На Крыльях Надежды: Поэзия (Избранное)

Баллада о Светлом Спасителе

Может близко, может быть далеко, может скоро, может никогда, может точно, может мимо срока приключалась та еще байда. Может сказка, может быть реальность, может ложь все, может не совсем, коль б не сказки этой актуальность – то по нраву была б она всем. Коль б не горечь, смешанная с медом, коль б не скрытый миру в ней укор, коль б не раны, залитые йодом, – в этой сказке мыслям есть простор.

Мы начнем ту сказку очень просто: за войной наступит скоро мир, и Спаситель маленького роста вновь придет на жизни новой пир. Будет мальчик с виду славный кроха, будет кроха с виду человек – разве, право, это так уж плохо, что он выбрал смутный этот век? И он умным вскоре будет назван, но ваш ум – ведь та еще беда, будет он разумным и проказным, ум умрет, но разум – никогда. Он учиться будет в вашей школе, он учиться будет у других – и расскажет вам о вашей роле, – вот об этом будет этот стих.

Мы расскажем выборе о смелом, мы расскажем духа о ночи, мы расскажем вам о мире сером, мрачном мире, жившем без свечи. Потекут слова наши рекою и прольются пламенем души, не оставив шансов для покоя даже в вечной мертвенной глуши. Лишь не скажем мы о духа славе, потому что как сказать о том? – коли сами то не испытали, жизнь для вас представится точь сном.

Коли нет в сердцах тех устремленья, коли разум был сражен умом, коль ваш дух не знает вдохновенья – не найти вам свет в себе самом. Свет способен тьму всегда рассеять, лишь бы было то, чему гореть, всяк Спаситель свет умеет сеять, но не каждый будет то хотеть. И не всяк Спаситель вам поможет, и не всяк с собою поведет, и не всяк вам путь вперед проложит, зато всяк когда-нибудь умрет. Зато всяк когда-нибудь покинет этот мир и храм его забот... кто в себе Спасителя раз примет – никогда уже тот не умрет. Кто в себе найдет такие силы, чтоб себя спасти – затем других, тот достоин нашей грешной лиры – о таких о людях этот стих.

* * *

Был рожден который уж Спаситель, тихо рос, не ведая забот, счастья маме был еще даритель – но седьмой однажды стукнул год. Повели тогда его все в школу, посадили за какой-то стол, убедившись, что оковы впору, дали в руки пишущий прибор. И велели что-то там калякать, обязали буквы выводить... за окном была такая слякоть, как же тут чернила не пролить? Как же в них потом не измараться и соседа как не измарать, чтоб уроков после бы остаться те рисунки с парты убирать? Но пребудет живопись вся вечно, каждый штрих ее запечатлен, пусть жизнь парты хоть и быстротечна – срок рисунка после был продлен. Может быть, была учитель доброй иль не знала, что же тут сказать – парту ту сумела сделать пробной и иную после заказать.