And flames will break out

Часть третья, в которой мы выясняем, что котокролики - мягкое зло.

  Они выбираются из катакомб ближе к полудню.
Солнце уже в зените и неумолимо режет привыкшие к полутьме пещер глаза.
- Пройдём вдоль этой горы на северо-восток, - Акааши утирает пот со лба и сворачивает карту, - если повезёт пересечём Пепельный пролив уже к завтрашнему вечеру.
Бокуто завязывает шнурки на ботинке, отряхивает руки от пыли и спрашивает:
- Когда мы уже пройдём эту песочницу? - на Куроо он показательно не смотрит.
- Если будем идти без передышек, через часа два пустоши закончатся и начнутся горы, а там уже и пролив, - Акааши поправляет лямку сумки на плече и кивает на пробивающиеся в земле кустарники.
- Сейчас главное покинуть большой остров, - Куроо щуриться на солнце и давит сапогом растущий рядом куст полыни, - там уже будет проще оторваться.
- Ну тогда вперёд! - Бокуто поднимает целый вихрь пыли и исчезает за ближайшим камнем.

Они глотают всего две мили, когда, несмотря на просьбы, Бокуто гонится за пустынным котокроликом и неумолимо проигрывает ему в скорости. Акааши идёт рядом и молчит, прикрывается рукой от солнца.
- Вы в ссоре? - тихо спрашивает он, когда Котаро маячит в двадцати метрах впереди.
- Взгляды разошлись, - сухо отвечает Куроо и тихо смеётся.
Бокуто заносит на повороте и он скользит на каменной крошке, но ловко тормозит и продолжает погоню.
- Что-то серьёзное?
- Нет, такое случается, - Куроо прячет руки в карманы штанов и думает о нелепости ситуации в которую попал.
Котокролик небольшой, с длинными ушами и вытянутой мордой, светлый настолько, что сливается с землёй, но ныряет Бокуто между ног, проскальзывает за камень и прячется в колючем кустарнике.
- Мы порой спорим, но это не страшно, - Куроо наблюдает за Бокуто, который отдёргивает руку от колючек и уязвлёно шипит, - слишком долго вместе, чтобы расходится из-за таких пустяков.
- Куроо-сан, мы будем в пути ещё, по меньшей мере, две-три недели, вам следовало бы помирится, - Акааши лаконично избегает причины похода и смотрит только вперёд.
Куро ответить не успевает, Бокуто вырастает прямо перед ними с животным в руках и улыбается сверх меры ослепительно.
- Акааши, смотри! - котокролик в его руках испуганно затихает и прижимает уши к голове, когда Бокуто берёт его под передние лапы и поднимает в воздух, - Я всё же его поймал! У них самая мягкая в мире шерсть!
- Отлично, Бокуто-сан, - Акааши скованно принимает зверька и проводит рукой вдоль всего тельца, замирает на секунду и выглядит до крайности удивлённым, - и правда такая мягкая...
Куроо прикасается к молочному пуху и котокролик под ладонью урчит, дёргает длинным ухом.
- Как плюшевый, - соглашается Бокуто и довольно щурится, вот-вот сам мурлыкнет от удовольствия.
- Вы ведь понимаете, что мы не можем его оставить? - тут же спрашивает Акааши, обрубая все вопросы на корню.
Бокуто тупит взгляд в землю, заламывает по очереди пальцы и кивает. Куроо проводит по мягкой шерсти ещё раз и Акааши опускает животное вниз. Котокролик отбегает от них на приличное расстояние, сердито махает длинным хвостом и исчезает в норе. Куроо открывает рот, но вместо извинений говорит совершенно другое:
- У тебя кровь на руке.
Бокуто переводит взгляд на собственную ладонь и убирает большим пальцем проступившие капельки крови, переводит злобный взгляд на отверстие в почве, где исчезло животное секунду назад и сипит.
- Всё отлично, просто царапина.
- Нам пора, - Акааши убирает прилипшие ко лбу волосы и переводит взгляд на небо, - кажется, собирается буря.

Небо затягивает тучами ближе к вечеру. Тёмные грозовые облака низко висят над землёй, клубятся и, гонимые штормовым ветром, цепляются за горный склон. Песок уже давно перешёл в камень, через который не пробивалась даже редкая трава. Мелкая крошка скользит под ногами, сыпется вниз под напором ветра и ни капли не облегчает подъём.
