Мир, который снился Лу, напоминал собой радугу. Разноцветные переливающиеся полоски света, окружавшие ее, отражали ее лицо в самых разнообразных его состояниях. Будь то красная, перекошенная от злости Лу, или Лу спокойная, или Лу плачущая. Оказавшись в месте, сплошь и рядом кишащем ее двойниками, девушка почувствовала себя как никогда одинокой и брошенной.
Здесь она поняла одну простую вещь: не мир сошел с ума, сумасшедшей оказалась она сама. Единственная проблема была в ее голове, и лишь разлад с собой порождал ее разлад с реальностью.
Будто в подтверждение этой мысли разноцветные полоски света мигнули дважды и исчезли насовсем, оставив после себя непроглядную черноту и отсутствие пространства. Раньше Лу часто думала о том, что стоит ей закрыть глаза, как мир исчезнет и все остальное – вместе с ним. Но теперь она поняла, что если исчезает мир, ты сам исчезаешь вместе с ним, и чтобы двигаться дальше и существовать, людям изо всех сил стоит стараться держаться вместе.
***
Просыпаться было легко, но стоило телу чуть закопошиться на шатком стуле, как он тут же жалобно заскрипел и накренился в бок, будто тонущая лодка. Лу вздрогнула и вцепилась руками в деревянную спинку, возвращая стул в состояние равновесия.
Воланд лежал у ее ног, пригревшись около печки, в которой уже остывали поленья, но в доме все еще было достаточно тепло. Когда Лу встала со стула, пес поднял голову, удивленно посмотрев на девушку, и Лу почесала его за ухом, уже совершенно не испытывая страха перед столь умным созданием.
Внезапно раскрылась форточка и от сильного ветра забилась о стену. Порыв сквозняка ударил Лу в спину, она поежилась и вышла в комнату, где снова все вещи поменяли свои места.
«Опять я свернула не туда», – подумала Лу, но тут краем глаза заметила лестницу, ведущую на второй этаж дома.
«Снова? Этот этаж как тайная комната – появляется тогда, когда совсем его не ждешь».
Лу остановилась на секунду, закрыла глаза и представила себе дом в тот момент, когда ее с холода притащил Воланд, и с уверенностью готова была сказать, что второго этажа здесь не было. А теперь и дом стал больше, и странная сила толкала ее в спину, чтобы Лу поскорее забралась наверх и увидела то, что странный мир, полный абсурда, так хотел ей показать.
Деревянные ступеньки скрипели под ногами, и стоило Лу подняться на второй этаж, как на нее дыхнуло временем и пылью. Наверху было темно. Окна оказались заколочены, свет проникал лишь в прорези между досками, а ледяной сквозняк, как призрак этого дома, подталкивал Лу в спину и настаивал на том, чтобы она шла дальше.
На секунду в большой комнате с распахнутой дверью мигнул свет и снова погас. Лу перешагнула через порог и в кресле у противоположной стены рассмотрела очертания женщины.
Лу закричала. В ответ на это свет мигнул снова, встрепенулся и тускло осветил просторную гостиную, в которой теперь никого не было.
Лу трясло от холода и страха. Она обернулась.
Даже пса теперь не оказалось рядом.
Девушка поморщилась, проходя в комнату: кресло, на котором несколько секунд назад Лу отчетливо видела призрака, густо поросло паутиной... В ней бились еще живые мотыльки, а сверху лежала выцветшая фотография.
Лу потянулась за ней, наскоро рассмотрела уставшую темноволосую женщину, что держала на руках маленького ребенка, повернувшегося затылком к камере, и прочитала надпись: «Сашеньке пять лет. 2002 год».
Дом затрясло, будто бы в его фундаменте перевернулось огромное доисторическое животное.
Дом вобрал в себя воздух, сделав глубокий хрипящий вдох.
Дом выдохнул жизнь из себя, со стен посыпалась штукатурка, половицы затрещали. По спине Лу проползла тонкая корка электрического страха. Девушка кинулась к лестнице, сбежала вниз, всем телом нависая на шатающихся перилах и боязливо поглядывая на обваливающиеся под ногами ступеньки.
