Джокер

Среди бела дня

  Тысячи солнечных зайчиков разбегаются по дороге, отражаясь от поверхностей витрин и автомобилей, слепят глаза многочисленным прохожим, спешащим по своим делам, пускаются врассыпную, скользя и пересекаясь светлыми лучиками, и исчезают на доли секунд, когда какая-нибудь из машин заедет чёрным колесом в образовавшуюся после проливного неожиданного слепого дождя лужу. Прекрасная поздняя весна радует погожими деньками, ласковое солнышко весело пригревает с лазурного небосклона, снисходительно поглядывая слепящим диском на оживлённый мегаполис. Воздух после грозы кристально чист, и кажется, будто он звенит щемящей радостью предстоящего лета. Настолько прекрасного настроения не было у меня уже очень давно. Весело размахивая белой сумочкой, негромко подпеваю слова заводной песенки, что льётся из наушников, радостно улыбаюсь и неспешно шагаю по тротуару, перепрыгивая лужицы и обходя людей. Наверное, прохожим удивительно наблюдать за девушкой в жёлтом платье, что с широкой улыбкой пританцовывает прямо на улице, нимало не стесняясь окружающей обстановки, но, честно говоря, мне всё равно. Я живу для себя и делаю это исключительно по зову души, просто потому, что мне этого хочется. Не обращая внимания на людские предрассудки, неосознанно ломая сложившиеся стереотипы, одновременно с этим не нарушая ни единого закона, я, возможно, создаю некий сбой в матрице, но разве имеет это какое-нибудь значение, когда ты по-настоящему ощущаешь себя счастливой? Никаких забот и проблем, никаких ранних подъёмов, спешки, уроков и прочей ерунды — только отдых, свобода и счастье, ведь впереди меня ждут целых три месяца счастья, залитого ярким солнечным светом, заливистым смехом, наполненного брызгами воды, запахом вкуснейших сосисок-барбекю, бордовыми закатами и тёплыми, до мурашек по телу рассветами, поцелуями мамы и встречами с друзьями. И это поистине прекрасно, понимаете? Жизнь кажется безоблачной, когда тебе ещё не так много лет, чтобы начать философствовать о ней, но уже достаточно для того, чтобы начать делать в неё первые хоть и робкие, но самостоятельные шаги.

Я хочу раствориться, распасться на атомы, расщепиться на протоны и нейтроны, смешаться с молекулами кислорода, чтобы стать новым изотопом, который чистейшим озоном после весенней грозы проникает глубоко в лёгкие каждого человека, насыщая даже самую маленькую клеточку организма живительной силой дыхания — до такой степени распирает меня неведомое ощущение радости и счастья.

Прохожу мимо большого здания банка, где в стены вмонтированы зелёные окошки банкоматов, у которых днём и ночью можно наблюдать торопящихся куда-то людей, деловито снимающих свои наличные с пластиковых карточек. Справа от меня — узкая дорогая, движение на которой вечно заторможено обилием транспортных средств, приткнувшихся повсюду за неимением нормально оборудованных зон парковки. Кроме того, здесь очень плохо продумана сама схема движения автомобилей, и потому громкие звуки клаксонов слышны и днём и ночью. Я привыкла к этой толчее, и потому продолжаю свой путь размеренно и резво, пританцовывая в такт любимой музыке, которая подобрана в моем плей-листе настолько идеально, что никогда не приходится переключать композиции в поисках другой, более подходящей под настроение или ситуацию.

