Oh, mine

9

  — Я думала, ты не придёшь, — шепчет Чонын на ухо Юнги, пока они возвращаются под руку к толпе класса и родителей во главе с классной руководительницей. Юнги мягко отпускает руку девушки, подталкивая её к месту, где она должна стоять. Она поворачивается и смотрит на него недоумённо. — А ты не будешь со мной фотографироваться?

— Давай не будем давать лишних поводов родителям наорать на меня, — усмехается Юнги. — Я подожду тебя у машины, чтобы вместе поехать в ресторан.

Он удаляется под такие же разочарованные вздохи, какими ранее наградили парочку, когда те обнимались у крыльца. Чонын и без того с красивым букетом нежно-лиловых роз и белых лилий становится занебесно счастливой и бесит своей несходящей улыбкой завистливых девчонок рядом.

— А кто это, Чонын? — обступают они её со всех сторон сразу после окончания фотосессии, не дав сразу кинуться к Мину. — Разве это не продюсер Мин из музыкального развлекательного агентства?

— Точняк! — вторят другие. — Мы его сразу узнали! Кто он тебе, Чонын-и?

— Отстаньте от меня, — улыбается Чонын. — Какое вам дело?

— Красивый... Познакомишь нас с ним?

— Ой, а может он нас и в агентство своё устроит?

— Он крутой!

— Я хочу стать артисткой, как попасть к нему на прослушивание?

— А ты можешь замолвить за меня словечко?

— Чонын? — девушка, у которой никак не получается отвязаться от одноклассниц, облепивших её, словно осы, слетевшиеся на мёд, поднимает глаза на суровое лицо Мина, стоящего позади толпы раскрасневшихся завистливых девиц. — Ну-ка, рассосались и дали ей пройти.

Девчонки визжат и кидаются к охреневшему от напора Юнги. Тот кое-как вызволяя себя, хватает Ким за руку и приказывает бежать к машине. Едва скрывшись в салоне авто, пара, не ожидавшая такого ажиотажа, наконец, выдыхает и переглядывается. У обоих глупая улыбка.

— Бля, зря я это сделал, наверное.

— Нет, они мне теперь обзавидуются. У меня такой классный мужик, а я ещё даже в универ не поступила, — смеётся она и льнёт к нему. Юнги вовремя одёргивает себя, что здесь им целоваться нельзя. — Что-то я уже не хочу ни в какой ресторан. С тобой хочу. Куда угодно.

— Деньги же заплачены... — начинает Юнги, но он и сам не очень-то хочет отпускать её в лапы этих змей, которые снова начнут её там доставать. — Ладно. Тогда у нас всё равно есть ещё одно дело.

— Какое?

— Родители вернулись из поездки. Нам надо встретиться с ними. — Чонын инстинктивно хватает его за руку, пугаясь ещё пока неизвестно чего. Но что-то точно будет. — Не переживай, я сам им всё скажу.

— Нет, — твёрдо заявляет Чонын. — Я заварила эту кашу. Я тебя соблазнила, можно сказать... — хихикает она.

— А я ответил. Я несу за тебя ответственность. Ты маленькая, а я взрослый дядька.

— Юнги, меня не поколотят, а тебя вполне могут!

— Пусть. В целом заслуженно, — пожимает он плечами, — я мог бы и удержаться, прекрасно осознавая твоё и моё положения.

— Но я всё равно...

— Слушай, мелкая. Привыкай меня слушаться. Отшлёпаю.

— Да пофиг, мне понравится! Напугал быка красной тряпкой!

— Я серьёзно... — и в доказательство Юнги лезет рукой под платье, но не шлёпает, а сжимает ощутимо ягодицу. Чонын ойкает.

— Ой, делай ты что хочешь. Но я всё равно внесу свою лепту.

— Да ну кто бы сомневался.

***

Чонын говорит, что ей не страшно, но Юнги видит, как она сжимает маленькие кулачки и смотрит в окно, собираясь с силами. Своего отца он знает — тот поворчит, даже не спрашивая, как так получилось, потому что ему не интересны причины, ему больше интересны следствия. Он не такой уж страшный, потому что даже в детстве Юнги за свои шалости не получал ремня. Хотя отец пытался воспитывать, Юнги себя воспитывал сам. Когда в школе били, когда во дворе смеялись, когда учителя оценками грозились и даже когда работу приходилось искать. Всё сам. Он так давно решил, ещё когда мама ушла к другому. И они так редко созваниваются, что Юнги и не считает вовсе, что мама есть. Но не винит её. Он, вообще-то, не первый ребёнок у неё и даже не последний. Где-то в Америке реально старшая родная сестра есть, а в Дэгу, его родном городе, младший брат примерно возраста Чонын, может, младше. Юнги до лампочки. Он сам по себе. Не бывает, чтобы человек жил без ошибок. Он сам наворотил многое, его друзьям тоже есть чем похвастаться. И поэтому он не винит мать, просто сыновьих чувств не испытывает. Да и к отцу тоже как-то не очень. Отец с женщинами бесхарактерный, во всём потакающий и забывающий о том, чем занимается и что от него требуется.