Когда Лу оказалась внизу, пола уже не было. Огромная зияющая чернотой дыра вмещала собой всю комнату и казалась Лу пастью животного. Рваные контуры деревянных досок напоминали гнилые зубы.
Дом вдохнул снова. Порыв ветра ударил Лу в спину, она едва ли удержалась на ногах. Второй порыв оказался еще сильнее, он столкнул девушку, нависающую над краем, в пропасть, и Лу больше не чувствовала пола и, как ей показалось, зависла где-то вне гравитации, пространства и времени.
***
«Сашеньке пять лет, 2002 год». Фотография зудела в кармане и не давала покоя.
Пять лет. Тогда и Лу тоже было пять.
Маленькая заплаканная девочка, которую никто не слышит, на цыпочках пробиралась вдоль стены. Темнело. С кухни бабушкиного дома, слишком маленького для всех четверых, живших в нем, доносилось средоточие и вакханалия голосов и криков. Что-то билось-ронялось. Что-то катилось- выпрыгивало из чьих-то рук, как и слова, коих не стоило слышать пятилетнему ребенку.
Но Лу слышала. Это Лу никто не слышал.
Маленькая Лу внутри себя никогда не была маленькой. Она так злилась и на орущих и глупых взрослых, и на себя, что начинала глупо хныкать от страха, поэтому стремилась сбежать от этого безумия.
Лу потянулась за своим пальто, подскочила и сорвала его с крючка, оборвав петельку. Закуталась в шарф, как учила мама, натянула маленькие полусапожки и бесшумно закрыла за собой дверь.
Лу никто не видел.
Лу никто не слышал.
Валил ранний ноябрьский снег. Он падал крупными хлопьями, заметал дорогу сугробами, поэтому уже пять минут спустя никто бы не увидел и следов Лу. Она чувствовала себя настоящим ниндзя, и эта мысль ее бодрила.
Лу шла и смотрела себе под ноги, ведь стоило поднять голову, как щеки начинал кусать противный холод и снежинки летели в глаза. Смотреть под ноги было куда интереснее и безопаснее.
Время тянулось долго. Лу закапывалась в своих мыслях все глубже и глубже. Лу создавала и разрушала миры, представляла, как ее забирают на другую планету и дарят новую семью, совсем тихую и спокойную, добрую и хорошо бы еще богатую, но это было не так важно, как тишина.
Ею Лу теперь и наслаждалась.
Но со временем замерзли ноги. Лу вспомнила, что совсем позабыла натянуть свои пушистые изнутри розовые колготки, и голые пальцы упирались в мех полусапожек, а теперь еще и жались друг к дружке в надежде согреться.
Снегопад закончился. И тогда Лу подняла голову и увидела, что пелена снега тянулась далеко-далеко, до самого горизонта. И так было повсюду. Лишь обернувшись и сощурившись, Лу смогла разглядеть бабушкин домик размером с выжженный уголек.
Лу свернула направо. Здесь была холмистая пустошь, и Лу, скатившись в овраг, заметила пещеру, рядом с которой горел костер.
– Ау! – крикнула девочка внутрь.
– Ау, – отозвался бородатый мужчина в дутой куртке. – Потерялась?
– Нет, я ушла.
– Понимаю. Погрейся у костра, если хочешь.
Девочка кивнула и села на маленькую деревянную табуреточку.
– Как вас зовут? – совсем без страха спросила она.
– Анатолий. А тебя?
– Луиза.
– Совсем как взрослая.
– Мне уже пять!
Анатолий хрипло рассмеялся.
– К маме хочешь?
– Нет, – пробубнила Лу. – Только если к бабушке...
– Ну хорошо, как скажешь. Значит, погреемся и пойдем искать бабушку. Ты знаешь что-нибудь об этом месте?
Лу покачала головой.
– О, это удивительный мир, в котором ты оказываешься, когда...