- Можем переждать бурю в той деревне! - Бокуто указывает пальцем в небольшое скопление домов почти на самой вершине, куда серпантином ведёт горная дорога.
- Мы успеем до дождя? - Акааши перекрикивает шум ветра вокруг и Куроо смотрит на готовое разразиться ливнем небо.
- Если поторопимся! - кричит он в ответ и вздрагивает от раската грома, эхом прокатившегося среди гор.
Темнеет быстро и в полумраке, рассекаемом только яркими всполохами молний, каменные пики вершин кажутся почти чёрными. Дождь застаёт их на полпути, старательно облизывает плечи и забирается в сапоги, барабанит по каменной тропинке. Куроо видит в облаках причудливые картинки, которые рисует тенями молния и мысленно содрогается от страха. Мокрые волосы лезут в глаза, прилипают ко лбу и за ними не видно дороги. Склон слишком крутой, а из-за дождя ещё и скользкий, упасть с него - не убьёшься, но покалечишься знатно. Бокуто маячит впереди, радостно ухает после каждого громового раската и слушает эхо, звенящее вокруг. Акааши замыкает цепочку, внимательно следит за дорогой под ногами. Куроо отпихивает камень на дорожке и тот с глухим стуком летит вниз. Ноги резко теряют опору, скользят на залитой дождём тропе и каменная стена вдоль которой они идут стремительно отдаляется. Он неуклюже махает руками, но запятки сапог срываются с края. Бокуто хватает его за руку в тот момент, когда жизнь прогоревшей фотоплёнкой проносится перед глазами. Ладонь тёплая и широкая, а взгляд Акааши за у него за спиной до очаровательного испуганный. Бокуто вытягивает его обратно на дорогу, улыбается и Куроо физически не может не улыбнуться в ответ.
Огонь на ладони шипит и пляшет под ливнем, но не гаснет и хоть немного освещает путь. Кривые отблески от него пляшут по камню рядом, отражают с невероятным абстракционизмом пугающие тени. Бокуто складывает пальцами зайчика, которого Куроо съедает тенью змеи и что-то бурчит про Дайшо.
К тому моменту как деревня начинает маячить на горизонте, на Куроо не остаётся ни одной сухой нитки. Всего десять-пятнадцать каменных домишек разбросаны по более-менее пологому склону, некоторые уходят выше - на взгорье. Дорога здесь земляная, размокшая и превратившаяся в грязь, где луж больше чем твёрдой породы. Бокуто замечает бегущего вдоль домов мальчишку, нагоняет его и о чём-то спрашивает.
Когда ветер сгоняет с вершины горы несколько огромных валунов, они уже сидят в доме. Комната совсем небольшая, но горящие вокруг свечи и камин делают её много уютней, чем промозглая улица. Куроо ежится от подступающего тепла и незаметно вытирает с деревянной скамейки капли воды с одежды.
- Ба, - кричит малец, стряхивая дождь с короткого ежика волос,- у нас гости!
С верхнего этажа доносится глухое кряхтение и скрипя полугнилыми досками лестницы на верхней ступени появляется сухая старуха.
- Ямахана, олух! - ворчит женщина и, опираясь на костыль, спускается вниз, - Принеси этим детям полотенца, сию же секунду!
Мальчишка шморгает носом и исчезает на втором этаже, глухо стуча босыми пятками по полу. Женщина подходит к камину и кидает в него пару сухих палок, что-то бурчит себе под нос и вся дёргается, будто вот вот развалиться.
- Меня зовут Аши, - Акааши говорит уверенно и Куроо становится спокойнее от решительных ноток в его голосе, - мы с друзьями путешествуем и немного заплутали.
- Кабин, - скрипит старуха и включает стоящее над камином радио.
Бокуто заливается смехом и смотрит на Куроо, переводит взгляд на Кабин и наверх, где скрылся мальчонка. Куроо прыскает, но тут же прикрывает рот рукой под гневным взглядом Акааши.
- Мы идём пешком от самого Ланга, - продолжает Кейджи, - в аккумуляторе машины кончилась энергия. Попали под дождь ещё у подножья горы и добрели до сюда.
- Куда вы шли? - спрашивает Кабин, усаживаясь на стул у стола и складывая руки на трости, упирается в них подбородком.
- К Острову Року, - всё так же спокойно отвечает Акааши и даже не вздрагивает под помутневшим взглядом почти прозрачных серых глаз.
