Дегустатор боли

Глава XII

После той ночи, когда Моника поцеловала меня и я застал ее плачущей, во мне что-то переменилось. Я старался не покидать надолго дом, дабы не оставлять ее одну, не ввязываться в потасовки и вообще вести приличный образ жизни. Так шли мои дни пребывания рядом с Моникой Чандлер: сидя то дома, то на территории участка, я читал книгу, курил сигареты и иногда, когда появлялось острое желание, баловал себя бутылочкой пива, купленной в соседнем магазине. Подобный стиль мирного существования был мне не по вкусу, но я ломал в себе то зло, что подталкивало меня снова ступить на кривую дорожку, и просиживал задницу в кругу безопасности. Моника, естественно, была только рада. Единственный мужчина в ее доме рядом, почти под боком, не нужно беспокоиться и бояться. Саманта разделяла маленькое счастье своей дочери, ведь теперь бремя заботливого родителя перекочевало с ее плеч на мои — Моника была, грубо говоря, под моим присмотром, и разгульной матери не о чем было волноваться. Но я понимал, что долго так не протяну. Мне захочется опять развлечься в компании доступных девчонок и крутых парней, напиться, чтобы ни хера не помнить, и набить кому-нибудь морду, дабы выпустить весь скопившийся адреналин. Я сдерживал себя как мог, буквально посадил сам себя на цепь и не отходил никуда дальше, чем в уже излюбленный магазин, где я когда-то покупал дешевое вино для Моники, но временами мне дико хотелось заглянуть в бар, опрокинуть кружечку-другую и, если повезет, завести интересное знакомство с не менее интересной представительницей женского пола. Мон была все еще недоступна для меня как девушка, так что я по-настоящему страдал от нехватки любви и ласки, к которым так привык. В таком медлительном, скучном времяпровождении прошло пять дней, и я хотел выть от вязкой тоски. Даже разговоры по телефону с Гуком никак не веселили меня. Лучший друг рассказывал, как дела в школе, чем они занимаются и что нового. Джон со своими дружками вел себя тихо, так как мое отсутствие не позволяло ему развлечься как в старые добрые времена, Эмбер все выпытывала у Чонгука, что я и как, почему меня оставили именно с Моникой и чем мы вдвоем вообще занимаемся. Она никак не хотела отпускать меня не только из своего сердца, но и из головы, продолжала ревновать и жить моей жизнью. Бедная девчонка... Сам же Гук был в полном порядке, да и что с ним случится? Этот малый не пропадет. Спокойно себе жил, кое-как учился, иногда проводил приятные вечера в компании девушек (как я ему завидовал...). Однажды в разговоре Чонгук смущенно сказал, что скучает по мне. Я почти растрогался. Нет, серьезно! Это было очень приятно слышать от человека, который не умеет по кому-то скучать и быстро забывает людей — очередное доказательство нашей нерушимой дружбы. Да, мы временами ругались, могли не понимать друг друга в каких-то вопросах, обижались совсем как дети, но уже ничто не могло разлучить нас. Мужская нерушимая дружба, подобная неподъемному булыжнику — вот это было про нас с Чонгуком. Ради Моники я узнавал у него, что задают в школе, какие темы проходят ученики и тому прочее. Мне-то было похуй на учебу, но Мон парилась и старалась заполнить все те пробелы, которые появились благодаря моему отстранению. Она с головой погружалась в книги, конспекты, судорожно, будто боясь не успеть, заучивала материал и, слава Богу, больше не трогала меня с этой темой. Девчонка знала, что бесполезно пытаться вдолбить в мою голову знания, если я этого не хотел, и даже не пыталась заставить меня сесть за уроки. Но она гордилась тем, что я не просто валяюсь без дела, а читаю книгу, и ее это в какой-то степени успокаивало.