"Брат Гримм" Крейг Рассел

Глава 58

10.00, пятница 30 апреля. «Пекарня Альбертус», Бостельбек, Хаймфельд, Гамбург
Фабель получил ответы на все свои вопросы. В любом случае полученных ответов было вполне достаточно для того, чтобы приступить к действиям. Полиция Касселя пока не могла подтвердить, отмечала ли Марта Шмидт день рождения незадолго перед похищением, но зато Анна узнала, что мать Марты так и не вернулась домой после идентификации тела дочери. Фабель вывело из себя то, что Комиссия по расследованию убийств узнала о случившемся в Гамбурге самоубийстве Ульрики Шмидт от полиции Касселя. Эта информация должна была поступить к нему из комиссариата того округа, где это произошло. Когда раздражение, вызванное прорехами в координации информации, несколько утихло, Фабель вспомнил, насколько жестко Анна вела себя по отношению к Ульрике, считая ее бессердечной, замкнутой лишь на своей личности наркоманкой. Анна ошибалась, Ульрика все же была матерью. Правда, на свой лад.
Анна поговорила с Элерсами, и те подтвердили, что торт был доставлен из «Пекарни Альбертус». Мария со своей стороны узнала, что Хайнц Шнаубер порадовал Лауру эксклюзивным, изящно украшенным тортом. Заказал он его не в посреднической фирме, а обратился напрямую в специализированное заведение, представители которого и доставили торт. Заведение называлось «Пекарня Альбертус».
Неожиданное появление такого количества полицейских явно вывело из равновесия сидевшую в приемной девицу. Когда Фабель показал ей овальный знак криминальной полиции и спросил, на месте ли фрау Шиллер, девица в ответ лишь молча кивнула.
Фабель разместил у главного входа в пекарню пару полицейских в униформе, а также выставил охрану у пожарного выхода и в зоне отгрузки товара. Анна Вольф и Хенк Германн ждали его указаний на первом этаже. Воздух в пекарне был наполнен ароматом теста и теплого хлеба, но когда Фабель, Вернер и Мария вошли в кабинет фрау Шиллер, там, как всегда, царила ледяная атмосфера эффективного менеджмента. Голый письменный стол Маркуса Шиллера выглядел по-прежнему сиротливо, а фрау Шиллер встретила их с пылающими яростью глазами.
— Что это значит?! Я хочу знать, по какому праву вы врываетесь на территорию моего предприятия... Врываетесь в мой кабинет...
Фабель поднял руку, а когда он заговорил, его голос звучал спокойно и негромко, но в то же время очень властно:
— Фрау Шиллер, у нас имеется ряд весьма важных вопросов, которые мы хотели бы задать вам и ряду ваших сотрудников. Я знаю, что вы сейчас переживаете трудные времена, но я убедительно прошу вас не усложнять и без того достаточно непростые обстоятельства.
Фрау Шиллер уселась за стол, но ее поза осталась напряженной, а глаза сверкали негодованием.
— Не обольщайтесь, герр криминальгаупткомиссар. Вы полагаете, что все обо мне знаете. На самом деле вам обо мне ничего не известно.
— Допускаю, — сказал Фабель, садясь напротив нее. — Но кое-что я знаю совершенно точно. Произошло семь убийств... а возможно, и восемь. Все убийства, включая убийство вашего супруга, поистине ужасны и связаны с «Пекарней Альбертус».
— Каким образом?! — Вера Шиллер дернулась так, словно через нее пропустили высоковольтный электрический разряд. — Что вы хотите этим сказать?
— Начнем с Лауры фон Клостерштадт. О ее убийстве вы наверняка читали, но тем не менее не соблаговолили сообщить, что готовили для нее праздничный торт.
— Не понимаю, о чем вы говорите. Мы не отправляли ей торт. Я бы это обязательно запомнила.
Фабель сообщил дату, и Вера Шиллер настукала запрос на клавиатуре стоящего ближе к краю стола компьютера.
— Ничего нет. Вы сами можете в этом убедиться, — сказала она, разворачивая монитор в его сторону.