Ямахана появляется в комнате, водрузив на себя стопку старых льняных полотенец. Бокуто довольно улыбается и треплет его по голове, вытирает волосы и шею от воды, трясёт головой, как собака и подставляет ладони к теплу камина. Акааши с благодарным кивком принимает полотенце, стирает воду с лица.
- Мы можем переждать грозу у вас? - спрашивает Куроо и возвращает мокрое полотенце Ямахане.
- Оставайтесь, - Кабин махает рукой и шикает на мальчишку, - на кухне есть джук с квашеной капустой, если вы голодны.
Пока Бокуто расплывается в благодарностях, Ямахана тащит из кухни огромный таз джука и банку обещанной капусты. Акааши берёт совсем немного, перекидывается парой слов с Кабин и затихает, взволнованно смотрит на Куроо, жующего рис и переводит взгляд на радио.
- ...скивается бежавший принц Куроо Тецуро, приказ вернуть живым оспаривался многими советниками, но Хозяйка Огня остаётся непреклонна в своём решении. Так же поступила информация, что принца сопровождают двое магов, среди которых Бокуто Котаро, бежавший с ним из дворца и Акааши Кейджи, родители которого заявили о пропаже сына сегодня утром. К другим новостям... - слова диктора набатом бьют в голову и всё вокруг на секунду теряет чёткость.
Куроо сглатывает ставший во рту ком и утыкается в тарелку, чтобы не смотреть никому в глаза.
- Ох уж эта молодёжь, - бурчит Кабин, пихая Ямахану локтем, - нет чтоб бунты останавливать, так они принцев ищут.
- Бунты? - невзначай спрашивает Акааши, докладывая себе капусты, - Разве они дошли до сюда?
- А как же! - вклинивается Ямахана, усаживаясь на пол у камина, - Завод вон оружейный разгромили!
- Олух! - восклицает Кабин и тянется дать внуку оплеуху, но тот уворачивается и отсаживается дальше.
- Далеко завод? - Куроо потягивается и звучит беззаботно, смотрит прямо в прозрачные старушечьи глаза.
- Да за соседним холмом, - сипит женщина и убирает пустую тарелку со стола, - месяц уж как пустой стоит, а всё мужики местные, работать им негде было, так теперь на стройке впахивать будут.
Бокуто ведёт плечами и широко зевает.
- Бабуль, а спать-то где будем?
- Можете остаться в пристройке, - отвечает Ямахана и ловит таки подзатыльник.

Пристройка на проверку оказывается обычным сараем. Кабин строго на строго запрещает разжигать огонь, всё вокруг доверху забито соломой. На полках и стеллажах у стен стоят банки с соленьями и компотами, фруктами и джемами. Между плотно сложенных деревянных брёвен пробивается серый мох.
Куроо стягивает с себя мокрую одежду и развешивает на низких балках под протекающей крышей, надевает сухую рубашку и обессиленно падает на солому. Акааши садится рядом и прикуривает, пока Бокуто устраивается на ночлег.
- Давай завтра сходим на этот завод, - предлагает Куроо, подкладывая руки под голову, - там может быть что-то полезное.
Акааши прикладывает палец к губам и указывает на дверь, ведущую в дом.
- А ещё там может быть куча стражи, - Бокуто устраивается рядом и вытягивает ноги.
- Кабин сказала что завод пустует уже с месяц, - вставляет Акааши, стягивая мокрые сапоги.
Дым попадает в глаза и Куроо щурится, стирает подступившую слезу.
- Мы можем просто посмотреть и уйти, если что-то пойдёт не так, - предлагает он.
- Я не думаю, что это хорошая идея, Тецу, - Бокуто качает головой, - шестое чувство.
Куроо знает, что шестое чувство Бокуто редко их подставляет, но ничего не может поделать. Завод всего в миле ходьбы, по склону отступать будет легче и они могут укрыться среди гор.
- Я согласен с Бокуто-саном, - Акааши выпускает вверх сизое облако дыма, - но тоже предлагаю сходить.
Бокуто оскорблённо фырчит, складывает руки на груди и пялится в стену с таким видом, будто высчитывает что-то в уме.
- Ладно! - восклицает он, - Мы сходим на чёртов завод, но помогут тебе Духи, Куроо, если мы попадём в неприятности.
- С каких пор тебя волнуют неприятности? - Куроо сдувает с лица чёлку и растягивает губы в кривой усмешке.
