Тёмные ресницы сначала дрогнули, а после легонько затрепетали, обещая вот-вот подняться. Нудное, чем-то напрягающее пиканье больничных приборов неприятно резало слух, отчего казалось, что голова вот-вот лопнет. Девушка чувствовала странную тяжесть на лице. Дышать было необыкновенно легко, в какие-то мимолётные секунды ей даже чудилось, что воздух мятно-сладкий, обволакивающий горло своей прохладой. Осознание, что что-то помогало дышать, пришло не сразу. «Неужели всё настолько плохо, что пришлось прибегнуть к таким мерам?» — спросила себя Рэй и приподняла руку, тут же чувствуя непонятную усталость, тяжесть отёкшего тела и, кажется, боль в коленках. Приоткрыв глаза, девушка осторожно поднесла руку к лицу и сняла маску, вдыхая полной грудью запах медикаментов вперемешку с терпким мужским одеколоном. Она приподняла голову, поморщив нос от слабого пульсирующего удара по вискам, и увидела, что в мягком кресле, запрокинув голову на высокую льняную спинку, сидит никто иной как Шин Хосок. На тумбочке около кушетки стоял пышный букет роз, режущий глаза своим ярким алым цветом с вкраплениями золота. Дверь в палату медленно распахнулась, и в помещение на цыпочках зашёл Тэхён, держа в руке небольшой пакет и постоянно поправляя на себе сползающий белый халат.
— Вишня, — прохрипела девушка.
— Оу, Рэй, ты очнулась. Как ты нас испугала! — подскочил Тэхён к девушке, неугомонно теребя края простыни.
— Ты выронил, — прошептала Ли, указывая тонким пальчиком на пакет, что невежливо разлёгся на полу, «теряя» своё содержимое. Парень отмахнулся, внимательно всматриваясь в Рэй, кажется, с явным желанием пощупать девушку, чтобы точно убедиться, что она в порядке и что это вообще та необычная девушка Ли Рэй. — Давно он тут?
— С того момента, как ему позвонили и сообщили, что тебя нашли на улице без сознания, — прошептал Ви на ухо Рэй. — Пойду, скажу, что ты очнулась.
— Подожди, Вишня, скажи честно, ты же не веришь в этих долбанных Лунных кроликов? — серьёзно спросила девушка, хватая парня за край зелёного растянутого свитера. Тэхён рассмеялся, обнажая ровный ряд зубов и демонстрируя свою обворожительную квадратную улыбку до чуть лопоухих ушей.
— Рэй, это всего лишь шутка, которая так привязалась ко мне, что никто уже не может не шутить по этому поводу. Тогда, в детстве, я действительно думал, что они существуют, ну, или просто пересмотрел мультиков, — вновь засмеялся он, но, уловив лёгкое шевеление со стороны Шина, тут же прикрыл рот ладонью и с довольной улыбочкой, которую выдали вздёрнутые уголки губ, выскочил из палаты, оставляя Ли наедине со своими мыслями и спящим (или нет) Хосоком.
Она поднесла свои бледные руки к лицу и начала тереть его, тяжко вздыхая. Вдруг матрас с противным скрипом прогнулся под чьим-то весом. Рэй предчувствовала этот укоризненный взгляд. Эти полные волнения, чем такие раздражающие, слова тревоги за неё. И отрывать руки от лица совершенно не хотелось.
— Госпожа Ли, как хорошо, что вы очнулись. Я ваш лечащий врач Чхве Чжину.
Рэй недоумённо глянула сквозь собственные пальцы: на пороге палаты стоял молодой врач в белоснежном халате, держа в руках папку, а за ним стоял Тэхён. Шин так и замер рядом с Рэй, настороженно слушая, но не уделяя вошедшим даже взгляда. Его прищуренные глаза смотрели на девушку в упор.
— Что же вы так себя не бережёте, госпожа Ли? Вы же знаете, что в вашем положении ингалятор всегда должен быть с вами. Или вы не знали о своём диагнозе? — молодой врач изящно изогнул бровь, удивившись.
— Я знала, просто прошлый закончился, а денег купить другой не было.
— Судя по вашим анализам, вы давно не принимали препараты, назначенные при таком диагнозе.
— При каком диагнозе? — удивился Хосок, нахмурившись.
— Господин Шин, у вашей девушки бронхиальная астма.
— Я не...
