Прошлое и настоящее

28. Так должно было быть давно.

Рекомендуется к прослушиванию: pianoбой - как дела?

/Много чего изменилось после встречи с тобой, ты изменил меня./

Спустя два дня после приезда я нашла в почтовом ящике безымянный коричневый конверт. Внутри были фотографии меня и моря, и я сразу поняла, что этот конверт положил Гарри. Все снимки были не похожи друг на друга. Это смешно, но казалось, что они пахнут солью и водорослями. Привязанность странная штука.

Я стала часто появляться у городского озера, но это были не те ощущения. Мне не хватало свободы моря, его волн и запаха, который заполняет тебя всего и еще сверху; совершенно не жалея себя, отдается до конца и течет в венах. Я чувствовала себя китом выброшенным на берег; часть меня осталась в сотнях километров на поезде, а потом еще пешком. Это ужасно, потому что лишиться моря = лишиться воздуха.

Зак стерся из моей памяти. По крайней мере вся та боль наконец-то испарилась, и все, что я помнила об этом человеке, ограничивалось парой фраз. Обычно так и бывает, когда в твоем сердце поселяется другой. А в моем случае другие - мои два бескрайних моря.

Наконец-то человек с глазами из бури стал неотъемлемой частью моей жизни. Он очень милый, когда смущается и смотрит вниз. Я даже нарисовала его портрет, который висит у него в комнате над кроватью, прям посреди стены, над изголовьем.

спустя 5 лет.

Глаза закрыты. Глубокий вдох. Пару секунд, чтобы дать воздуху проникнуть во все клетки. Медленный выдох. Сзади доносятся три мужских голоса и пара женских. Улыбка медленно проявляется на лице. Они о чем-то активно спорят. Через несколько секунд пляж наполняется звонким женским смехом, а за ним и басистый, ласкающий слух.

Налетает ветер, запутывается в волосах и тщетно пытается выбраться. Помогаю ему, снимая запутанную резинку с концов волос. Вместо благодарности лишь шум волн, который я так давно мечтала услышать.

Я открываю глаза и слегка щурюсь от заходящего солнца, которое пытается пробиться сквозь серую пелену туч.

Ну вот я и дома. Наконец-то моя душа может быть спокойна.

Я встаю с песка, отряхиваю джинсы и низ тонкой вязанной кофты. В слипоны уже забился песок, но я не обращаю на это внимания. Медленно иду вдоль берега у самого края воды, словно уверена, что волны не достанут моих ног. Голоса звучат все тише, но не пропадают. Я дохожу до огромных камней и сажусь на песок рядом с ними; волны выкидываются прямо у носков моих тряпичных слипонов, словно проверяя их на прочность. Наконец я могу снова подумать обо всем: о моей больной привязанности к обычной воде или о поспешно принятом переезде и собранных в последнюю секунду вещах; о том, кем я стала и во что превратилась. Ведь мне уже 20, такой солидный возраст. Но все еще до ужаса детский.