Бокуто мельком смотрит на Акааши, который с присущей ему флегматичностью тушит сигарету и копается в сумке. Куроо заходится смехом и зарывается глубже в золотистую тёплую солому. Пока они перекрикиваются, Акааши тихо выскальзывает на улицу. Бокуто поднимает целый ураган и, пока Куроо выбирается из-под сухой травы, идёт следом.
Акааши стоит на веранде у деревянных перил и смотрит туда, где дождь обмывает острые скалы. Капли скользят по прохудившейся крыше вниз по водостоку и гулко разбиваются о землю.
- Я вышел чтобы дать вам поговорить, - тихо говорит Акааши и Бокуто кажется, что его голос вторит дождю, ловит его тембр и уносит в горы.
- Мы в порядке, - Бокуто подходит ближе и пытается поймать его взгляд, но только касается кончиками пальцев бледного запястья.
Акааши вздрагивает, поворачивается к нему и спрашивает:
- Почему вы не хотите идти на завод?
Бокуто мнётся пару секунд, задирает голову и отвечает потолку:
- Не хочу подвергать вас опасности.
Холодные пальцы касаются шеи и Бокуто удивлённо втягивает воздух, смотрит вниз и готов молится всем духам, потому что Кейджи краснеет и протягивает ему на ладони маленький кулон. Бокуто задыхается, узнаёт в полутьме очертания совы, которую Акааши сделал сам ещё в пустоши и молча смотрит на переливающееся в руках мага серебро. Дождь глухо барабанит по крыше навеса, ветер скрипит между сухих досок на полу, гуляет вокруг.
- Это что-то вроде оберега, - тихо говорит Акааши и смотрит своими невозможно синими глазами прямо в душу, выглядя при этом всё так же серьёзно, - чтобы вы не волновались.
Бокуто не знает, что сказать. Все слова испаряются из головы с тихим шипение, оставляют после себя только односложные мысли, но запороть момент совсем не хочется. Бокуто достаёт из своей жилетки потёртый декоративный шнурок и молча принимает подарок. Прячет кулон под воротом майки и пытается выдавить из себя благодарность, но Акааши только улыбается и качает головой, отворачивается и снова смотри на плотную стену дождя.
- Вы выглядите бледным.
Бокуто чувствует бегущий по позвоночнику жар и откашливается: горло от напряжения першит.
- Всё отлично, - задушено говорит он и отворачивается, прикрывает глаза.
Акааши наблюдает за ним краем глаза, прячет взгляд за ресницами и вздыхает так тихо, что звук теряется в шуме мира вокруг. Бокуто паникует и единственно верное, что может придумать - подойти ближе. Акааши рядом тёплый, от него пахнет табаком, кофе, который они пили ещё в доме после ужина и соломой. Пальцы переплетаются рефлекторно, будто сами по себе, но в итоге Бокуто находит, что готов всю жизнь оставаться в богом забытой деревушке без названия на прогнившей веранде среди гор и непрекращающегося ливня, лишь бы продолжать греть холодные пальцы Акааши в своей руке.

Уже с утра они благодарят Кабин за гостеприимство и выходят ещё до рассвета. После дождя в воздухе разливается свежесть и лёгкая прохлада щекочет затылок, пока за горным хребтом не появляется смутные от тумана очертания завода. Большое здание выложенное из тёмного кирпича возвышается над скалами, две трубы теряются где-то в сизых облаках. Прямоугольные окна высотой в два этажа закопчены и покрыты многолетней серой пылью, закрывающей обзор.
- Подходить ближе без разведки опасно, - Акааши на полусогнутых крадётся по залитой бетоном дорожке, ловко огибает лужи, - я проверю, останьтесь здесь.
Он скрывается за углом не дожидаясь ответа. Куроо осматривает подпирающую сзади завод гору и думает об плане отступления, когда Бокуто неловко покручивая кулон в руках спрашивает:
- Ты в норме?
- Конечно, - он ведёт ладонью по грязному кирпичу, смотрит на чёрные подушечки, - что должно быть не так?
Разговаривать с Бокуто всегда было просто и ничего не изменится после небольшой ссоры, Куроо знает, но в глаза не смотрит. Стирает грязь с пальцев и устало проводит рукой по лицу, на подбородке уже проступает колкая щетина.
- Тецу, я.. - Бокуто не договаривает, мнётся, трёт покрасневшие глаза.