Возможно, нужно быть как все — идти спокойно, убрав наушники в карман, натянуть на лицо маску безразличия или глубокомысленной задумчивости и не делать рядовой поход в поликлинику столь эпичным, но для меня любой выход из дома кажется праздником — не потому, что я не в ладах со своей семьёй — вовсе нет, я прекрасно нахожу язык с каждым из домочадцев. Просто я слишком люблю этот мир и свою жизнь. Около магазина я сталкиваюсь с какой-то девушкой, держащей в руках пакет с продуктами и небольшой букетик каких-то цветов. Барышня недовольно оглядывается и, судя по её возмущённому выражению накрашенного личика, говорит мне вслед не самые лестные слова и уж явно не желает мне доброго дня, хотя я со своей стороны довольно вежливо попросила у неё прощения. Один из наушников выпадает из уха и я, не оглядываясь и не останавливаясь, пытаюсь поймать его и вернуть на законное место. Никогда не считала себя неудачницей или человеком, с которым постоянно случаются всякие совпадения, однако, не пройдя и десятка шагов, снова врезаюсь в кого-то. Чертыхаюсь и поднимаю взгляд. На этот раз предметом для очередной потенциальной неприятности становится парень, одетый в униформу грузчика. Он смотрит на меня не так, как должен — в его красивых серо-зелёных глазах нет ни капли раздражительности, да и сам он отнюдь не выглядит спешащим. Парень рассматривает меня, словно ему сказали стоять здесь и ждать, когда именно я врежусь в него. Вежливо прошу прощения, в то время как моя чересчур бурная фантазия уже рисует в воображении картину, где мы с ним, как лучшие друзья, возвращаемся домой после позднего сеанса кино или сидим где-нибудь на берегу реки и жалуемся друг другу на отсутствие личной жизни и прочие неурядицы. Почему-то с таким типом парней хочется именно дружить — курить втайне от родителей на пустой кухне, встречать рассветы с чашкой горячего напитка в руках, занимать друг у друга денег на очередную покупку вроде светящихся шнурков на кеды, которую родители посчитали бессмысленной, рассказывать о первом/очередном поцелуе/свидании/парне, давать друг другу пробовать своё мороженое и делиться чипсами или последней жвачкой из помятой пачки, завалявшейся где-то в глубине потёртого рюкзака. Из таких парней обычно получаются сначала неплохие друзья, потом шаферы на свадьбе, и вот уже они крестят твоего ребёнка и помогают переставить в квартире мебель. К таким не ревнуют мужья, но завидуют абсолютно все подруги. Иногда у такого друга кто-то появляется на личном фронте, однако на фоне твоих собственных проблем это протекает достаточно незаметно, и вот, очередной из таких романов незаметно для тебя перетекает во что-то гораздо большее, чем секс по дружбе или свободные отношения, и вот уже ты заботливой рукой поправляешь бутоньерку на его свадебном пиджаке, стоишь в объятьях любимого, наблюдая за тем, как незамужние пытаются поймать букет невесты, ездишь по выходным к нему в гости и тайком от друга обсуждаешь со своим мужем, какая же стерва досталась твоему другу. Конечно же, муж кивает, вполуха слушает твою болтовню, почитывая свежую газетёнку либо роясь в недрах интернета в поисках одному ему известно чего, и вот уже ты сама, незаметно для себя, участвуешь в крестинах очаровательного карапуза твоего друга и проводишь выходные в компании его семьи вместе с мужем и своим ребёнком. Согласитесь, это безумно мило.

Наверное, я стою и пялюсь на него непростительно долго, и потому, быстро всунув наушник в ухо, спешу обойти его и стоящий рядом минивэн, чтобы окончательно не опоздать на приём. Мне везёт — моя очередь почти подошла. Сидя на железном стульчике, обтянутом черным дерматином и чуть шаркая балеткой по кафельному светлому полу, думаю о том, что та девушка, с которой я столкнулась вначале, немного похожа на меня. Она достаточно милая, жаль только, что такая грубиянка. Надеюсь, я не выгляжу такой же невоспитанной, как она. Какая-то дамочка выскакивает из кабинета, прикрывая рот носовым платочком. Она расстроена — это понятно по потекшей туши и приглушённым всхлипам. Надеюсь, со мной такого не случится. Я уже достаточно взрослая и вполне могу сходить к дерматологу самостоятельно, а уж плакать после посещения врача не буду точно. В голове всё ещё крутятся мысли насчёт того самого, с которым буду проводить выходные в кругу друзей и обсуждать стерву-жену одного из них, кому отдам половину своей жизни, времени и кровати, буду готовить обеды, смывать за ним унитаз и полоскать мыло от мелкой щетины, которым он будет пользоваться, когда закончится его пена для бритья. Как странно — мы ещё не успели познакомиться, а я уже сержусь на него за такие привычки... Быть может, у него будет вонять изо рта, а ещё он будет любить американский футбол и разбрасывать по квартире свои носки? Вдруг ему не захочется проводить выходные в компании женатых и семейных друзей и брать в крёстные моего лучшего друга? Вдруг он окажется любителем дешёвых комедий, и при просмотре будет ковыряться в носу? Что, если он окажется скучным ботаником или мачо с высокой самооценкой? Что, если я не хочу? Что, если я не встречу свою пару? Что тогда? На ум сразу же приходит недавно просмотренный фильм о двух людях, у которых на теле стали появляться метки, и они начали искать друг друга, чтобы соединиться. Интересно, что было бы, если бы они не нашли друг друга? Я читала, что, как правило, люди, не нашедшие своего соулмейта, редко сходятся с другими — чаще всего они остаются одинокими. Конечно, всегда есть шанс, что такие люди создадут союз с человеком, не предназначенным ему, но таких случаев единицы. Метка — лишь начало. Если половинка не сможет отыскать свою пару, со временем у неё, или у него, на теле появится ещё одна, более заметная. Скорее всего, это он — намеренно — или неосознанно — начал искать своего соулмейта. Так что скоро может появиться ещё один знак. Вы можете поливать кожу уксусом, прижигать железом, срезать ножом, но через какое-то время татуировка будет появляться вновь. От этого никогда не избавиться. Начинаю представлять себя в роли главной героини подобного фильма. Что, если это не просто пятнышко? Что, если это, например, татуировка? Моя половинка начала искать меня. Отлично. Он ещё и в татуировках. Просто здорово. Интересно, можно ли повлиять на судьбу, если сказать, что моей маме не нравятся татуированные парни? Что, если он какой-нибудь рокер, или, ещё хуже, сатанист? Мне совершенно не нравится такой ход событий. Я не хочу жить с кем придётся, я хочу сама вершить свою судьбу и выбирать, с кем мне спать, кому готовить ужин и ради кого откладывать деньги на покупку красивого белья. Мотаю головой, чтобы отогнать глупые мысли. Я не собираюсь оголять живот в поиске психа, именуемого моей половинкой. Если ему так приспичило, пусть ищет сам.

