Дольненская центральная научная библиотека расположилась в старинном купеческом особняке на улице Карла Маркса – одном из рёбер рыбьего скелетика, отходившего от Кузнечнослободской. У этого здания, как помнил Макс, были высокие скрипучие двери на растянувшемся пружинном доводчике, а внутри – литая чугунная лестница. В последний раз в этой библиотеке он был, когда готовился к выпускным экзаменам в колледже, и запомнил её полузаброшенным домом, под потолок забитым разваливающимися в руках книгами. Тогда он очень долго плутал в лабиринтах стеллажей, между которыми в воздухе витал запах книжной пыли, прежде чем нашёл глуховатую старушку-библиотекаршу, которая вписала книги в его формуляр.
Увиденное внутри библиотеки в тот день, однако, его приятно удивило: в холле вдоль стен протянулись витрины со старинными фолиантами, книгами по краеведению, стенды с исторической информацией о городе, уютные красные диванчики и столики. Светло. Только – было так же пустынно. Лишь из-под литой лестницы, из-за белой стойки доносились голоса переговаривавшихся сотрудниц библиотеки. Судя по всему, их было двое, и они говорили о том, какой инсектицид быстрее и эффективнее устранит колорадского жука на дачном участке. Когда Макс оказался возле стойки, они умолкли. Он поздоровался.
Макс выглядел растерянным, с удивлением оглядывался по сторонам, крутил в руках вытянутый из кармана джинсов читательский билет.
– Давно у вас здесь не был... Смотрю, поменялось всё.
– Да, – согласилась женщина с крашенными в бордовый волосами. – Только-только ремонт закончился. Вы что-то хотели?
– Да-а... – протянул Макс, а библиотекарша тут же продолжила, не обратив никакого внимания:
– Кстати, теперь у нас новая система, и мы выдаём электронные читательские билеты. Они действительны во всех библиотеках Подмосковья, подключённых к системе.
– Вот это да! – вскинул брови Макс. – Даже так?
Женщина кивнула.
Раз выдался такой случай, Макс согласился оформить электронный читательский билет, хотя в библиотеку он пришёл совершенно за другим. Когда он заполнил анкету и получил красную пластиковую карточку, то поинтересовался:
– А что делать со старым?..
– Оставьте себе на память, – улыбнулась библиотекарша. – На втором этаже у нас абонемент художественной литературы. На третьем – научная. Если вас интересует наличие какой-то определённой книги, вы можете воспользоваться электронным каталогом.
– Спасибо, – робко поблагодарил Макс и направился к лестнице, но тут же вернулся. – Извините, пожалуйста, я знаю, у вас тут проходит практику девушка, из Москвы – Галя Вешнякова... Где я могу её найти?
Женщина строго свела брови к переносице, её коллега насторожилась.
– Если дело очень серьёзное, то поищите на втором этаже. Но лучше дождитесь – она заканчивает в два.
– Дело о-чень серьёзное, – отрывисто проговорил Макс, оттолкнулся обеими руками от стойки и стремительно зашагал к лестнице.
Когда он удалился, женщины переглянулись.
– Гляди-ка, к Галочке уже и женишок пришёл...
– Ну а что? Девочка молодая, симпатичная.
– Ты его-то видела?
– Да парень как парень вроде... Неопрятный, правда.
– Да ему тридцатник на вид – па-арень! А я-то дума – порядочная девушка...
Так, появление Макса Тресвятского в библиотеке взбудоражило сотрудниц и обеспечило темой для разговоров, чтобы скоротать время в отсутствие посетителей, ещё часа на полтора.
Макс поднялся по лестнице, вертя в дрожащих пальцах красную пластиковую карточку. Она выпала на ступеньку и чуть не провалилась в щель между чугунными завитками. Макс выругался в сердцах, остановился и поднял её, поспешил наверх. Спускавшаяся ему навстречу женщина в длинном бежевом платье и с тюрбаном из нелепого цветастого платка на голове смерила его презрительным взглядом и сделала замечание:
– Вы в культурном учреждении, молодой человек. Не выражайтесь!
