Сказка о самоубийстве/Александр Полярный / Wattys2016

Глава 5/Снегопад

Маленький мальчик в очках с тонкой желез­ной оправой сидел за первой партой, которая стояла ближе к учительскому столу. Это было са­мое нелюбимое место пятиклассников. Но этот мальчик, которого, кстати, звали Митч, специ­ально выбрал такое место, чтобы быть ближе к темноволосой девочке за соседней партой. У нее были красивые длинные волосы, и еще она была скромной. Немного даже молчаливой, что привлекало Митча. За первыми партами сидят только отличники, а она, несомненно, была та­кой. Зазвенел звонок, и все стали выбегать из класса. Почти всех детей, встречали родители на машинах, припаркованных на школьной стоян­ке. И только одна скромная девочка, сидевшая за первой партой, неспешно укладывала тетрад­ки в свой зеленый рюкзак.Иногда очень трудно заговорить с девочкой, но Митч точно знал, что сегодня он осмелится и предложит ей погулять после уроков.- Привет, Ника!- Привет, Митч!Они улыбнулись друг другу, и Митч торопли­во начал говорить. Дошли до школьного авто­буса и вместе сели в него. Иногда дружба начи­нается так внезапно! Ребята и не заметили, как доехали до нужной остановки, проговорив всю дорогу без умолку - обо всем на свете.- Можно, тебя проводить? - вызвался Митч. Ника улыбнулась и сказала:- Я живу довольно далеко отсюда...- Ну и что? Хочешь, я расскажу тебе, как мы с папой строили дом на дереве в прошлом году?- Ого! У тебя есть свой домик на дереве? - ис­кренне удивилась Ника.Разговоры детей - это своего рода пересказ фактов из их жизни. Кому какую игрушку купи­ли, у кого папа работает пожарным и так далее. Но эти двое, разговаривая всего пару часов, уже знали самое важное друг о друге.Ника, оказывается, приехала сюда с семьей из далекого восточного города, название которого никто и не пытался произнести вслух, такое оно было заковыристое. А Митч свои первые пять лет жизни провел в детском доме - до того мо­мента, пока папа не забрал его к себе домой.Дети шли под тихим снегопадом. У Ники от мороза порозовели щеки, а Митч совсем по­забыл о том, что обещал отцу вернуться сразу после школы. Митч никогда не слушал своего отца, когда разговор заходил о правилах. И до­мой всегда приходил намного позже, чем требо­вал отец. Бывало, он часами гулял один, а потом выслушивал целые лекции: что он еще не взрос­лый и что должен слушаться отца. А Митч уже взрослый! По крайней мере таким себя считает.Дети дошли до необычного двухэтажного домика с забавным почтовым ящиком у вход­ной двери. Ника остановилась, обняла Митча и сказала: «До завтра! Спасибо, что проводил...». Митч с улыбкой попрощался и в хорошем на­строении направился домой. Идти ему нужно было час, а то и больше. Ветер усиливался, а сне­гопад превращался в снежную бурю. Но двигать­ся было легко: ветер поддувал в спину, и Митч только ускорял шаг. Свежий снег звонко хрустел под ногами, а мысли о новом друге согревали его, как теплый свитер или обнимающий шею шарф.Митч смотрел, как мимо проезжают машины. И куда только они несутся в такую погоду? Мно­го машин и много людей, и все куда-то спешат. «Первым делом, когда зайду домой, расскажу папе про Нику, и про школу, и про снегопад, про все расскажу», - подумал Митч, продолжая идти. Шел долго и думал о многом, даже не­множко мечтал. Мечтал о кружке горячего ка­као, о теплых шерстяных носках и о том, чтобы поскорее закончился день, ведь завтра он уви­дится с Никой в школе.Митч свернул с улицы в сторону парка - так можно было быстрее добраться до дома. Парк в это время года почти всегда пустовал: никто не хочет сидеть на морозе в парке, когда через до­рогу полным-полно разных кафешек и всяких мест, где можно согреться. А Митчу это место было по душе. Укрытые снегом деревья, свежий воздух и никого, кто может оторвать тебя от раз­мышлений по пути домой. Когда мечтаешь, за­частую не смотришь под ноги, взгляд все время устремляется куда-то вверх, к небу. Ветер стано­вился сильнее, а из-за снега трудно увидеть, что впереди.