— Ах вот в чем дело! — Фабель показал на высветившееся на экране имя. — Заказ поступил от Хайнца Шнаубера — агента Лауры фон Клостерштадт.
Вера Шиллер постучала по клавишам и, вглядевшись в экран, сказала:
— О да. Большой торт. Специальный заказ. Плюс крупная поставка булочек и разного рода печенья. Я помню этот заказ, но он не сказал мне, что это для Лауры фон Клостерштадт.
— Кто он? — спросил Фабель, но в уме он уже увидел огромные руки, двигающиеся с неподражаемым изяществом.
— Герр Бидермейер, естественно. Наш главный пекарь, — Фрау Шиллер выдвинула ящик стола и извлекла из него тяжеленный гроссбух. Она перелистала несколько страниц, сверила записи с данными на экране компьютера и затем провела ярким ноготком сверху вниз по странице. — Да... вот оно... герр Бидермейер лично доставил заказ. Он весьма дотошно относится к своим обязанностям.
Фабель бросил взгляд через плечо на Марию и Вернера.
— Вы позволите мне взглянуть на ваш журнал доставок? — спросил Фабель.
Вера Шиллер внимательно посмотрела на полицейского, но было видно, что ее гнев погас. Она повернула гроссбух так, чтобы Фабель мог его читать. Фабель достал свой блокнот, освежил в памяти дату исчезновения Марты Шмидт и стал быстро листать страницы в поисках нужной даты. Ему казалось, что время остановилось и что по его спине вдоль позвоночника струится электрический разряд.
— Герр Бидермейер жертвует своими обязанностями руководителя ради того, чтобы лично доставить заказ? — спросил он, показывая на одну из записей.
— Да. В случаях, подобных этому, он доставляет заказ сам. Кондитерская «Вундерлих» — наш постоянный и очень крупный клиент. Герр Бидермейер хочет, чтобы они всегда чувствовали наше к ним хорошее отношение.
— Скажите, а кондитерская «Вундерлих», случайно, не в Касселе? — спросил Фабель и услышал, как Вернер и Мария, не дожидаясь ответа, двинулись к двери.
— Да. Но почему вы спрашиваете?
— Скажите, герр Бидермейер для доставки использует фургон фирмы?
— Иногда. Но почему вас так заинтересовал герр Бидермейер?
— Герр Бидермейер сейчас на месте? — спросил он, игнорируя вопрос.
— Да, он в производственном помещении...
Прежде чем фрау Шиллер успела закончить фразу, Фабель поднялся со стула и двинулся вниз по лестнице вслед за своими подчиненными.
Так же как и во время первого посещения Фабелем пекарни, герр Бидермейер, склонившись над большим тортом, рисовал при помощи крема изящные цветочки. Как и в прошлый раз, Фабель удивился тому, насколько тонко работают могучие руки и каким крошечным выглядит мешочек с кремом между большим и указательным пальцами главного пекаря. Увидев приближающихся офицеров полиции, он выпрямился, и на его добродушном лице появилась широченная улыбка. Анна и Вернер откололись от общей группы и принялись выпроваживать из цеха других рабочих. Бидермейер с веселым изумлением взирал на их действия.
— Здравствуйте, герр криминальгаупткомиссар, подождите секунду. Мне надо посадить последний цветок на этот торт.
При помощи большого и указательного пальцев он взял с ладони руки мешочек с кремом, завершил работу над незаконченным рисунком, а затем нанес на поверхность сладкого шедевра последний цветок. Выпрямившись во весь свой гигантский рост, Бидермейер чуть отошел назад, дабы полюбоваться своим творением.
— Чудесно! — сказал он и, поворачиваясь лицом к Фабелю, произнес: — Простите, что задержал вас, но я должен был это закончить. — Его улыбка оставалась дружелюбной, почти теплой, а веселые морщинки вокруг глаз стали глубже. — Я люблю все делать как надо. Заканчивать все должным образом. Добиваться во всем совершенства. Я всегда утверждаю, что самое главное в любом деле — детали. — Он посмотрел в глаза Фабеля и продолжил: — Но мне кажется, что я это уже доказал, не так ли? Как вам понравилась моя работа, герр криминальгаупткомиссар? Надеюсь, она вас смогла развлечь?
