Сущность

Глава 9

– Вас не смущает, что подумают ваши коллеги, увидев, как вы сажаете в свою машину студентку?

Марго вжималась в заднее сидение и едва могла поднять взгляд от внезапно разразившейся мигрени. Но этого было достаточно для того, чтобы они встретились глазами в зеркале заднего вида и тут же отвели взгляды.

Красинский промолчал. Было в этом молчании что-то осуждающее, но Марго это не задевало.

– Кажется, я надолго попорчу вам хорошую репутацию. Зря вообще вас ввязала.

Марго надеялась, что он скажет хоть что-нибудь. Расскажет одну из своих бесконечных баек, поддержит ее или даже пожалеет, но суровая и даже какая-то надутая гримаса не сходила с его лица. Он больше не смотрел на Марго. Во всяком случае, она больше не ловила на себе этого взгляда.

Адрес она сказала сразу, про дорогу он больше не спрашивал. Он был хорошим водителем, знал многие закоулки города и в ее захолустном районе ориентировался как у себя дома. Подъезжая к месту, Красинский наконец спросил:

– Твои родители знают?

– Нет. Ни одна живая душа больше не знает.

Когда машина остановилась, Марго быстро выбралась из нее, тихо прошептав «спасибо». Она хотела скрыться в темноте подъезда, в своей обители сразу же, но Красинский успел ее догнать и нырнуть в подъезд.

– Что вам от меня нужно? – выдохнула Марго, останавливаясь у своей двери. – Это не ваша проблема, зачем вы идете за мной? Оставьте меня в покое...

– Подожди.

Он достал из кармана листок и ручку и быстро написал на нем несколько цифр.

– Позвони, если что-то будет нужно, хорошо?

Марго не кивнула и ничего не ответила. И не взяла листок. Стояла столбом, будто бы в этой реальности ее больше не существовало.

Красинский сунул листок в дверь, развернулся и ушел, даже не попрощавшись.

Марго подумала о том, что никогда в жизни ему не позвонит.

Но листок с номером все равно сохранила.

***

А после наступила тьма. Бездна разверзлась в крохотной однокомнатной квартирке, затянув в свой вакуум душу и тело Марго. Девушка больше ничего не чувствовала. Она лежала на спине, уставившись в белый потолок в желтых разводах от давнишнего потопа, и больше ничего не чувствовала. Даже мысли, приходившие в ее голову, были чужие, навязчивые, словно кошмар, из которого невозможно вырваться – настоящие обсессии. Компульсией были руки, с которых она методично отколупывала сухую корку заживших ранок.