Куколка

Про сломанные игрушки

Откуда-то сверху, будто из-под толщи мутных водных массивов раздавались приглушённые звуки ускользающих из сознания мелодий. Постепенно они становились всё чётче, откликаясь в голове яркими вспышками разноцветных огней. Эва прислушалась к собственному телу. Ей казалось, что она проспала целый день, но музыка вернула ей воспоминания о городской ярмарке, о рыжем мальчике, о сладостях, веселье и… кукольном театре.

Она ощутила, как её ноги и руки словно сковали тоненькими цепями, и чем громче становились мелодии - тем сильнее они стягивали её кожу. Её правая рука была подвешена над головой, и что-то мягкое и очень холодное трепало её кисть. Эва с трудом распахнула веки.

Ничего не изменилось: вокруг разлилась лишь кромешная тьма, и через секунду в воображении Эвы вдруг заиграла жуткая ухмылка ожившей куклы, которую она видела… как давно? Первым чувством, получившим отклик во всё ещё заторможенном сознании, был испуг от того, что этот страшный марионеточник специально напугал её таким извращённым способом, и в эту самую минуту она сидит, привязанная, узницей в его глухом шатре, пропитанном тяжёлым, пыльным воздухом. Но постепенно глаза стали различать предметы вокруг, и Эва увидела перед собой огромный запахнутый занавес, спадающий алыми струями к её ногам. На левом запястье сверкнуло что-то белое; она поднесла руку к глазам, но тут какая-то невидимая сила потянула её вверх, так что девушке пришлось буквально вскочить на ноги. Её руки повисли прямо перед ней, она изо всех сил пыталась опустить их вниз, но не смогла.

Музыка, тем временем всё нарастающая, неожиданно оборвалась; стало очень тихо. Над головой девушки, заполняя собой всё пространство и всё её существо, раздался громогласный, задорный голос:

- Леди и джентльмены! Представляю вашему вниманию...

Дальнейших слов Эва уловить не успела, поскольку занавес распахнулся, и яркий слепящий свет ударил прямо по ней. Она зажмурилась. Послышался жуткий грохот, который затем принял форму аплодисментов. Эва чуть приоткрыла глаза, и тут же ледяной, липкий ужас захватил её; она закричала, но её голос потонул в громе хлопков.

Она осознала, что стоит в центре огромной деревянной сцены, и что её собственные руки не поддаются хозяйке не просто так: они висели перед лицом девушки на тонких, едва различимых, но крепких, как сталь, нитках - и всё её тело было окутано точно такими же. Но вовсе не это привело Эву в состояние парализованного страха. То, что находилось прямо перед сценой и открылось глазам, никогда не могло явиться ей даже в самом худшем кошмаре.

Зал был огромен; тёмные своды уходили ввысь, и не было видно даже потолка, словно стены сливались с самой ночью в необъяснимых науке объятиях. Перед девушкой простирались сотни, если не тысячи багровых пухлых кресел, на которых восседали зрители, как раз и ставшие причиной сильнейшего потрясения. Это были совсем не люди; даже животными их сложно было бы окрестить. Больше всего эти создания напоминали сломанные детские игрушки, но совершенно гигантских размеров. Взгляд Эвы упёрся в одну из них, сидевшую в первом ряду. Это был как будто плюшевый медведь, облачённый в строгий человеческий костюм, напоминавший смокинг, вот только часть головы с правым ухом у мишки была оторвана; на этом месте теперь желтели комки старой ваты. Из-за этого вся игрушечная морда была перекошена, нос съехал, а один глаз, напоминавший скорее пуговицу, болтался на чёрной ниточке - но все эти неудобства ничуть не мешали существу скалиться в сумасшедшем смехе, обнажая клыки и хлопая в свои когтистые большущие лапы. Рядом с медведем сидела голая кукла с вырванными клоками волос из своей пластмассовой головы; она была облезлой и в крайней степени уродливой; глаза её закатывались при каждом сильном ударе одной растопыренной руки о другую. И созданиями такого рода был наполнен весь зал. Тут были и роботы, чьи металлические физиономии ничего не выражали, но зато их аплодисменты дополняли общий гул пронзительным скрежетом заржавелых шестерёнок; безлицые и изувеченные куклы всех форм и размеров; змеи, собаки, зайцы с приклеенными и пришитыми глазами и недостающими конечностями… Все грязные и потрёпанные, но в безукоризненно чистых и опрятных человеческих одеяниях. Эва в ужасе переводила взгляд с одного кошмарного лица на другое, и ей начинало казаться, будто все они слились в один жуткий и кровожадный хоровод, сопровождаемый удивительно мерзким, свистящим и хлюпающим хохотом, похожим одновременно и на тошнотворный плач, и на булькающие крики, на свист и унизительное улюлюканье.

Девушка не могла отвести от них взгляда, сколько не пыталась; она боялась, что все эти чудовища внезапно набросятся на неё и растерзают, превратят в своё подобие. Она не чувствовала своего онемевшего тела, поскольку страх полностью парализовал её, но неожиданно аплодисменты быстро утихли, вновь заиграла музыка, и её руки сами собой вздёрнулись вверх. Какая-то неведомая сила закружила Эву в бешеном танце, заставляя подпрыгивать и шуршать объёмной юбкой, кланяться и манить чудовищ плавными движениями непокорных рук. Потом вокруг неё закружились другие куклы, такого же с ней роста; она видела их улыбающиеся лица и живые, движущиеся глаза; больше всего на свете Эве хотелось поскорее очнуться от этого жуткого сна. Девушка улучила момент и взглянула наверх в надежде хотя бы увидеть, что или кто движет ею; но потолка не было видно, и сцена, как и стены зала, растворялась во мгле, словно в беззвёздном небе; ничего нельзя было разглядеть. Лишь длинные пальцы, облачённые в перчатки, блеснули во тьме своей белизной - и через мгновение исчезли.

Представление продолжалось.