Митч оступился на левую ногу и, посколь­знувшись, провалился куда-то вниз. Он упал в открытый люк водосточной канавы и сломал ногу. Мальчик попытался встать, но застонал от боли. Глаза заслезились от тяжелого запаха, и его затрясло от холода. Он попытался вылез­ти, но тщетно, попытался позвать на помощь, но никто его не услышал. Ему оставалось только тихо плакать.Неизвестно, сколько прошло времени и Митч заснул. Говорят, если забыться сном на морозе, то можно и не проснуться. А еще известно, что все счастливо обошлось и мальчика нашли. Спу­стя шесть часов, с обмороженными пальцами рук, с переломанной ступней и с огромными ис­пуганными глазами...Отец мальчика, Сойер, просидел двое суток у его кровати в больнице имени Святого Патри­ка.Банановое капучиноВ самом углу маленькой кофейни, за столи­ком, сидели двое: девушка и юноша. На вид им было лет по семнадцать. Они что-то обсуждали. Пахло корицей, ванилью и, кофе, приятное ос­вещение придавало особый уют этому кафе.Подростки, а это были Митч и Ника, пили кофе и рассматривали целую стопку фотогра­фий, которые сделал Митч.- Вот эта очень крутая, - сказала Ника, ука­зывая пальцем на один из пленочных снимков.- Это кодак 400, я сам проявлял эту фотогра­фию, - с гордостью ответил Митч.- Еще эту нужно отправить, - добавила Ника, передавая карточку, на которой была запечатле­на замерзшая река. Митч, смутившись, задумал­ся.- Да, брось, - начала уговаривать его Ника, ты обязательно поступишь. У тебя великолеп­ные снимки. Как только в этой чертовой фото­академии получат твои фотографии, они сразу заметят твой талант. Иначе и быть не может!Митч обнял ее так, как обнимают лучших друзей. И они увлеченно продолжали выбирать лучшие снимки.Мятный чай- Ты обещал, - крикнул Сойер.- Отец, не начинай, - отмахнулся от него Митч, спускаясь по лестнице на первый этаж дома.- Ты всегда делаешь все мне назло, - продол­жал Сойер, следуя за сыном по лестнице.- Черт возьми, отец, мне двадцать лет, сколь­ко можно оберегать меня? - крикнул Митч с раздражением в голосе.- Потому что ты уходишь, а я не могу заснуть ночью, думая, где ты и как ты! Почему ты не мо­жешь никак успокоиться? - как будто упраши­вая сына, проговорил Сойер.- Ты самый отвратительный отец в мире, луч­ше бы я тогда остался в детдоме, - бросил Митч и вышел на улицу, демонстративно хлопнув входной дверью.Треснувший ледБолее тридцати лет Сойер ходил в море. До того момента, пока медкомиссия не запретила ему ходить в рейс по состоянию здоровья. Тре­бования стали более жесткими, и Сойера отпра­вили на пенсию. Свободного времени сразу ста­ло много. Давно вот так он не сидел дома один на один со своими мыслями. Сын уехал давно, и огромный дом был снова в его распоряжении. Цели в жизни не было, настроения - тоже. Оста­валось только стареть...Птичье гнездоИзредка приходят открытки от сына.По утрам хожу в парк кормить уток хлебом. Захожу в лавку Борли Минтла пить вишневый сок.Днем сплю.Вечером пью чай.Перечитываю давно забытые сказки.Ночью сплю, иногда.Утром хожу в парк кормить уток хлебом.Горький шоколадСойер сел за письменный стол, держа в ру­ках потертый от времени белый конверт. Он уже много лет перечитывал одно и то же письмо: «Привет, пап. Скажу тебе сразу. Я хочу велоси­пед. И кошку. Кошку буду гладить, а велосипед для того, чтобы я мог далеко ездить.Ездить далеко, чтобы вернуться, а дома ждет кошка. И папа. И горячее какао. А еще я бы хо­тел извиниться и поблагодарить тебя одновре­менно. За тот день с люком, когда я провалился, а ты нашел меня. В буквальном смысле достал из-под земли. У меня еще не было таких родите­лей, которые меня находили, дважды находили. Когда я вырасту и стану богатым, то обязательно сделаю так, чтобы ты никогда ни в чем не нуж­дался. Твой любящий сын Митч».Старый каминДумаю о Зои. Мысли о ней помогают мне за­сыпать. Не было и дня за эти сорок лет, чтобы я ее не вспоминал. Уже давно позабыл название ее духов, которые я всюду пшикал и представ­лял, что она рядом. Не помню ее нежного голо­са. Но помню, что я ее любил...