— Молчи! — прервал её Хосок, «переваривая» слова лечащего врача.
— Госпожа Ли, тогда объясните мне, почему ваша астма усугубляется, если, судя по медкарте из стационара, где вы наблюдались, у вас должны были быть улучшения? Вы за короткий промежуток времени скинули более десяти килограммов. Почему вы не питаетесь нормально?
— Я не могу употреблять пищу, — тихо сказала Рэй, виновато опуская голову и теребя пальцами простынь.
— Почему?
— Меня тошнит от вида и запаха.
— Это из-за детского дома! — выкрикнул Тэхён из-за спины врача, при этом моментально ловя испепеляющий взгляд Рэй.
— Госпожа Ли, если так дальше пойдёт, то вы доведёте свой организм до истощения, а там уже совсем другие последствия. Вам необходимо нормальное, сбалансированное питание, при этом соблюдая диету, чтобы привести организм в тонус, исключить стрессы, тогда и ваша астма начнёт напоминать о себе куда реже. Как часто вас мучают приступы удушья?
— Очень часто.
— Господин Шин, я не могу выписать девушку сегодня. Госпоже Ли нужен надлежащий режим и присмотр, плюс диагностика.
— Господин Чхве, выпишите её под мою ответственность? Я прослежу за всеми вашими предписаниями.
Врач вздохнул и отвёл взгляд куда-то в сторону, размышляя над ответом. Вдоволь налюбовавшись холодной серой стеной, он посмотрел на Шина и безмолвно кивнул.
— Надеюсь, что я вас, госпожа Ли, больше не увижу в палате нашей больницы. Но на приём на следующей неделе всё же жду. Сейчас я выпишу рецепт на все медикаменты, — с этими словами мужчина развернулся и покинул палату.
— Рэй, какого хрена я узнаю, что у тебя астма? Когда ты стала астматиком? — начал повышать голос Хосок, яро жестикулируя.
— А с чего тебя должны волновать мои проблемы? Кто ты мне такой? — тихо, но точно сказала Ли, ударив в самую точку.
Парень осёкся и замолчал, недовольно поджимая губы.
— Видимо, мы не вовремя, — в дверях послышался тихий голос Соно.
— Пошли, пусть поговорят, — ответил Воншик и дёрнул друга за рукав, также взглядом намекая Тэхёну, что тот должен последовать их примеру.
Как только дверь захлопнулась, Хосок с пылом продолжил:
— Рэй, ты мне не чужой человек, я бы даже сказал, что сейчас у тебя нет никого ближе, чем я. Почему ты закрываешься и говоришь такие слова?
— Хочешь знать, почему я не сказала, что у меня астма? Когда я стала астматиком?
Сколько же всего Ли Рэй пережила в этом чёртовом детском доме... Каждый день был сплошным мучением. Всё время, проведённое там, напоминало круг ада, по которому она проходила снова и снова, снова и снова, постоянно возвращаясь к начальной точке и в надежде встретить хоть какую-то помощь продолжая свой путь. Над девочкой всё время издевались. Всем известно, что делает с брошенными детьми детский дом. Какими озлобленными они становятся, сталкиваясь с другими, такими же брошенными и озлобленными детьми. Если ты не понравился с первого движения, взгляда, не понравился лицом или телом, то ежедневные унижения, одинокая боль в душе и промокающая каждую ночь насквозь подушка будут с тобой до выпуска. До заветного совершеннолетия. Ли не посчастливилось с самого начала. Её внешность просто не могла не привлекать к себе детей, что за годы в этом адском месте безнадёжно ослепли друг к другу, различая лишь что-то новое, непривычное глазу. А всё новое неизменно вызывало волну необузданной ненависти, вскоре накрывшей Рэй с головой.
— Хосок, надо мной жестоко издевались. Я не могу есть просто из-за того, что вспоминаю, как в мой рот насильно запихивали всякое дерьмо, заставляя глотать, как после я в туалете склонялась над унитазом, держась за живот, потому что меня всю разрывало от адской боли, а потом не могла съесть и кусочка хлеба, чтобы хоть как-то подпитать организм. Теперь ты понимаешь? Я не могу есть до сих пор. Я давно не получала удовольствие от еды. Я с завистью смотрю на тех людей, которые просто так употребляют пищу, которые чувствуют вкус, которые получают удовольствие. Я не могу так!
