sweet temptation (Закончен)

50

Егор указал на свою грудь.
— Здесь, я знаю, что ты не Валя. — потом указал на свою голову. — Вот в чем проблема. Я не очень доверчивый человек и никогда им не был. Теперь уже меньше, чем когда-либо. Но я стараюсь, — он обхватил мою голову и прижал наши губы друг к другу, прежде чем прошептать: — Я не могу потерять тебя.
— Ты не потеряешь. Нет, если продолжишь работать над своими проблемами доверия, если продолжишь бороться за нас, потому что я чертовски уверена, что готова отправиться на войну за этот брак и наших детей.
Он медленно отступил назад.
— Что ты сказала?
Я поджала губы.
— Что я готова сражаться за нас.
— Нет, — хрипло ответил он. — Ты сказала «наши дети».
Я покраснела. Мало того, что я почти призналась в своих чувствах к ему, я ещё и проговорилась, что хочу, чтобы Миша и Маша были нашими, а не только его. Я знала их всего месяц, но мне предстояло находиться рядом с ними ещё много лет. Надеюсь, когда-нибудь они станут моими в своем и чужом мнении.
— Я знаю, что они твои... не мои, не совсем, но мне немного больно, когда ты говоришь, что они твои дети, будто я не забочусь о них...
Егор рывком притянул меня к себе и яростно поцеловал. Я прижалась к нему, почти задыхаясь, когда он, наконец, отстранился.
— Я не заслуживаю тебя, София, но мои дети... наши дети заслуживают.

— Я очень, очень позабочусь о них. Даже если ты никогда не захочешь сделать другого ребенка, со мной все будет в порядке, потому что я буду воспитывать их так, как если бы они были моими собственными.
— Я знаю, — тихо сказал он. — Это то, что я тоже делаю.
Я заглянула ему в глаза.
— Ты когда-нибудь делал тест на отцовство?
Я была совершенно уверена, что знаю ответ.
— Нет, — ответил он.
Одно это слово заключало в себе столько эмоций. Любовь к Маше и Мише, решимость заботиться о них, но также и страх.
— Значит, ты не знаешь, твои ли Миша и Маша?
— Нет. Они выглядят как их мать... как...
Как сводный брат Вали.
— Но у них такой же цвет волос, как у твоей сестры.
— Да, — согласился он, но в его голосе прозвучало сомнение, и я поняла почему. Теперь, действительно думая об этом, я должна была признать, что ни Маша, ни Миша не имели никакого сходства с их отцом. При мысли о такой возможности у меня защемило сердце. Я судорожно сглотнула.
— Почему?
— Потому что я люблю их и чертовски боюсь, что результаты анализов могут это изменить. Особенно Миша... мне невыносима мысль, что я могу обидеться на него за то, что он похож на Сашу. — его голос дрожал.
— Ты действительно думаешь, что любил бы его меньше, если бы он не был твоим?
— Понятия не имею, — признался он грубым голосом. — Я ни хрена не знаю, поэтому и не хочу рисковать. Я лучше не буду знать правды, лучше буду жить во лжи, чем причиню боль Мише или Маше
Я обхватила ладонями его щеки.
— Это твои дети, Егор.
— Ты не можешь знать...
— Они твои. Потому что ты любишь их, потому что ты растишь их, и потому что они любят тебя как своего отца. Вот что имеет значение.
— Да, — сказал он через мгновение. — Как ты можешь быть такой чертовски мудрой и доброй, Софий? Это я должен давать тебе советы. Ради бога, я почти вдвое старше тебя.
Я пожала плечами.
— Мне пришлось быстро повзрослеть.
Егор убрал челку с моего лба, и его лицо омрачилось тоской.
— Благодаря мне. Я думал, что ты ещё один ребенок, о котором необходимо заботиться после нашей первой встречи, слишком юная, чтобы справляться с обязанностями моей жены, но ты доказала, что я ошибался. Ты заботишься о моих детях, об этой собаке, даже обо мне.
— Лулу. Вот как ее зовут.
— Саша подарил ее Вале за несколько недель до того, как я узнал об этом.
— Ох.
Это объясняло, почему он едва мог смотреть на Лулу. Она напоминала ему о слишком многих обидных вещах.
— Это не ее вина.
— Она слизывала кровь Вали!
Я съежилась, не желая вдумываться в этот тревожный образ.
— Она собака. Она не хотела ничего плохого.
Он с усталой улыбкой склонил голову набок.
— Ты можешь оставить ее себе, но не жди, что я обрету связь с этим животным.
Я подавила ответное желание. Некоторые вещи требуют времени. Я провела кончиками пальцев по заросшей щетиной щеке и подбородку Егора.
— Ты знаешь, почему Миша избегает тебя? Он что-нибудь видел?
— Он не присутствовал ни при убийстве Саши, ни во время моей стычки с Валей., — он потянулся за своим стаканом и сделал большой глоток. — Сразу после смерти Саши с ним все было в порядке. Но в последующие недели он отстранился, а потом, после самоубийства Вали, я не смог до него достучаться. Он таит обиду на меня. Я вижу это по его глазам. Раньше мы были близки, но все изменилось... он не хочет говорить, так что не знаю, что именно сказала ему Валя или что он увидел.
Я прижалась лбом к его лбу.
— Мы все выясним вместе. Ради нас. Ради наших детей.