Макс проигнорировал её, сунул карточку в карман к старому бумажному читательскому билету и поспешил дальше. Женщина поглядела ему в спину, раздосадовано качая головой: ну что за люди пошли!..
Толкнув плечом белую дверь с табличкой «абонемент художественной литературы», Макс ворвался в просторный зал, где между белыми стеллажами с книгами стояли такие же диванчики, как внизу в холле, и журнальные столики. У входа – стойка, за которой спряталась сотрудница в белой блузке в горох и пила чай. На блюдце возле компьютерной клавиатуры у неё лежал крошащийся кусок шарлотки.
Появление посетителя потревожило покой зала абонемента художественной литературы. Женщина подняла голову, поздоровалась с ним. Макс ответил скованным кивком и, пока она ничего не спросила, сделала вид, что очень сосредоточенно изучает стенд с новинками. «Ну и хуйня», – при этом отметил он про себя. Он, конечно, мог бы и немного развлечь скучающую библиотекаршу, справившись у той насчёт, где может быть Галя, но не стал. Вместо этого он направился вдоль стеллажей, читая надписи на корешках книг.
Похоже, никого, кроме него и библиотекарши здесь не было. Самая дурацкая и безнадёжная затея за сегодня...
Отчаявшийся взгляд Макса зацепился за красный корешок, на котором подстёршимися золотыми буквами было написано: Маяковский. Что ж, раз уж он в библиотеке, в культурном учреждении... Макс вытащил красный томик, уселся на диванчик, закинув ногу на ногу, и открыл на первом попавшемся стихотворении.
И каждая —
чудо будто видится —
где дама вкопалась,
а где девица.
«Такого любить?
Да этакий ринется!
Должно, укротительница.
Должно, из зверинца!»
А я ликую.
«Отношение к барышне». Никогда прежде почему-то он этой поэмы не встречал, хотя стихи Маяковского любил и читал, пожалуй, гораздо больше, чем все другие стихи всех других поэтов. А зря, зря. Хорошая вещь.
Дочитав до середины, однако, он почему-то отвлёкся. Повернул зачем-то голову в левую сторону...
Небольшой книжный стеллаж отгораживал диванчик, на котором сидел Макс, от окна. Стеллаж освещался солнцем по краю. Из-за него виделась женская ножка в белой сандалии на ремешках. Знакомая ножка.
Макс подорвался с диванчика, заложив книжку пальцем, прошёл и осторожно выглянул из-за стеллажа. В старинном купеческом доме были толстые стены и маленькие окошки с широкими подоконниками. После ремонта уютности городской библиотеке прибавило и то, что на подоконниках разложили разноцветные подушки, так что теперь на них можно было сидеть.
И на подоконнике за стеллажом, примяв локтем подушку, перекинув ножку, сидела Галя...
Солнечный свет из окна переплёлся с её волосами, на макушке туго собранными в конский хвост. Она склонила голову над книжкой, и вдоль её лица повисли две золотые прядки. Солнце из-за стекла ласкало её плечи и лопатки, обнажённые лёгким розовым сарафаном. Галя была увлечена чтением, попивая что-то очень ароматное из термокружки, и совершенно не замечала стоявшего перед нею Макса. Да и сам он не хотел бы прерывать эту идиллию, но невольно постучал по торцу стеллажа костяшками пальцев.
– Ку-ку.
Галя встрепенулась, подняла лицо. Её голубые, как ясное небо за окном, глаза на долю секунды озарились радостью, но тут же и потухли. Она опустила пушистые бровки и наклонила голову набок.
– Привет, – удивлённо проговорила она, зябко повела плечом.
Макс вышел из-за стеллажа, прижимая к груди книжку с красной коркой.
– Не ожидала тебя здесь увидеть...
– Я тоже не ожидал, что когда-то зайду сюда, – как-то неестественно (пластмассово) ухмыльнулся Макс. – Пришлось. Я пришёл кое-что тебе сказать.
Галя насторожилась, напряглась. Зачем он здесь? Что хочет сказать?.. А ей стыдно находиться просто в его присутствии: и пускай – что их особо-то ничего и не связывает, она уже не оправдала его доверия.
– Что же? – спросила она.