Фабель бросил руку к бедру и вырвал из кобуры пистолет. Ствол он, однако, не поднял и держал оружие в готовности, чуть-чуть на отлете.
Бидермейер взглянул на пистолет и покачал головой так, словно хотел продемонстрировать свое глубокое разочарование.
— В этом нет необходимости, герр Фабель. Абсолютно никакой. Я закончил свою работу. Выполнил все, что наметил.
— Герр Бидермейер... — начал Фабель, но Бидермейер остановил его жестом руки так, как это делает полицейский, останавливающий встречный поток машин. Главный пекарь продолжал улыбаться, но его рост и могучие плечи, несмотря на добродушное выражение лица, по-прежнему внушали страх.
— Как я полагаю, герр Фабель, вам теперь известно, что это вовсе не мое настоящее имя. Вы не могли этого не понять после всего вами увиденного. Я прав?
— В таком случае как ваша фамилия?
— Гримм... — рассмеялся Бидермейер с таким видом, словно его вынудили объяснять вещи, очевидные даже ребенку. — Я — брат Гримм.
По звуку за спиной Фабель догадался, что коллеги извлекли на свет пистолеты.
— Франц Бидермейер, я подвергаю вас аресту по подозрению в убийстве Паулы Элерс, Марты Шмидт, Ханны Грюнн, Маркуса Шиллера, Бернда Унгерера, Лины Риттер и Макса Бартманна. Любое ваше заявление может быть использовано в качестве свидетельства против вас. — Фабель вернул пистолет в кобуру, убедившись в том, что Вернер и Мария прикрывают его со спины. Из сумки на поясе он достал пару наручников, повернул Бидермейера к себе спиной и защелкнул браслеты на массивных запястьях. Прикосновение к Бидермейеру еще раз убедило Фабеля в физической мощи этого человека. Запястья были толстыми и твердыми. Но, к великому облегчению Фабеля, Бидермейер даже не думал сопротивляться.
Когда они вели главного пекаря к ожидавшим машинам, им пришлось пройти мимо Веры Шиллер. Ее взгляд остановил Бидермейера, когда тот уже начал спускаться вниз по лестнице. Пекарь замер, а Фабелю и Вернеру показалось, что они пытаются тянуть за собой какой-то вросший в землю каменный монумент. Улыбка исчезла с лица арестованного.
— Простите меня, — негромко произнес он. Фрау Шиллер презрительно фыркнула, и Бидермейер продолжил спуск.
Вера Шиллер положила ладонь на руку Фабеля, и тот знаком дал команду Анне и Хенку помочь Вернеру эскортировать Бидермейера. Повернувшись лицом к фрау Шиллер, Фабель увидел в ее глазах нечто похожее на вызов. Голос ее звучал холодно и резко.
— Я любила мужа, герр Фабель. Я очень, очень любила Маркуса. — Выражение ее лица осталось по-прежнему суровым, но из уголка глаза выкатилась и побежала вниз по щеке одинокая слезинка. — Я хочу, чтобы вы это знали.
Они усадили Бидермейера в машину Фабеля на заднее сиденье. Места ему явно не хватало, и арестованному пришлось сгорбиться. Создавалось впечатление, что гиганта, чтобы втиснуть в низкий салон, небрежно сложили чуть ли ни вдвое. Вернер сидел рядом с ним и, несмотря на свой изрядный рост, казался по сравнению с пекарем недомерком.
Прежде чем завести мотор, Фабель повернулся к Бидермейеру:
— Вы заявили, что закончили свою работу. Почему вы так сказали? Я же знаю, что вы не выполнили всего, что запланировали. Я следовал по цепи... по сказкам, и осталась по меньшей мере еще одна...
Бидермейер улыбнулся, и от уголков его глаз снова разбежались веселые морщинки. Фабель сразу вспомнил улыбку своего брата Лекса, и ему стало не по себе.
— Терпение, герр криминальгаупткомиссар. Терпение.