла. Его крепкие руки охватили меня, заключая в объятия. Непривычно относиться к нему вот так, с легкостью, пока другие боялись его. Он был мне семьей и поддерживал в трудные для меня периоды. Я его любила и была безмерно благодарна.
Дядя погладил меня по голове.
— Ты могла пойти к своей тете Серафине, чтобы не сидеть одной. Она тоже не спала.
— В следующий раз обязательно загляну к ней, — улыбнулась я и отошла от него.
— Вы пришли. — Сзади послышался голос тети, которая была в халате. Она бросилась к своему мужу, обняв его.
Взрослые ушли в свой кабинет. Похоже, их дела не закончились.
Братья стояли рядом со мной и внимательно наблюдали.
— Я начну продавать билеты в цирк, чтобы вы вдоволь насмотрелись на меня, — закатила я свои глаза.
— Ты в порядке? — спросили они разом меня.
— В полном. Но вам нужна медицинская помощь, — оглядела я каждого. Алессио и Массимо, к счастью, были в том же виде, что и перед уходом, а Невио успел получить ссадину на щеке, которая приобретала багровый цвет. — Успел подраться?
— С гребаным другом Ноа Картера. — Прорычал он.
В моей голове начали проноситься имена всех мафиозных семей, но такую фамилию слышу впервые.
— Ноа? Не звучит как итальянское. — Задумалась я.
— Они не придерживаются таких традиций, каких придерживаемся мы. Имена у них американизированные, — процедил Невио сквозь зубы. — Будут они из Канады. Поэтому ты о них не наслышана.
— Понятно, — отбросила я эту мысль о семействе Картеров и побежала в свою комнату, захватив определенные медикаменты.
Братья были в кухне, наливая себе крепкий напиток.
Я подошла к Невио, который собирался глотнуть Бурбон, как моя рука ловко выхватила его стакан и отложила подальше.
— Не хочу, чтобы от тебя несло этой гадостью, когда буду приводить тебя в порядок.
— Давай только быстрее.
Кусок ткани обмочив в ледяной воде, наложила холодный компресс на его щеку и выдавила на палец немного мази, намазав на его место ушиба.
— Готово.
— В этом не было необходимости, — сказал он и осушил стакан виски.
По своей натуре я не выносила боль родного мне человека, даже если она незначительна. Наверное поэтому я старалась сразу вылечить своих братьев, хоть и от крови меня бросало в жар.
— Где вы пропадали? — спросила я, подойдя к Массимо. Он был в целости, но я пригладила его темные волосы, которые успели взъерошиться.
— На встрече трех Капо и их сопровождающих, — ответил Массимо.
— О чем именно говорили? О мексиканцах?
Трое покосились на меня, подняв брови.
— Аврора выболтала? — спросил Невио. Я ничего не ответила, но он не нуждался в моем ответе. Сопоставил сам. — Твари размножаются, как помойные крысы.
Моё лицо скривилось.
— Но, логически, их в Канаде должно быть меньше. Она же дальше всех, — добавила я, стоя подле Массимо. Трое хитро переглянулись между собой. — Что вы задумали? — поочередно оглядела их.
— Ничего... пока что. Если они поднимут снова свои головы, то мы примем меры.
Я замолчала.
Их планы всегда были гениальными. Но в этот раз?
Это что-то колоссальное.