А вот мачеху Юнги знает плохо. Вернее, по рассказам Чонын, он знает её и у него к ней полнейшее отвращение. Если о Чонын и вспоминает, то только тогда, когда надо выяснить, хорошие ли баллы та получает и не загнулась ли ещё со своим здоровьем. Но Чонын не жалуется. Может, поэтому Юнги так быстро почувствовал в ней что-то необъяснимо родственное?

Она почему-то боится своей мамы. Значит, Юнги всё-таки придётся её защищать.

Они заезжают в загородный дом, где семья живёт большую часть года, кроме зимы. Но зима заканчивается, всё тает, и вот, Юнги снова в доме, где проходило его более-менее сознательное детство и юность. Они с отцом приехали сюда из Дэгу, когда Юнги было семь. Знакомая выцветшая веранда, уже пластиковые окна, знакомый деревянный конь на самой верхушке крыши. Юнги останавливает машину, вынимает ключ зажигания, засовывая в карман брюк, и берёт Чонын за руку.

— Всё нормально?

— Ты ведь даже не спрашивал, почему они разводятся, — вдруг говорит девушка. — Я знаю.

— Хм, и почему?

— На развод подал твой папа. У мамы был роман с одним из его охраны.

Юнги фыркнул.

— Тоже мне новость. За десять лет совместной жизни наших родителей ещё неизвестно кто кому сколько раз рога наставил! Мой старик тоже не кристально чистый, хотя на первый взгляд...

— И ты не злишься? — удивляется она.

— Ой, это их дело! Тем более, если они не станут вмешиваться в наши дела, я не стану трогать их. Но, — пригрозил он пальцем, — если меня посмеешь облапошить ты, хорошего не жди. Посажу на цепь, воду и хлеб и поочерёдно убью всех, кто хоть раз пытался позариться на твою задницу. Она моя.

— Я люблю тебя ревнивого ещё больше, — она обхватывает его лицо руками и приникает губами к губам, не углубляя поцелуй.

Они выходят и идут к дому вместе. Юнги держит её за руку.

— Ой, малышка, вы уже приехали? Я думала, ты поедешь в ресторан... — на пороге встречает похорошевшая во время отпуска мама, обнимая дочь. Та улыбается, и Юнги не знает, искренне или натянуто, чтобы отвести подозрения. — Привет, Юнги, проходите. Мы как раз обедать собирались.

— Юнги, сынок! — отцу Юнги, обнимающему сына, больше пятидесяти и не дашь, хотя ему почти на десяток больше. Юнги машет домашнему зверью и даже чешет за ушком догу Мансэ, угрюмому, но ласковому. Горничная накрывает на стол в большой столовой. Юнги инстинктивно не идёт дальше, прежде чем Чонын, оторвавшись от матери, снова не берёт его за руку. Мать и отец смотрят на двоих удивлённо, с подозрениями.

— Мы как раз хотели вам кое-что сказать, — волнительно говорит Чонын, неловко цепляясь второй рукой за локоть Юнги. А Юнги напрягается, хотя атмосфера более, чем дружелюбная. — Но давайте сначала сядем за стол.

— Не ожидал, что вы так подружитесь, — наивно замечает отец, гостеприимно подталкивая детей к столу. Юнги отодвигает стул для девушки, а уже потом садится сам. Отец то же самое делает для матери Чонын.

— Чонын передавала мне новости, что вы разводитесь.

— Это правда, — подхватывает мама, но на лице ни грамма сожаления. — Мы с твоим отцом решили мирно разойтись. Но пока я не найду другую подходящую работу, всё так же буду его менеджером.

— Мы с Тэён решили остаться друзьями, — кивает отец. — Никаких обид. Мы оба понимаем, что брак себя изжил.

— То-то я смотрю посуда в шкафу поредела, — ехидно замечает Юнги.

— Не без этого, — смеётся госпожа Ким. — Но это пройденный этап, всё уже нормально.

— Вы нам хотели о чём-то сообщить? — напоминает отец. — Может, вина? Хотя Чонын официально можно будет только через неделю, — подмигивает отчим падчерице.

— У неё сегодня выпускной, я даже разрешаю немножко, — отзывается мама. — Так что вы хотели сказать?

Юнги встаёт. Чонын поднимается за ним следом.

— Папа, матушка... Наверное, так мне стоит теперь вас называть? Раз уж не делал этого, будучи вашим сыном. Короче, нечего тянуть резину... Я...

— Нет, это я!

— Чонын, помолчи! — приказывает Юнги, но девушка не слушает и перебивает.

— Я соблазнила Юнги!

Отец и мать одновременно вскакивают из-за стола.

— Что?

— Чего?!

— Да не так всё было!

— Так и было! Я сама заставила Юнги влюбиться в себя! Так что если что наказывайте меня!

