Королева драконов

Глава 8

Утро настало настолько незаметно, что мой воспаленный мыслями мозг отказывался принять сию истину - пора подниматься. С самого утра коридор общежития гудел какофонией звуков, въедаясь с мои, и без того никчемные, нервы. Часы показывали восемь утра. Занятия вот-вот начнутся, но сил и желания идти на них совершенно не было. Всю ночь я не могла сомкнуть глаз, переваривая все то, что узнала в поместье. Брат. Жив. Два слова просто въелись намертво в извилины, не желая покидать полюбившееся им за ночь место. Я сомкнула глаза и постаралась отвлечься. Нет, никуда сегодня не пойду. Лекарь выпишет мне больничный, стоит лишь должным образом попросить.

Солнечный свет назойливо бил в окно, раздражая и нервируя даже сквозь закрытые глаза. Я поднялась лишь на секунду, проклиная головную боль, и рухнула назад, решив просто развернуться на другой бок. Но, не тут-то было. Вроде, я уже говорила, что утро в общежитие некромантов начинается далеко не с кофе.

Сначала я решила, что бессонная ночь дает о себе знать, а сам некромант мне показался, но нет. Стоило проморгаться, как силуэт стал более отчетливым, и эти блондинистые волосы я узнала бы из тысячи. Парень мерным шагом подошел к кровати и внимательно смотрел на меня из-под опущенных ресниц. Его брови сошлись на переносице, отчего весь его вид походил на озлобленного пса, готового вот-вот ринуться на свою добычу, коей сейчас являлась я. Паника готова была заслать здравый рассудок, но стоило ей напомнить, через что мы прошли, как она сразу же утихомирилась, уступая место холодному безразличию, перемешенному с толикой отвращения.

— Льюис, комнаткой не ошибся? — Я поднялась сначала на локтях, а после и вовсе села, сложив руки крест-накрест на груди, — не хочешь объясниться?

Он, молча, кинул мне какой-то клочок бумаги, настолько затертый, что я не сразу признала в нем фотографию. Плечи вздрогнули, стоило увидеть, что, точнее кто, изображен на снимке. Алый цвет заметно проступал сквозь русые волосы, уже тогда отросшие до поясницы, один глаз девушки был изумрудным, другой алым. Прошло едва ли неделя, может две, с тех пор, как силы активировались, а это фото сделал Милтон, чтобы помнить меня той, кем я была. Сзади фотографии аккуратным знакомым до боли почерком было выведено мое чистосердечное признание «Дорогая госпожа Мур. 1563 лунный год. Окрестности Фира». Фир — прекрасный город в самом центре Преисподней, где мне довелось побывать лишь однажды.