У него на лице залегают глубокие тени и Куроо задаётся вопросом: спал ли он вообще сегодня. Волосы Бокуто выглядят путанее обычного, несколько выбившихся из чёлки прядей неровно спадают на лоб.
- Подарок? - Куроо кивает на кулон, потому что смысла перегонять одну и ту же тему попросту нет.
- Да, Акааши, - Бокуто оживляется и приподнимает кулон за шнурок.
Серебряная сова качается из стороны в сторону, металл ловит редкий луч солнца и бликует зайчиком в глаза.
- Знаешь? - Куроо тянется к тонкой чёрной цепочке на своей шее и щёлкает замочком, снимает эмблему и протягивает Бокуто, - На ней будет смотреться лучше.
- Это твой фамильный герб, - констатирует Котаро, с сомнением рассматривая украшение на протянутой ладони.
- Он мне не к чему, - Куроо прячет фамильную золотую эмблему в карман и усмехается, - только привлечёт лишнее внимание. Бери давай, смотреться будет отлично.
Бокуто мается сомнениями ещё несколько долгих секунд, довольно улыбается и хлопает по плечу так, что воздух вышибает из лёгких. Он снимает кулон с шеи и выбрасывает потрёпанный шнурок куда-то в кусты. Вертит сову на цепочке, осматривает со всех сторон, будто профессиональный ювелир, щёлкает замочком под аккомпанемент тяжких вздохов, что-то ищет и, кажется, находит.
- Красавчик, - Куроо расплывается в усмешке, наблюдая за этим спектаклем и почти аплодирует, когда кулон занимает своё место на шее.
Облегчение накрывает резко, будто по щелчку замка на цепочке: вселенная закольцевалась, уроборос кусает себя за хвост, бабочка на другом конце мира перестаёт махать крыльями. Всё приходит в норму и выглядит таким очевидным, что Куроо не знает как поступать с этими эмоциями. Бокуто перекатывает цепочку между большим и указательным пальцем, о чём-то думает и Куроо наблюдает за ним с каким-то потаённым испугом. Бояться нечего, с самого начала не было чего-то пугающего и допустить мысль о той перебранке теперь выглядит по-своему смешной.
Акааши появляется из-за угла, смотрит на Куроо немного ошарашенно, как на маньяка с ножом и тройным убийством за плечами.
- Акааши! - Бокуто взрывается радостью, но тут же затихает, - Смотри!
И демонстрирует украшение, будто это самое драгоценное, что ему доводилось держать в руках, за исключением пальцев Акааши, конечно же, но Куроо об этом знать не обязательно. Кейджи смотрит флегматично, обводит взглядом обоих и фыркает.
- Отлично выглядит, - тихо говорит он и отворачивается, - здание пустое, можно идти.
Куроо замечает жгучий румянец, когда Акааши трёт шею и бледная ладонь исчезает с кожи.

Вход находится с другой стороны здания и представляет собой огромные двустворчатые двери из насквозь ржавого металла. Куроо спотыкается на ступеньках, прячущихся за густой дымкой тумана, которая стелется, будто щупальцами цепляет за лодыжки и укрывает плотной пеленой близлежащие скалы. Двери протяжно, надтреснуто скрипят и поддаются только с третьей попытки. Петли гнилые и выглядят так, будто вот-вот развалятся под натиском, Куроо отстранёно думает, что даже его прадед сейчас выглядит свежее. Поднимается целая волна пыли и от воздуха вокруг, насквозь пропитанного запахами мазута и краски, голова неприятно ноет и тупая боль подступает к вискам. Бокуто выглядит вообще болезненно-зелёным и в груди копошится что-то неприятное, но Куроо давит это чувство на корню, только хлопает его по плечу и шагает вперёд по залитому смолой полу. В цеху темно, сквозь грязные окна почти не пробивается свет, а из-за облаков и тумана всё вокруг накрывает холодный сумрак. Огромные машины попадающиеся на пути: обгоревшие, раскуроченные и помятые, встречают их молчаливой тишиной. Акааши осматривается вокруг, в темноте его глаза кажутся почти чёрными и по-своему мистическими, как две пропасти, уходящие глубоко в океанское дно, Куроо знает о чём говорит, он видел подобные, но никогда в цвете глаз.
- Это электра! - восклицает Акааши и голос его звучит так живо и радостно, что Куроо в страхе оборачивается. - Бокуто-сан, пожалуйста, дайте флягу.
