подходящие

Учился.

flatsound - you are the coffin

Что бы ни происходило с Баки в стенах этой угловой квартирки, выходящей окнами на север и восток, которую Стив предпочел огромной старковской башне, где заблудиться можно даже выйдя в туалет, а от постоянного незримого присутствия Пятницы становится не по себе, Стив ни о чем не жалел. Им с Баки хватало двух комнат, обставленных в лучших спартанских традициях, крохотной кухни, на которой им приходилось быть предельно аккуратными, чтобы ненароком не смахнуть что-нибудь небрежным движением, и небольшой милой ванной с бирюзовым кафелем, в которой они все чаще чистили зубы вдвоем.

Конечно, у Стива была возможность снять квартиру побольше. У него была возможность снять гребаный пентхаус на каком-нибудь Манхеттене, но Баки эта идея точно бы не впечатлила. Ему понравилась эта уютная квартира на втором этаже, в окна которой постоянно бился свет и запах выпечки из булочной на первом. Его успокаивали голубые обои в комнате, тогда незакрепленной ни за одним из них, но позже занятой Барнсом. Его забавляла показная неуклюжесть Стива на маленькой кухне, когда он, «случайно» сбивая тарелки или коробки, тут же их ловил, а Баки прятал улыбку в кружке какао. По случайному стечению обстоятельств Баки оказался ярым поклонником какао, поэтому Стиву пришлось добавить еще один постоянный пункт в список продуктов.

Впервые за очень, очень долгое время все было спокойно. По-настоящему спокойно. Стив уже и не помнил, когда так было, может, только в детстве, в далеком детстве, когда он был тщедушным болезненным астматиком с обостренным чувством справедливости, а Баки из-за этого самого чувства вынужден был бегать по подворотням в поисках той, в которой на этот раз били Стива.

Конечно, изредка Щ.И.Т. собирал всех Мстителей, или Мстители сами собирались обсудить какую-нибудь ерунду, или Тони просто становилось скучно, вот он и собирал веселую компанию на пару часов в осточертевшей всем уже башне. Стив всегда брал Баки, нарочно или просто так, не в состоянии упустить его из виду дольше, чем на десять-пятнадцать минут, отведенных на вечерний или утренний душ. Роджерс знал, что не все еще приняли Баки, не все простили самого Стива за сделанный когда-то выбор в пользу прошлого сержанта Джеймса Барнса в надежде на жившего еще в Зимнем Солдате родного Баки. Но даже если не простили, даже если не приняли... Наташа часто болтала с Баки на русском, улыбаясь своей ностальгии или смеясь, когда Баки неверно использовал слова в подзабытом языке. Брюс обсуждал с ним новые эксперименты и методики, иногда подпуская к веществам, ещё не нашедшим своего применения. Клинт рассуждал о плюсах и минусах драки на ножах, делился придуманными им самим техниками, даже предложил научить стрелять из лука. Сэм рассказывал о технологиях двадцать первого века, но не об умных штучках Старка, а о таких неотъемлемых вещах современного обывателя, как твиттер, фейсбук, ютуб и в принципе интернет, шутил и подзуживал игриво, вроде «что, старичок, мозги совсем в криокамере отморозил?». Только Тони держался особняком и не разговаривал с Барнсом от слова совсем. Вот, кто точно не простил и не принял. Вот, кто возможно никогда не простит и не примет. Стив не осуждал и не обижался. У Старка был слишком весомый повод.

Но чаще они коротали дни в их общей квартире, целыми днями не выходя из дома, выбираясь на улицу только за покупками. Они читали по очереди вслух стихи и прозу, которые пропустили за прошедший век, смотрели фильмы, которые советовали Наташа и Сэм. Чаще всего это оказывались мелодрамы или романтические комедии, даже мультфильмы, агенты явно пользовались полным незнанием современного кинематографа Стива и Баки.

Они пытались разговаривать. То есть, Баки пытался. Стив никогда не сомневался в ответах и вопросах, он знал, что хочет узнать и что рассказать. Баки было тяжело привыкнуть к покою и безопасности. Почти полное отсутствие кошмаров обескураживало, постепенно возвращающаяся память заставляла ужасаться и восторгаться одновременно. Они вместе боролись с его виной, которая непрестанно душила гнилыми веревками и сковывала легкие ржавыми тисками. Они вместе смеялись над случаями их молодости. Иногда Баки даже вспоминал то, что не помнил Стив, и тогда глаза Роджерса искрились особенно нежно.

Баки заново учился жить. Учился спокойно засыпать и просыпаться без крика, учился принимать прикосновения без страха новой боли, учился заново быть человеком, а не слепым орудием убийства. Учился заново доверять.

Засыпать на коленях у Стива под его спокойный тихий голос, не прятать под подушкой ножи, как делал по началу, спокойно есть, без параноидальных подозрений о наличии яда или снотворного в незамысловатой, порой не совсем съедобной стряпне Стива.

Учился обнимать без страха получить ножевое в спину, учился целовать с закрытыми глазами, не напрягаясь всем телом, готовясь к драке, учился подставлять шею без опаски и разрешать чужим рукам больше, чем могла бы ему позволить постоянная осторожность наемного убийцы.

Учился любить заново, по-новому. Нового Стива.

Который в свою очередь никогда не переставал.