***

Зная, что я делаю сейчас, мурашки побежали по моей коже, найдя Мишу в спальне его матери на следующее утро. Я почти видела ее лежащей там, судя по тому, как живо и грубо Егор описал эту сцену. Комок встал у меня в горле, увидев Мишу, свернувшегося калачиком на боку. Хотелось бы мне знать, что творится у него в головке, если он видел больше, чем предполагал его отец. Я медленно подошла к мальчику, пытаясь выбросить эти образы из головы. Насколько хуже должен был чувствовать себя Егор, переступая порог этой комнаты?
Я взяла Мишу на руки, и он проснулся в моих объятиях. Нести его было нелегко, так как он уже не был ребенком. Егор вышел из детской, держа на руках Машу. Он нежно взъерошил волосы Сина, но все же наклонил голову.
Я ободряюще улыбнулась Егору.
— Вернусь домой к ужину, — пообещал он перед уходом.
Как и каждый день, Артур отвозил детей, Лулу и меня в собачий парк. Мише было позволено брать поводок, когда мы прогуливались по остальной части парка позже в тот же день. Сегодня он даже не попросил свой планшет. Лулу требовала всего его внимания, и он охотно его уделял. Было чудесно видеть, как они становятся все ближе.
Артур устроился на скамейке, а я держала Машу за ее крошечные ручки, чтобы она могла неуверенно шагать по дорожке. Миша сидел на земле, помогая Лулу вырыть яму в холодной земле палкой, которую он нашел. Он был грязным, и рыть ямы в парке, вероятно, было запрещено, но я не остановила его.
— Лулу.
Я замерла и почти отпустила Машу, что вызвало у нее сердитый крик, но мои глаза были прикованы к Мише, который только что заговорил. Не для меня, и не громко, но я услышала это слово. Я с трудом сглотнула, пытаясь решить, стоит ли мне пытаться вытянуть из него ещё несколько слов. У него был тихий, мягкий голосок, и я хотела слушать его весь день.
Я решила не давить на него, даже если будет трудно. Вместо этого я пристально посмотрела на Машу.
— Хорошая девочка.
Она усмехнулась и сделала ещё пару неуверенных шагов. Как только мы вернулись домой, и у меня появилось немного свободного времени, я взяла телефон и позвонила Егору. Я не могла больше ждать. Он ответил после первого гудка.
— Что случилось?
Напряженная тревога в его голосе заставила меня пожалеть о своем решении.
— Все в порядке. Просто хотела тебе сказать, что Миша сегодня разговаривал с Лулу.
Тишина.
— Ты уверена?
Каждый слог звенел сомнением.
— Да, я слышала, как он произнес ее имя. Разве это не здорово? Мы делаем успехи.
— Зачем ему разговаривать с собакой?