Акааши чуть не с головой лезет в корыто на дне которого поблескивает и отливает голубым что-то жидкое, по виду сильно тянущее на ртуть. Не касаясь, он аккуратно зачерпывает целую бутыль, протянутую Бокуто и плотно закрывает крышкой, пихает на дно сумки. Игнорирует вопросительные взгляды и взбудораженное оханье с интересом разглядывает недоплавленные клинки. Металл неровной кашей застыл в формах, но несколько уже готовых лезвий лежат на транспортире.
- Тупые, - бурчит Бокуто, проводит большим пальцем по острию и небрежно откидывает клинок обратно в груду.
Чан из-под металла гильотиной висит над головой, когда они минуют цех и выходят в коридор, длинный и сырой, больше напоминающий вход в лабиринт. У стены позади, возле окна, громоздится огромный горшок с засохшим фикусом. Всё понизу выложено мелкой серой плиткой, выше по стенам уже облупливается краска. Куроо кивком указывает продолжать путь, хоть здание и пустует - говорить что-то язык не поворачивается. Всё вокруг будто давит, угнетает одним своим видом и вопрос о том, как местные работают тут всю жизнь по-прежнему остаётся открытым. Под подошвами сапогов скрипит стекло из выбитой доски "Лучший работник месяца", пока Куроо тихо продвигается вперёд по коридору. Акааши идёт следом и слышать шаги за спиной становится до невозможного успокаивающим. К слову их эхо стихает и Куроо оборачивается в неподдельном ужасе. Акааши придерживает за плечо Бокуто, который медленно сползает вниз по стене. Его кожа желтеет, покрывается липким потом, на шее суматошно бьётся пульс.
- Бо, - Куроо присаживается на корточки и хлопает по щекам, - Бо, дружище, что не так?
Бокуто медленно приподнимает веки, смотрит как-то растерянно, будто не может сфокусироваться и голосом напряжённым, как нервы стоящего за спиной Акааши, хрипит:
- Терпеть не могу котокроликов.
Куроо в спешке поднимает к свету его руку и вдыхает так глубоко, что от пыли жжёт лёгкие. По тыльной стороне ладони от царапины разбегаются мелкие ветвистые, как корни молодой травы, зелёные капилляры.
- Что это? - Акааши присаживается рядом на корточки и стирает со щеки Бокуто каплю пота.
- Честно? - голос Куроо вибрирует и дрожит от напряжения, - Я, блять, без понятия.
И будто этого было мало, позади раздаётся гулкое эхо шагов.

- Ну же, Бокуто-сан, ещё немножко, - Акааши говорит тихо, но его дрожащий голос всё равно гуляет по пустому коридору.
Куроо удобнее перекидывает руку Бокуто через своё плечо, шипит от резкой боли и они почти волокут его к ближайшим дверям. Акааши задыхается, упорно перебирает ногами и шепчет какую-то чепуху, о том насколько взволнованным он должен быть, чтобы говорить любую чушь, лишь бы не пугающая до рвоты тишина, Куроо предпочитает не думать. Бокуто висит на них почти безвольно, его лихорадит и трясёт, кожа пышет жаром. Они неловко сталкиваются локтями и коленями, пихают друг друга и вваливаются в пустой кабинет, втроём протискиваясь в узкий дверной проём.
Помещение без окон, с двумя дверьми: одна в коридор, другая в соседнюю комнату. У стены завешанной рамками стоит массивный дубовый стол на котором в беспорядке валяются какие-то бумаги и канцелярия. Ковёр на полу ворсистый и до омерзительного грязно-серый, будто его не чистили с самой покупки: весь истоптанный маслом, где-то даже прожжённый и думать о происхождении жёлтого пятна в углу Куроо отказывается. У противоположной стены ровными рядами расположились книжные полки и несколько засохших вазонов. На полке рядом с "Искусством войны" Куроо замечает подарочный нож. Лезвие его чёрное и дыхание на секунду заходится, его хозяин не мог оставить что-то настолько ценное здесь. Куроо осторожно снимает нож с подставки и увлеченно рассматривает находку. На рикассо, где клинок переходит в эфес, изображён лев в прыжке, который и заменяет оружию пяту. По лезвию струится узор: две линии вьются вокруг черенка дальше к самому острию. Куроо поворачивается чтобы поделиться своими догадками, но замирает, прячет клинок на дно сумки.
Бокуто садится на пол, дышит так загнанно, будто бежал несколько миль, трёт лицо ладонями и убирает волосы со лба. Акааши присаживается рядом на корточки, протягивает флягу с водой.
