Мой юный принц

18

Намикадзе Наруто еще раз взглянул на себя в зеркало. Идти на эту прогулку он абсолютно не хотел, но выбора не было, да и выглядеть ему следовало подобающе. Но принц хотел сохранить ту тонкую грань между «презентабельный» и «нарядный», он хотел, чтобы его сегодняшний спутник ни в коем случае не допустил мысли, что Наруто подбирал наряд, чтобы понравиться или произвести какое-то особое впечатление. Поправив шейный платок и решив, что горчичный камзол идет ему больше, чем он рассчитывал, он, немного подумав, подошел к своему столу, открыл стоящую на нем шкатулку с украшениями и прикрепил возле воротника голубую брошь в форме птицы — самое любимое украшение, которым он дорожил больше всех. Решив, что теперь полностью готов, он сделал глубокий вдох, чтобы немного унять ненужное волнение, и в сопровождении скромной и покорной фрейлены Хинаты вышел из комнаты, направляясь в дворцовый парк. В том конверте, который он получил два дня назад, была изящная подвеска, завернутая в красный бархат. На тонкой золотой цепочке красовались несколько драгоценных камней. Кроме этого, в конверте было письмо, в котором герцог, рассыпаясь учтивыми речами, уговаривал принца о неформальной встрече, прогулке только для них двоих. Щедро подаренное украшение юноша сразу отложил в дальний ящик, решив, что никогда не станет его даже примерять. А вот от приглашения так легко отказаться не получилось: по случайной неосторожности Сакура проговорилась одной из подруг-фрейлин, слухи быстро дошли и до королевы. Наруто оказался в положении, в котором просто не мог отказать.

***

Саске уже два дня не покидал свою комнату. Здесь царил полумрак, робкие лучи солнца едва проникали сквозь задернутое плотными шторами окно, почти полностью догорела свеча на столе, которая тускло освещала записку, найденную в блокноте. Воск постепенно таял, а небольшие языки пламени затухали, прекращая свой танец. Саске сидел на полу, возле стола, согнув ноги в коленях и обняв голову руками. Неподвижно и бесшумно он сидел так уже несколько часов, абстрагировавшись от мира, отстранившись от привычного потока жизни. Не хотелось сейчас ни видеть, ни слышать ничего вокруг себя, хотя, по-другому и не получалось: чувства, которые бушевали внутри, полностью заглушали все остальное, буквально вырвали из реальности, погружали в другой мир, мир отчаяния и боли. Он не мог отвлечься от них, сложно было выйти из этого состояния и сосредоточиться на реальности. Учиха заперся в комнате и полностью игнорировал все за ее пределами. Кажется, в какой-то момент он мог слышать стук в дверь и голос Наруто... а может, просто показалось... Неважно. Ему хотелось остаться наедине, погрузиться в себя самого и понять, от чего так колотится сердце, бешено гоняя по венам, кажется, застывающую кровь. Понять, из-за чего такие терзания и мучения. Хотелось побыть одному... Но Саске не хотел оставаться один. Он боялся. Боялся этой бесконечной, холодной тьмы, которая окутывала со всех сторон и давила, заставляла чувствовать нехватку кислорода в горле, как будто что-то сдавливало шею. Эта тьма притесняла, заставляла сжаться и в то же время затягивала, поглощала без какой-либо возможности спастись. Саске боялся одиночества, но это чувство никак не оставляло его. Со страхом пришлось смириться, он стал частью повседневной жизни. Словно нож, который вонзили в грудь — его нельзя вытащить, ведь из раны хлынет алая кровь, вместе с которой будет вытекать жизнь, но и оставить этот нож нельзя, ведь он проникает в измученную плоть все глубже, не оставляет шансов на исцеление. Учиха пытался избавиться от всего этого. Пытался изо всех сил, отчаянно хватаясь за единственный лучик света, милостиво пожертвованный ему судьбой. Лучик светил все ярче и иногда обжигал, привыкнуть к нему было также непросто, но гораздо приятнее. Тьма отступала, понемногу забирая с собой боль от прошлых утрат. Но оказалось, что с это прошлое нельзя просто опустить, нельзя положиться на время, с течением которого кровоточащие краны превратятся в едва заметные шрамы. Итачи — это то прошлое, о котором вспоминать было больнее и тяжелее всего. Одно только упоминание о нем, о том, что его теперь нет рядом, отдавалось агонией в каждой клетке тела. Саске старался смириться, покориться судьбе, несмотря на свою непокладистость, переступить через самого себя. А теперь это все оказывается напрасным. Еще несколько лет назад Саске был бы безумно счастлив, если бы его любимый брат вот так просто вернулся, снова оказался живым. Но сейчас парень просто не понимает, как воспринимать это, чему верить. Так долго он издевался над самим собой, заставляя признать то, что мертвые никогда не вернуться, как теперь забыть этот урок? Он боялся, что опять ошибается, что окончательно сломается, если поддастся, ослабнет и утонет во тьме, бороться с которой уже не хватает сил. Боялся, что упустит тот самый лучик и потеряет его свет и тепло навсегда. Надо найти в себе силы не допустить подобного, найти решимость, собрать всю храбрость и волю. Снова переступить через свои принципы и через самого себя. Достичь предела и сломаться окончательно, а может наоборот — воспрять с новой силой. Саске поднял голову, глядя перед собой. Его взгляд уже не казался пустым или безумным, в нем чувствовалась решимость и твердость.