Макс отрешённо провёл кончиком пальца по краю обложки. А что он хотел сказать? Зачем он вообще сюда пришёл? Так по-дурацки он, кажется, давно себя не чувствовал. Исчезнуть бы, провалиться на месте... Разве теперь уже можно – развернуться и уйти?
Нель-зя.
Он тяжело вздохнул, судорожно подняв плечи, привычным жестом почесал затылок.
Галя ждала. Не сводила с него глаз.
Он – пугающий.
Между ними повисло дыхание. Пересёкшиеся взгляды. Макса тянуло сделать шаг назад – ещё, ещё, ещё-ещё-ещё... Уйти отсюда.
Он провёл ладонью по лицу, как будто безнадёжно пытался снять с черепа маску.
– Ты же ходила на свидание с Юрой? – наконец спросил он.
Галя промолчала.
– Ты не думай, я там не наезжаю, да, – надорвано проговорил Макс. – Не пытаюсь, там, как-то контролировать... Я же тебе – кто? Да никто, по большому-то счёту...
Ему хотелось заткнуть уши и не слушать всю ту околесицу, что он сам же и несёт. Мысли спутались в голове, бурлили в костяном котле невнятным варевом – и он никак не мог их собрать. Один только вопрос парил надо всем: зачем?
Он стоял, как атлант, подперев плечами стеллаж, одновременно отчаянно метался в душных потёмках изгнившего себя и пытался ухватить за хвост изворотливую жар-птицу – Зачем? Похоже на такое забавное времяпрепровождение вроде бесцельного убийства времени, возведения бумажной ширмы, чтобы отгородиться от себя самого. И зачем? И зачем? И зачем? И зачем? И зачем?!
Он вздохнул. Схватился за голову и чуть ли не взревел.
– Да! Да, я, блять, тебя ревную, – заявил он, глядя прямо в глаза Гале.
– Я не хочу ссорить вас с Юрой... – протянула она, сгорбливая плечи. – Я могу попробовать никак не появляться в вашей жизни.
Макс стукнул себя по лбу книгой – со всей яростью.
– Н-н-не-е-ет, я совсем не это имел в виду! – беспомощно взвыл он, вовсе не заботясь о том, что его может слышать библиотекарша за стойкой. – С ним нас ничто не рассорит – мы и не друзья-то, как бы. На это вообще забей. Да я-то про другое, Галь... Если он тебе нравится – будь с ним, на здоровье. Но-о-о... А, забей. Ты такая правильная, неиспорченная, а я – старый, страшный... Выгляжу, как бичара, матерюсь... Короче, считай, что это признание – такое.
Он опустил глаза и выдохнул. Хотел уйти. Галя не отпускала – смотрела на него влажными глазами, воспалёнными, и по её щеке катилась одинокая слезинка.
– Ну, ты чего, а? Чего ревёшь-то? – испуганно пробормотал Макс. – Глаза на мокром месте...
Галя решительно смахнула бугорком ладони слезинку со щеки. Её грудная клетка, раздвигавшаяся и сжимавшаяся рывками, растягивала кожу. Галя отложила книжку на подоконник, оттолкнулась ногой от плинтуса и прильнула к Максу, обеими руками обхватила, уткнулась носом в плечо – теперь, кажется, никогда не отпустит.
Макс растерянно прижал её к себе – такую мягкую, тёплую, живую... Уже забыл, что людей можно вот так обнимать. Лёгкий шелковистый сарафанчик скользил по тёплому упругому телу. А волосы у неё – какие мягкие волосы! Макс положил ладонь ей на голову, примяв струящийся хвост, уткнулся кончиком носа в волосы и вдохнул какой-то едва уловимый тонкий аромат, похожий на аромат яблоневого цвета по весне.
Галя жалась плотнее, как будто хотела зарыться в пуховое одеяло.
Эти объятия выплеснули из Макса всю нежность, долго копившуюся в нём, – а он и не подозревал даже, что где-то под рёбрами у него вмещалось столько тепла, потеряв его за давящим мраком. Эндорфиновый шторм выносит куда-то за пределы стрелы времени – только их двоих.
Он и не верил – как всё было хорошо...