- Вы сможете идти?
Бокуто делает глоток, думает несколько секунд, будто прислушивается к собственному телу и утвердительно кивает:
- Да, но либо быстро и недолго, либо немногим дольше, но медленно.
Акааши кивает, подаёт знак, что услышал и принял информацию во внимание, а потом как бы невзначай кладёт руку ему на щёку и смотрит в глаза.
- Мы выберемся отсюда, - медлит пару секунд и проводит большим пальцем по высокой скуле, - все.
Бокуто замирает, накрывает ладонь Акааши своей, прижимает к щеке и невесомо целует бледное запястье.
Куроо не уверен, должен ли быть невольным свидетелем этой связи, но остатки совести тихими охрипшими голосами шепчут прямо в ухо и он отворачивается, не зная куда себя деть, рассматривает грамоты и сертификаты на стене. Внутренности сжимаются в тугой ком, но мысли плавным потоком текут в сторону худшего. Куроо настойчиво гонит их прочь и уже в третий раз всматривается в выцветшие строчки диплома: имя давно затёрлось, но под мутным стеклом ещё можно различить "за успехи в области ме" и Куроо думает об этом "ме", гадает что это могло быть, а не что будет, если Бокуто не выберется. Ведь даже если они выйдут, не если, а когда, поправляет оптимистичная часть, о яде ничего не известно, вокруг только горы, горы и горы - не одного лекаря, а до пролива он не дотянет. "Ме" может быть металлургии или, например, механики, метеорологии? В груди поднимается что-то горькое, злобно-насмешливое и теснит восприятие реальности на задний план. Куроо как в бреду смотрит на "ме" и приходит к выводу от которого коченеют мышцы, руки нервно сжимаются в кулаки. Он так привык к постоянному нахождению Бокуто рядом, что даже не задумывался, что может его потерять. Раненное плечо жжёт и Куроо чувствует липкую горячую кровь наполняющую повязку. Методисты? Сердце пропускает удар, грудь печёт, как от удара и Куроо осознаёт, что всё это время задерживал дыхание. Он выдыхает, когда тонкая ладонь Акааши чуть сжимает плечо.
- Нужно уходить, - Кейджи смотрит тяжело, сжимает губы до побеления, - перед зданием целая бригада, человек пятнадцать, не меньше.
- Скорее всего рабочие, - Куроо кивает и тело наполняет грубая решительность.
Из коридора доносятся голоса и обрывки разговора. Они замирают гипсовыми статуями, поворачиваются к дверям как по щелчку: Куроо стоящий до неестественного прямо, Акааши с рукой у него на плече и Бокуто от бессилия привалившийся к стене, но хотя бы на ногах.
Куроо кивает на дверь соседнего помещения, когда голоса приближаются и тени мелькают у порога. Бокуто, находившийся к двери ближе всех, бесшумно ступает по ковру и проскальзывает в комнату первым, придерживает скрипучую дверь для их.
- Быть того не может, - тихо выдыхает Котаро.
Куроо оборачивается как раз в тот момент, когда Бокуто падает в кресло и блаженно откидывает голову. "Ме" в мыслях дополняется, вертится на языке и превращается в "медицины". Акааши поражённо осматривает мед.кабинет и вздыхает так облегчённо, что у Куроо мурашки табуном по спине бегут. Он запирает дверь, пока Бокуто раскручивает кресло, отталкиваясь ногами от пола и что-то бормочет себе под нос, Акааши роется в ящиках с лекарствами.
- Мы всё ещё не знаем, что это за яд, - констатирует Кейджи, постукивая пальцем по шприцу, - это должно уменьшить боль, но точно не знаю поможет ли.
- Давай уже, - бурчит Котаро, закатывая рукав байки.
