Городской парк Дольненска занимал квартал меду Кузнечнослободской и Парковой улицами и несколькими переулками. Это была достаточно обширная по площади территория в форме неправильного многоугольника, и только на паре главных аллей, идущих перпендикулярно друг другу, имелось цивильное обустройство: аккуратные клумбы и вазоны с цветами, скамейки, урны, фонари. Между фонарными столбами даже были натянуты гирлянды с разноцветными флажками, и из динамиков всё на тех же столбах доносилась музыка.
– Тут мило, – отметила Галя, обводя парк взглядом.
– Раньше было лучше, – возразил Юра, – когда этого всего не было. Парк был почти заброшенный, – и он утянул Галю за собой, они свернули с центральной аллеи, выложенной чуть кренящейся плиткой, на тропинку среди лип и клёнов.
За пределами центральных аллей парка царило запустение. Не было слышно музыки – только если протяжный вой ветра в кронах и скрип деревьев, визгливый. Не было фонарей, так что сюда не стоило сворачивать в сумерках. Кое-где в хаотичном порядке стояли лавочки – но не такие, как на центральных аллеях, а сколоченные из трёх досок.
И никаких людей.
– На эту часть парка, очевидно, не хватило бюджета, – усмехнулся Юра.
– Не была тут...
Они с Галей брели по тропинке, утрамбованной множеством ног, так что почва пошла редкими трещинами. Хотя Галя и сама предложила пойти в парк, она точно не предполагала, что они свернут с главной аллеи в столь неприглядное место.
– Куда мы идём?
– В секретное место, – отозвался Юра, улыбнувшись. – Не бойся. Я тебе ничего плохого не сделаю и, если что, то обязательно ото всех защищу.
Галя умильно улыбнулась. Всё было так странно и непривычно – да и она ни с кем так не общалась, не ходила на свидания. Она верила, что с Юрой ей не следует ничего опасаться, успокоилась, даже позабыла инцидент в кофейне... Юра сам – тоже.
Вдали за стволами деревьев белели колонны. Юра провёл Галю по горбатому мостику, выложенному из камня – щербатому, ощетинившемуся ярко-зелёным мхом – и они оказались у старинной ротонды. Вблизи колонны вовсе не выглядели такими кипельно-белыми: с них осыпалась штукатурка, и её кусочки хрустели под ногами. Колонны, балюстраду покрывали надписи, самые разные. В основном, сообщалось о том, кто и когда приходил сюда. Рассматривая их, Галя невольно остановила взгляд на следующей, корявой, тонко выцарапанной на балюстраде: «Юля и Макс 10.10.10» – и тут же сменилась в лице. Перевела на Юру взгляд, полный тревоги.
А она и забыла о существовании в своей жизни человека по имени Макс... Он же сейчас – на своей смене, пока Галя гуляет с Юрой.
Обеими руками она коснулась балюстрады, вгляделась вдаль.
– Как тебе? – спросил Юра, останавливаясь у неё за спиной и кладя руки ей на плечи.
От его прикосновений Галин позвоночник пронзил волнительный импульс.
– Красиво, – отозвалась она.
Вниз от ротонды шла лощина, склоны которой опушали изумрудные кроны деревьев, дыбившиеся, как складки на флисовом покрывале. Дно лощины выносило к берегу речки, стеклянно-синей гладью распростёршейся под голубым небом. Небо опушали громадные, но, кажется, совсем невесомые аэростаты-облака.
За речкой в белёсой дымке таяли луга. Туман тушевал горизонт – и земля едва ли, робко соприкасалась с небосводом.
– А ты знаешь, как это называется? – живо спросила Галя, оттолкнулась от балюстрады и обернулась к Юре.
У неё в глазах посверкивали хитренькие искорки.
– Есть такой архаизм – миловида. Как раз такая ротонда, беседка...
– Не знал.
– Теперь знаешь, – улыбнулась Галя.
Тонкие Юрины губы изогнулись улыбке – любовно-нежной. Он смотрел на Галю сверху вниз из-под полуприкрытых век, чуть наклонив голову набок. Шторка пепельных волос заслонила половину его лица. Галя не смогла в очередной раз не отметить про себя, что он очень красив – нереально. Только даже тогда, когда Юра улыбался, его красота казалась холодной и такой недосягаемой. Внутри Гали что-то трепетало при взгляде на него, она очень боялась к нему прикоснуться: вдруг – он исчезнет, как мираж?
Галя отшатнулась назад и прислонилась поясницей к балюстраде, когда Юра резко подался к ней. Она ощутила на талии его ладонь (горячую и цепкую), подталкивающую её чуть-чуть вперёд. Галя вздрогнула.
Юра смотрел ей в глаза.
Его лицо приблизилось – но Галя увернулась, подставила щёку.
Юра остался немало удивлён тому, что Галя не далась себя поцеловать. Он поднял голову и вопросительно уставился на неё, но руку с её талии не убирал. Галя, как пичуга, повернула голову и стала смотреть на Юру в ответ – обескуражено, напугано. Но не отстранилась от него.
Ветер набросил на её лицо лёгкую сверкающую сеточку волос. Галя гибкими пальчиками сдвинула её, прежде чем нарушить повисшее между ними с Юрой молчание:
– Не надо. Зачем?
– Ты мне нравишься, – с ноткой недоумения в голосе отозвался Юра.
– Ты тоже мне нравишься, – сказала Галя, но стряхнула его руку со своей талии и отстранилась. – Но давай подождём, когда мы будем любить друг друга.
– Как хочешь...
Её в этот момент Юра запомнил очень хорошо. Наверное, потому, что именно в этот самый момент Галя его заставила её презирать. Он ещё отметил тогда: «Либо она в самом деле такая глупышка, либо – набивает себе цену. Одно из двух».