Эгоистичный ген

21.Как интересно.

Этот поцелуй, казалось, поглотил все силы Цзи Ченфэна, прильнув к моим губам, он неожиданно рухнул на мое тело.

На мгновение остолбенев, я повернул голову, чтобы посмотреть на Янь Шаньхуа, стоявшую в дверях. Некоторое время я молча пялился на нее, а затем помог Цзи Ченфэну войти в комнату под ее испуганным взглядом.

Когда я укладывал бессознательного Цзи Ченфэна на кровать, сзади послышался сдавленный кашель. Только сейчас я увидел, что цвет лица у Янь Шаньхуа не очень хороший, и она возможно больна.

Небрежно натянув одеяло на тело Цзи Ченфэна, я снял имплантат с его уха и отложил в сторону. Закончив все это, я размял свои ноющие мышцы и развернулся, чтобы выйти на улицу.

У меня не было намерения обращать внимание на Янь Шаньхуа, и я не хотел ничего ей объяснять. Я просто равнодушно прошел мимо, не потрудившись взглянуть на нее.

Я присел, чтобы обуться, и толкнул дверь. Вдохнув глоток свежего воздуха и бессознательно напрягая легкие до предела, я глубоко выдохнул. Пройдя несколько шагов, я услышал звук внезапно открывшейся двери позади меня, а также звук беспорядочных шагов.

"Сяо Нянь..."

Я ожидал, что она придет, поэтому не удивился. Я остановился и обернулся, чтобы посмотреть на нее.

Янь Шаньхуа, спотыкаясь, догнала меня. Не знаю, шла ли она слишком быстро или была так потрясёна, что в панике схватила меня за руку, и чуть не упала. Ее кости выступили из-за слишком большого усилия, женщина дрожала, почти стаскивая с меня пальто.

"Сяо Нянь, не мсти мне, пожалуйста, не делай этого..." Она подняла лицо, чтобы посмотреть на меня со слезами на глазах, "Это я во всем виновата, это все моя вина! Не делай этого, умоляю тебя...прошу тебя!"

Я оцепенело уставился на нее и остался невозмутимым: "Ты знаешь, какой жизнью я жил в семье Сан после того, что ты сделала?"

"Прости, прости ... Прости ..." Она извинялась снова и снова, как будто была напугана до полусмерти и совсем меня не слушала.

"После того, как ты ушла, Сан Чжэнбай нашел другую няню, чтобы заботиться обо мне. На глазах у других она относилась ко мне очень хорошо, как будто я действительно был ее собственным сыном. Но как только мы оставались одни, эта жуткая баба начинала орать на меня и издеваться всевозможными способами."