Нетерпеливо дую на прядь волос, упавшую на лоб и мну свой талон на приём, входя в кабинет. Довольно симпатичная молодая женщина приветливо улыбается мне, протягивая руку. Она указывает, куда следует сесть, и я беспечно плюхаюсь на точно такой же, как и стоящий в коридоре, стул и складываю руки на груди.

— Что вас беспокоит? — вежливо интересуется она, а мои мысли всё ещё далеко отсюда. Встаю с места и задираю платье, показывая на слабое пятнышко в области левой стороны талии. Пока ещё непонятно, что это такое. Врач осматривает меня, удовлетворительно кивает, и я снова сажусь на обшарпанный стул. Она начинает задавать стандартные вопросы на тему «болит — не болит, чешется — не чешется, на что аллергия» и прочее. Вежливо отвечаю, докторша вновь кивает и что-то начинает писать на листочке. Интересно, она смотрела этот фильм? Знает ли об этих фактах? О чем думает, осматривая пациентов? Моя не на шутку разыгравшаяся фантазия не даёт покоя, мысли рисуют всяческие картины, пока мы общаемся. Доктор прописывает мазь, выписывает диету и назначает новый день приёма. Выхожу из кабинета, убирая листочек в карман. Не люблю эти больницы, этот запах, которым пропитались стены, мебель, и даже персонал. Мне кажется, что теперь даже я успела провонять больничным запахом, просидев пятнадцать минут в помещении. Достаю из кармана телефон, засовываю наушники в уши. День уже не кажется таким прекрасным, но я всё равно начинаю улыбаться, слушая любимую музыку. К черту всё, мне хорошо. Не может быть плохо, когда ты слышишь любимую песню.

Возле фитнес-центра по-прежнему стоит та самая машина, только теперь не видно никого из рабочих. На выходе из вестибюля со мной вновь сталкивается та самая девица, которая встретилась мне на пути в поликлинику. Она снова шипит что-то, нагибаясь за своей сумочкой. Вредная стерва. Она отходит, а я вижу лежащий на асфальте телефон — видимо, выпал у неё. Первой мыслью было взять его и спрятать, пусть поищет, помучается, а я буду наблюдать за её безуспешными потугами, но отказываюсь от этой идеи. Просто я сейчас не в том настроении, чтобы устраивать подобные пранки. Подняв телефон с земли, оглядываюсь в поисках знакомой фигуры. Обхожу машину и вижу, как эта мамзель запрыгивает в какую-то неприметную машину, за рулём которой — парень. Я открываю рот, чтобы закричать, остановить её, но не успеваю — машина срывается с места, а я остаюсь с телефоном в руках, не зная, что делать дальше. Воображение уже рисует картину того, как эта разукрашенная мадам будет стоять передо мной на коленях, выпрашивая обратно свой новенький айфончик и прося прощения за своё неподобающее для приличных девушек поведение. Не остаётся ничего другого, как развернуться и пойти домой. На телефоне стоит блокировка — что ж, значит, будем ждать звонка, чтобы связаться с владелицей агрегата и потом передать его ей. Наверняка такой, как она, часто звонят. Хоть кто-нибудь.

Огибаю минивэн, убирая находку, как вдруг чьи-то сильные руки хватают меня и сильно дёргают назад, да так, что я вскрикиваю и роняю телефон, и практически следом кто-то сзади меня прижимает к моему лицу какую-то тряпку, воняющую машинным маслом и салидолом. Спустя пару секунд я уже оказываюсь с каким-то мешком на голове. Чувствую, что меня запихивают в этот самый минивэн — быстро и тихо. Всё происходит настолько молниеносно, что, когда я, опомнившись, пытаюсь закричать, дверь машины с громким стуком закрывается, и автомобиль резво трогается с места. Я кричу, пытаясь сорвать с головы мешок, но тут же получаю пару крепких ударов носком тяжёлой обуви по животу.

— Не рыпайся! — мужской голос звучит отнюдь не самым дружелюбным образом, и это лишь усиливает мой страх. Громко стону от боли, корчась на пустом полу машины и прижимая к себе ноги. Кто и когда успел связать мне руки за спиной?

— Не надо, Торч, — тут же раздаётся голос второго, — шеф с нас шкуру спустит, если мы испортим её товарный вид.

— Тогда пусть поспит, — снова раздаётся голос этого самого Торча, и я получаю сильный удар по голове, который мгновенно отключает сознание.