Часы бьют полночь

Глава 33. Взлётная

Двигатель выл и свистел на одной ноте, слишком высокой, чтобы её мог взять человек. Звучало, правда, не слишком громко: звукоизоляция самолёта справлялась.

Оля вздохнула и посмотрела в иллюминатор. В небольшом круглом окошке виднелось крыло, что с такого ракурса казалось странным нагромождением металла. За крыло зацепилось белёсое, высохшее: длинные тонкие космы да костлявые конечности, торчащие из груды тряпок, которые не были тряпками. Тряпки не умеют извиваться, обматываясь вокруг крыла.

Тварь скребла по обшивке лапами, но Оля была спокойна. Не доберётся. Тут — не доберётся. Они вот-вот взлетят, и тогда чудище отвалится само — вряд ли ему понравятся разреженный воздух и бьющий навстречу ветер.

Солнце ещё не встало: стояла рань, почти ночь. Кроме крыла и твари, ничего толком не выходило рассмотреть. Ни здания аэропорта, ни других самолётов, ни даже облаков. Ничего. Когда они выйдут на посадку, уже рассветёт.

Тем более, на Севере другой часовой пояс.

Она нервничала. Понимала, что всё уже решено, но по-прежнему волновалась. В голове прокручивались самые невероятные варианты: а если самолёт разобьётся? А если не долетит только она, пойманная в сети неведомой твари из тех, что обитают в небе? Женька рассказывал ей: такие бывают. Потому он и не любил летать.

Где-то в здании аэропорта остались родители, ради такого дела выехавшие провожать её вдвоём. Мама не то чтобы поверила — но отчаянную просьбу дочери услышала.

Когда Оля рассказала ей всё, мать не стала ни ругаться, ни рационализировать историю дочери. Если и посчитала сумасшедшей — виду не подала. Только опустила глаза и невесело покачала головой.

— Всё-таки звучит слишком абсурдно, — вздохнула мама. — И так внезапно... Ты права, я к таким откровениям не готова. Отпускать тебя вот так... я волнуюсь. С тобой всё будет хорошо?

— Будет хуже, если я не поеду, — твёрдо ответила Оля, и мама сдалась.

Ей дали денег на билеты. Она не знала, откуда родители их взяли — то ли сняли со счёта, то ли просто отец получил предновогоднюю премию. Подобрали подходящий рейс. На тридцатое число, перед самым праздником. Занятия в этот день ещё были, но ей разрешили пропустить. Всё равно тридцатого — только пара уроков «для вида», линейка да выдача дневников. Ничего нового, ничего такого, что могло бы оказаться важным.