Игра с дьяволом (Продолжение)

Часть 21

Часть 21 "Бесконечная пропасть"

Тэхен недолго смотрел на беспомощно лежавшую девушку, оглядывая оголенные бедра и порванную рубашку. Из-за его сильной хватки на шее и плечах Хару остались заметные синяки, и мужчина, прикусив губу, будто только сейчас осознал всю ничтожность своего поведения и ужасного действия. Ему было настолько паршиво, что хотелось вырвать из груди это чертово сердце и раскромсать его, чтобы глупый орган больше никогда не бился, никогда не ощущал того, что испытывал сейчас психолог. Самоненависть? Возможно. Презрение? Определенно.
Быстро накинув на плечи легкую куртку, Ким нервно зашагал в сторону двери, боясь даже оглянуться, ибо ему было действительно стыдно смотреть в глаза той, что некогда доверяла ему, рискуя потерять даже собственную жизнь. С одной стороны он свято верил в то, что поступил подло, но с другой же — осуждал ее и считал свое поведение правильным, потому как девушка не стала даже слушать его, веря лишь тому, что говорил ей отец. Глубоко в душе парень осознавал всю свою вину перед ней, но из-за слепой гордости и обиды не стал поворачиваться, потому что знал, что вновь падет, если увидит ее заплаканные глаза и услышит жалобное "уходи".
— Прости, — прошептал сам себе, громко хлопнув дверью и быстро выйдя в коридор. Серые стены школы давили на него, прикрывали кислород и сжимали горло, не давая свободно вздохнуть. К глазам подступали слезы, но мужчина отчаянно сдерживал их, не в силах дать волю собственным эмоциям. — Зачем я это сделал? — ноги, будто приросли к земле, не слушаясь хозяина, а сердце всячески пыталось вновь воссоединиться с любящим сердечком Хару, но сама сущность Тэ велела ему поскорее уходить отсюда, ибо наполненное гневом эго хотело уединения.

— Что я натворил? — бессчетное количество пустых слов извинения витали в воздухе, а сам психолог осушил уже вторую бутылку любимого "Теннеси". — Ты когда-нибудь думаешь о том, что делаешь, а, Джуван? — впервые произнеся столь ненавистное имя, Тэхен пьяно улыбнулся, глазами раздевая полуголую официантку, что лукаво улыбалась ему, временами приподнимая края короткой юбки. — Такая грязная, — оглядев ее с ног до головы, психолог медленно втянул в себя дым дешевой сигареты и кашлянул, когда приятный ток прошелся по легким, затем распространяясь и по всему организму. Смешанный со вкусом дорогого виски табак действовал на учителя, словно пульт управления на механизм: щелк — он уже встал со своего места и направился к симпатичной работнице; щелк — они уже вовсю обнимались в неудобной и тесной кабинке туалета; щелк — Ким брал эту шлюху прямо в коридоре, не стесняясь ее громких стонов. Они даже не успели дойти до снятого номера, настолько сильно было желание обоих.
Тэхен не стал уделять время прелюдиям: быстро раздел очередную дешевку и без каких-либо сомнений начал излюбленное дело. Он никогда прежде не был так груб — просто на этот раз снимал весь накопившийся стресс, даже не думая о том, что чувствовала потаскуха под ним.
— Остановись, — постоянно вырывалось из дрожащих уст, но Тэхен и не думал останавливаться — пропускал мимо ушей все сказанные слова и грубо брал ее, вколачивая податливое тело в старую кровать в номере, куда они в последний момент вошли по воле психолога. Комната насквозь пропиталась запахом пота и ее дешевых духов; до слуха Джувана доходили не пошлые стоны и крики о помощи, а глухие стуки серебряного кулона, что должен был означать бесконечную любовь между ним и Хару, их безмерную привязанность... Каким же он тогда был глупым и наивным, даря его и надеясь хотя бы на капельку людского тепла...
Когда сил почти не осталось и феерический финал был близок, мужчина со всей страстью, что испытывал к Хару, впился в губы незнакомки и громко простонал, обессиленно падая и хрипло выговаривая имя любимой:
— Хару, — туман стал медленно растворяться, и осознание того, что он разрушил их отношения вдребезги, начало постепенно накрывать мысли. Ким, почувствовав нестерпимую боль в районе сердца, прикрыл глаза и звучно скатился на пол, не желая более находиться рядом с незнакомой женщиной. Свернувшись калачиком, учитель тихо заплакал, наконец, освобождая истинные чувства, которые душили его похлеще самой плотной цепи. — Что я наделал? — беспрерывные крики громко ударялись о стены маленького номера, руки дрожали, а сердце, кажется, давно перестало биться. — Прости... пожалуйста, прости, — он так и уснул на грязном полу, повторяя пустые извинения, а официантка, не спросившая даже его имени, быстро скрылась, надеясь больше никогда не видеться с этим сумасшедшим любовником.