ГРЯЗЬ

7

Две недели после Судного Дня Себастиан провёл, точно в тумане. Не покидал своё уютное гнёздышко, превратив его в грязную берлогу. Толком не ел, только пил и спал. Отключил телефон и активно занялся самоанализом. Это всегда у него хорошо получалось, благо поводов для этого было предостаточно.

По-хорошему надо было идти сдаваться отцу. Эта мысль не покидала его, хотя он отчаянно не мог понять, почему, собственно, надо. Если его отлучат от королевства, может, не всё так плохо? Нет, конечно, всё дерьмово. Кому он нужен будет ― опальный принц? Да и желание стать королём никуда не исчезало. Амбиции не глушились ни алкоголем, ни дозой. Но было что-то ещё. Себастиан не мог идентифицировать это. Любовь к отцу? Нет, конечно. Любовь Сайлас закопал в сыне ещё в глубоком детстве. Уважение? Ближе, но тоже сомнительно. Себастиан ковырялся в себе ржавыми, тупыми ножницами, мазохистски расколупывая старые раны, чтобы хоть что-то понять. И, не находя ничего в этом мраке, заливал его очередной порцией виски. Если бы он прожил так ещё пару недель, то, скорее всего, сдох бы. Его спас Стюарт. Вечный ангел-хранитель.

Молодой человек буквально с силой ворвался в маленькую квартиру. Убрал хлам, бесчисленные бутылки, игнорируя злое бормотание принца. Заставил принять душ, накормил яичницей и предложил сходить в клуб. Развеяться. «Ведь вы любили это». «Почему бы и нет», ― пожал плечами Себастиан. Честно говоря, ему было всё равно куда, хоть в ад.

Клуб выбрал Стюарт. Одевал его тоже Стюарт. Со стороны складывалось впечатление, будто Стюарт вывел безнадёжно больного человека на последнюю прогулку. Он усадил его в одно из кресел и отправился на поиски выпивки. Себастиан почти засыпал в кресле, не слышал ни музыки, ни голосов, не видел лица людей. Со стороны он походил на наркомана под глубоким кайфом, и привычная свита сторонилась его. Все, кроме одного.

Одного, который ненавидел его больше всех, но всё равно упрямо шёл к нему.

― Привет.

― И тебе не сдохнуть. ― Знакомый до боли голос, но Себастиан просто пожимает плечом, обтянутым какой-то помятой рубашкой, которая, кажется, просто выпала на него из шкафа.

Плевать, на всё совершенно плевать. Он прекрасно понимает, что начался эмоциональный откат и что сейчас с ним говорить практически бессмысленно. Проще было бы добиться саркастичного и остроумного ответа от стены или от барной стойки. Музыка не долбит по ушам, гул сотни голосов проходит мимо. Он закапывал себя всё глубже под землю. Нужно было выпить или просто выстрелить себе в голову.