Он морщится от иглы под кожей и Куроо, пока перебинтовывает плечо, вспоминает как они прятались от придворного лекаря избегая прививок. Из передней доносится шум и чьё-то ворчание. Акааши суматошно смахивает в сумку со стола шприцы и бутылочки с антибиотиком, пару мотков бинта и стопку пластыря, когда ручка двери дёргается и кто-то тихо материться за тонким слоем дерева. Куроо прижимается к стене у дверей и переглядывается с Бокуто, он кивает и тихо подходит ближе, Акааши остаётся у стола, прислушивается и поднимает вверх три пальца. Из кабинета слышится звон ключей и скрежет замка. Куроо не думает и не сожалеет, когда оглушает зашедшего ударом по голове, единственной мыслью бьётся в голове, как птица о прутья клетки: вытащить их отсюда живыми. Тело приятно наливается тяжестью и гудит от переполняющей его магии и Куроо почти физически чувствует огонь бегущий по венам. Представить, как пламя раскалённым железом течёт в организме, греет и жжёт запястья, сверкает искрами на кончиках пальцев и с рёвом срывается с ладоней, летит в застывших, как фонарные столбы, магов и взрывается скопом светящихся огоньков в горячем воздухе. Искры тут же разлетаются от мощного потока ветра, скользят по кабинету быстро, словно фейерверки и гаснут не долетая до пола. Куроо дёргает замешкавшегося Бокуто за руку и тащит прочь, Акааши бежит следом, вырубает одним прицельным ударом ноги по лицу стражника.
- Впереди люди! - кричит он и в последний момент уворачивается от летящего в голову камня.
- Взять их живыми! - приказ разлетается по неровному ряду стражи и Куроо уже собирается развернуться, когда за спиной появляется ещё человек пять и зажимают их в тесном коридоре.
Куроо не успевает даже подумать, когда стальной трос плотно обхватывает запястье и тянет прямо в гущу. Бокуто преувеличенно бодро для своего состояния поднимает небольшой торнадо, закручивает в него несколько стражников и швыряет об стену. Начинается гвалт и суматоха, Куроо рычит и пускает заряд по тросу, обрывает его и высвобождает руку, маг безвольным мешком падает на пол.
- Дайте мне! - Акааши отбивается от стражи и Куроо перекидывает ему шнур.
Металл в руках Кейджи смотрится гармонично, будто вплавляется в по-паучьи длинные пальцы, когда воздух вокруг рассекает резкий звук: импровизированный хлыст валит с ног сразу трёх подступающих соперников. Бокуто в другом конце коридора запускает кого-то в потолок, загнано дышит и утирает пот со лба. Куроо судорожно думает, но никак не может вспомнить, когда они разделились. Словно в замедленной съёмке он видит Котаро и блеснувшее за его спиной лезвие кинжала. Крик рвётся из напряжённых лёгких, царапает горло в кровь и тупую боль на задворках сознания, когда первые капли крови падают на запыленный пол. Бокуто держится за бок и пока его пальцы окрашиваются алым, бьёт нападавшего наотмашь по лицу. Кивает Куроо, мол всё в порядке и продолжает бой. Удар по рёбрам приводит в чувство, но проходит вскользь, боль останется на теле синяком, постоянно напоминая о себе и Куроо бьёт в ответ в челюсть, в грудь, в пах, руками, ногами, головой, магией - все вокруг кричат и в мешанине из тел, всполохов огня и каменной пыли вперемешку с воздухом уже и не понять.
- Сюда! - осипший голос Бокуто разрезает пелену ярости, которая застилает глаза, когда Куроо весь в крови и копоти смотрит на мёртвого мужчину у себя в ногах.
Рядом с ним на полу в грязи и крови стыдливо блестит золотой фамильный герб, но Куроо смотрит не на него. Реальность замедляется в стуке сердца, застывает в остекленевших глазах и Куроо видит птиц в отражении мёртвых голубых глаз. Квинтэссенция мира сжимается до тела под ногами, но он не верит в парадоксы и приходит в себя, когда Акааши бьёт по лицу. Пощёчина звенит в ушах, горит на щеке, но они срываются на бег, пока в спину летят проклятья и столбы огня. Бокуто ждёт их у окна в начале коридора и, вряд ли долго раздумывая над последствиями, выбивает его стоящим всё там же горшком с фикусом. Куроо тоже не думает, когда на бегу хватает Котаро за руку и выпрыгивает в разбитое стекло. Каменный склон круче, чем казался на вид и он уже предвкушает чёрные синяки по всему телу. Они катятся вниз по камням с такой скорость, что процент выживания пессимистично стремительно летит к нулю. Резко мир восстанавливает свою чёткость, но голова от этого кружится только сильнее. Акааши собирает из камней небольшую платформу и замедляет движение насколько это вообще возможно. Всё тело немеет, но Куроо встаёт на ноги и, пока адреналин ещё играет в крови, срывается на бег до ближайших скал, как укрытия, а оттуда дальше, как можно дальше отсюда.