— Да я сам влюбился, никто меня не заставлял, — перекрикивает Юнги. Женщина и мужчина ещё какое-то время испуганно смотрят на детей, а потом переглядываются и начинают смеяться. — Какого... Вы ржёте?

— А ты думал, мы тебя бить будем? — отзывается отец. Чонын смотрит с крайним недоумением. — Нет, конечно, я бы тебя выпорол, да боюсь, ты уже сильнее меня...

— Я как мама давно знала о её одержимости тобой, Юнги, — мачеха тянется и поглаживает Мина по руке. — Это было тяжело, понимаю. Выдержать эту несносную девчонку.

— Я ничего не понимаю... — искренне выдаёт Юнги. — Вы типа... Не против?

— Я должна сказать, чтобы ты не портил мне мою доченьку хотя бы до её совершеннолетия, — улыбается госпожа Ким, — ты же всё-таки уже взрослый парень, а она ещё с ветром в голове. Ты ведь ничего не делал? — грозно зыркает она.

Юнги хочет что-то ответить, но Чонын придавливает ему ногу, и вместо этого он стонет, глядя на девушку. Та приподнимает брови и глазами говорит ему заткнуться.

— Нет, мам, он ничего не делал. Он был приличным, в отличие от меня.

— Ну ты-то у меня как всегда, — с упрёком смотрит женщина. — В общем, мы с отцом не против, всё равно у нас с ним крепкая семья не получилась, да, дорогой?

— Да, Тэён-а.

— Так что после совершеннолетия... Я думаю, мы можем дать вам добро. Но с условием, что раз уж вы решили встречаться, то пока поживёте друг от друга отдельно. Милая, я скоро сниму себе квартиру, будешь жить со мной или в общежитии универа.

— Бли-и-ин, — тянет Чонын, и теперь уже смеются все. Юнги расслабляется, отец зовёт всех, наконец, отобедать, Чонын поздравляют с выпускным из школы. И до конца вечера Юнги не выпускает руки своей теперь официально признанной девушки.

По возвращению домой Юнги думает, что три месяца совместной жизни, видимо, были ещё цветочками. Что будет дальше — Юнги даже представлять не хочет. Чонын наказано собирать свои вещи, потому что мама обещала вечером забрать её домой, и вместо праздника девушка нехотя копошиться в своей комнате. Юнги порывается помочь, но она не даёт ему этого сделать, и в итоге он зависает на кухне до того момента, пока она не выходит к нему с собранным чемоданом. Она переодевается, привычно распуская волосы, в ту самую кожанку, в которой появилась на пороге, но без чокера, который свёл Юнги с ума.

— Не расстраивайся, крошка, я приеду на твой день рождения. Затусим и отметим начало наших отношений, — он протягивает ей кружку с её любимым чаем.

Чонын понуро смотрит в неё.

— Мы начали встречаться раньше.

— Но лучше никому об этом не говорить. У меня будут проблемы. Ты же не хочешь свидания в тюрьме? — усмехается он.

— Нет, конечно. Но я хочу жить с тобой.

— Я...подумаю, как это устроить. И не переживай, поездка на Чеджу ведь не отменяется. Я уже говорил твоей маме. Она разрешила.

— Я слышала. Когда я отходила в туалет.

— Ага. Ну, перестань хандрить, — Юнги не знает, как поднять девушке настроение. — Я тоже к тебе привык. Теперь никто не будет выносить мне мозги и встречать обнажёнкой.

— Я буду делать это по телефону.

— А, я рано обрадовался...

Она улыбается его стараниям её развеселить.

— Ну, в крайнем случае украду тебя на каникулах и потребую выкуп, который ни отец, ни мама твоя не смогут дать. Не переживай. Всё равно я придумаю, как тебе снова жить со мной. А пока не ссорься с мамой и веди себя прилично.

Она смотрит на него взглядом «Я? Прилично?», а в дверь уже звонят. Чонын встаёт, Юнги следом за ней. Перед выходом в коридор он берёт её за руку, притягивает к себе, обхватив за шею, и целует. Глубоко, но ни разу не прощаясь, потому что Юнги своё слово держит всегда. Девушка отвечает на поцелуи, приподнимаясь на носочках. А когда распахивается дверь и на пороге ждёт мама, Чонын уже отпускает его руку, махая на прощание.

Юнги закрывает за ними дверь, провожая взглядом уезжающую машину такси, и впечатывается лбом в стену.

Какая-то чертовщина. Она приезжала сюда, ненавидев его и собираясь изводить, и он психовал на её провокации, а в итоге им обоим расставание даётся тяжелей, чем они оба ожидали, ведь да, чёрт возьми, Чонын добилась своего, ожидая его целых десять лет, а Юнги влюбился. Влип по-дурацки и совершенно серьёзно.

Педагогическое правило (Януша Корчака): Вы должны отдавать всё. Не важно, сколько вы старались, если вы сделали не всё возможное.

Юнги постарается.