***
Лу уже лишь смутно помнила, как тяжело было заботиться о бабушке. Тяжело даже не физически, тяжело было психологически принять то, как человек, на которого ты всегда равнялся, человек, который всю свою долгую жизнь был активным и жизнерадостным, угасает. Тяжело было наблюдать за этим процессом разрушения тела и личности, дезориентацией, неспособностью управлять собой, своими действиями и мыслями.
Лу это казалось бесконечно повторяющимися кругами ада. Первый – неожиданное просветление сознания, удовлетворенная улыбка на лице бабушки и резкое заявление о том, что сегодня она чувствует себя чуть лучше. После – неожиданный спад, боль во всем теле и страх. После – бесконечный бред, потеря памяти. После – темнота. Темноты Лу боялась больше всего, ибо ей сопутствовала мертвая тишина и полное отсутствие движения. Эти минуты длились вечностью, и когда бабушка возвращалась на первый круг, вся семья дружно выдыхала и жизнь возвращалась на круги своя.
Лу больше всего на свете боялась, что бабушка уйдет именно на этом круге темноты и непонимания, не чувствуя ничего кроме боли в каждой клеточке тела. Но со временем все круги бабушкиного ада сошлись в один, тянущийся месяцами, без улучшений и регресса. Все плавно привело к смерти. И тогда вся семья дружно выдохнула, так и не признавшись в этом друг другу, и жизнь вернулась на круги своя.
В какой-то момент Лу поняла, что ад не кончился. Он все так же ворачивался снова и снова своими заколдованными кругами, то создавая иллюзию просвета, то снова возвращаясь во тьму. И ад, этот тянувшийся бесконечно бредовый ад, не был частью бабушкиного страдания вовсе. Он предназначался исключительно для самой Лу.
И лишь однажды спустя пятнадцать лет после своего попадания в Пустошь Лу начала понимать, что у этого бесконечного ада есть цель и смысл.
Анатолий рассказал тогда все, что только мог понять пятилетний ребенок. О мире, сотканном из человеческих мыслей, о мечтах и страхах, вымышленных друзьях и злобных кикиморах, живущих в нем. Они сидели в пещере, пили чай с шоколадными конфетами, которые Лу любила до чертиков, а как только снегопад прекратился, вышли наружу играть в снежки.
Когда солнце стало клониться к закату, Лу посмотрела за горизонт и наморщила лоб.
– Там и правда ничего нет?
– У тебя будет долгая жизнь, Лу. Однажды там что-то появится. Однажды там вырастут целые города.
Лу зевнула и почесала левый глаз.
– Кому-то пора спать. Ну что, домой, к маме?
– К бабушке... – сонно пробурчала Лу.
Анатолий взял ее за пушистую розовую варежку и повел к маленькому теплому домику. Проснулась Лу в своей кровати, в доме к тому времени наступила тишина, но странный сон о мире, который, по мнению выдуманного Анатолия, Лу создавала сама, она запомнила на всю жизнь.
***
– Значит, я всего лишь сплю, – рассудила Лу вслух. Длинный пещерный тоннель сворачивал к выходу, что горел алым закатным светом. Выбравшись на улицу и потонув в сугробах, Лу посмотрела за горизонт и увидела там то же, что и в детстве – бескрайнюю белую пустошь. – Не построила я никаких городов. Какой был голый пустырь, такой и остался.
Раздался лай. Лу обернулась и увидела Воланда, в боевой стойке расположившегося на небольшом возвышении. Пес звал ее за собой.
– Пойдем, – ответила Лу, но пес не сдвинулся с места. Лу подошла ближе и увидела рядом с ним в снегу какую-то записку. Подняв ее, девушка поняла, что это даже не записка вовсе, а визитная карточка, на которой значилось: «Красинская Маргарита Викторовна. Психотерапевт» и номер телефона.
Лу засмеялась от того, насколько глупой, абсурдной и невозможной оказалась эта выходка ее подсознания. На глаза навернулись слезы от холода, и мир вокруг постепенно растворился сам собой.