Последствия одиночества

Глава 17 Пожалей себя

– А где Ника? – до меня наконец дошло, что ее нет. – Ты что, дал ей выйти?

– Она сказала, что чувствует голод рядом со мной. Вышла... поохотиться? – даже как будто в шутку сказал парень.

– Ты ведь в курсе, что вчера она убила своих родителей? – строго спросила я, хотя прозвучало скорее безнадежно.

– Этого она как-то не упомянула... – Адам закусил губу. – Сказала только, что Кассий дал ей своей крови прошлой ночью, и в течение дня жажда в ней все нарастала, пока она не выпила кровь человека, чтобы завершить процесс.

– Вчера вечером она прибежала на мой задний двор, вся перепачканная кровью с головы до ног, и рыдала. Потом заявился Кассий и... мы с ним поссорились.

Казалось, именно этот факт беспокоил меня сильнее всего.

Теперь, потеряв обоих родителей, мне еще страшнее было остаться одной. Страшно было подумать о том, как много для меня теперь значило чудовище, как сильно я боялась его потерять.

– К слову, о Кассии...

Я вздохнула, готовая услышать, что он полгорода перебил от злости, но Адам удивил меня.

– Это касается Аглаи, – парень перевел взгляд за окно.

– Она жива? – испугалась я.

– Еще два часа назад, когда я звонил в реанимацию, чтобы узнать, как она, была жива.

Сердце застучало еще тяжелее. Все выглядело так, как будто я должна лишиться всех привязанностей, всего, что связывает меня с миром обычных людей, чтобы Кассий мог быть уверен в том, что я принадлежу только ему.

– Что произошло?

– Прозвучит странно, но история, достойная книги, – горько усмехнулся Адам. – Аглая записала несколько голосовых в наш общий чат, перед тем, как... как отравилась. Поэтому я так переживаю за тебя, потому что ты – кандидат номер один на выход из жизни.

– Чем она отравилась? Причем тут книга? – недоумевала я.

– Несколько месяцев назад она рассталась с одним мужчиной, он вроде бы строитель или что-то вроде того. Суть в том, что он был вдвое старше нее и работал тут вахтой, пока дома его ждала жена и двое маленьких детей. Перед тем, как снова ехать домой, он порвал с Аглаей все отношения, как раз дождавшись ее шестнадцатилетия, чтобы закон не мог ему ничего предъявить. Аглая сказала, что это была ее самая сильная влюбленность, она не собиралась никому рассказывать о том, что у них произошло, о том, что именно ему принадлежит ее девственность. После этого наша Аглая стала той Аглаей, которую мы знаем. Она сублимировала все чувства и всю боль в травничество, плетку, медитации и остатки отцовского морфия.