— Рэй, — выдохнул парень, ошарашено смотря на девушку.
— Теперь ты понимаешь, почему я так нуждалась тогда в тебе, а ты не пришёл! — по щеке скатилась слеза, что моментально смазалась мраморной девичьей ладошкой. — Ненавижу! — фыркнула девушка, задыхаясь в попытке сдержать поток слёз, что так давно просил свободы.
— Мы исправим это, — прошептал Шин, пустым взглядом втыкая в стену. — Мы исправим это, слышишь? — он снова посмотрел на Рэй. — Ты снова будешь получать удовольствие от еды. Обещаю.
Шин неспешно поднялся с постели и вышел из палаты, одарив девушку обнадёживающей улыбкой напоследок. Чёрт, опять эти воспоминания в голове. Девушка истерично помахала головой, из-за чего чёрные волосы небрежно растрепались по плечам, слегка щекоча собою девичью шею.
На кушетке аккуратно лежали вещи Рэй. Скорее всего, они безнадёжно испачкались после встречи с мокрым асфальтом. Колени вновь болезненно защипали, напоминая девушке о себе. Она машинально опустила взгляд, с безразличием осматривая разодранную кожу и уже запёкшуюся кровь и попутно затягивая на волосах резинку. Резинка не смогла захватить все волосы, роняя на лицо тёмную чёлку, обрамляющую его. В палату вошла медсестра с железной тележкой, на которой стояли медикаменты и различные нужные ей приспособления.
— Госпожа Ли, присядьте на кушетку, — сказала молоденькая миловидная медсестра, намереваясь обработать ранки и ссадины Рэй. — Переодевайтесь, а после к вам зайдет ваш лечащий врач, передаст все рекомендации и выписку.
Рэй опустилась на кушетку, апатично смотря на свои ноги и переваривая всё, что случилось за её никчемные годы жизни. В чём же она провинилась, что её так жестоко наказали, оставив одну в этом желчном, наполненным смертельно ядовитыми змеями мире, где все предают? Она положила свою ладошку на одежду, ощущая прохладную ткань под подушечками пальцев, и захватила её, поднимая. Брюнетка прижала её к лицу и вдохнула. Пахнуло больницей и почти рассеявшимся пряным запахом её духов. Она почувствовала, как в глазах неприятного защипало. От чего же? От жалости к самой себе?
Оставив одежду на краю кушетки, Рэй подняла глаза и увидела перед собой, правда, за стенкой в специальном окошке, которые обычно делают в палатах, Ким Воншика, что смотрел на неё максимально серьёзно, до напрягающего серьёзно. Она быстро согнала слёзы, коим, казалось бы, только дала волю, и подошла к окну, потянув за специальный шнурок, который тут же отозвался на её манипуляции, и зашторил окно, скрывая брюнетку от внешнего мира, а именно, от пронзительных глаз Рави.
Она дрожащими руками начала стягивать с себя больничную сорочку и судорожно накинула своё платье, которое так любила, пусть теперь оно и выглядело неважно: скорее всего, протёрлось, а может и вообще порвалось, когда она падала. Рэй достала из пакета свою обувь и осела на постель, с некой неловкостью осознавая, что ей вовсе не в чем добраться домой: не босиком же идти, когда балетки совершенно расклеились. Тут в дверь постучались, и в щелине появилась тёмная макушка Соно. Заметив, что девушка готова, он отвернул голову, кивая куда-то за пределы палаты, и к девушке тут же ввалилась группа парней.
— Я не могу идти, — тонкий девичий голос разрезал тишину.
— В смысле? Тебе плохо или что-то врачи сказали? — настороженно спросил Рави, хмурясь.
Девушка указала взглядом на свои балетки и усмехнулась. Воншик опустился, взял в руки миниатюрную обувь и с деловым видом осмотрел её, вынося свой вердикт:
— Накрылись... Сколько им лет?
— Много, — прошептала Рэй.
Девушка и не успела сообразить, когда сильные руки Вонхо ловко подхватили хрупкое девичье тело на руки, безапелляционно заявляя, что домой она доберётся либо так, либо никак.
— Соно, забери выписку у доктора Чхве, — хмуро кинул Хосок, выходя из палаты.
Его лицо было без единой эмоции, словно он ничего не испытывает или просто скрывает, как зол на Ли Рэй. Девушка вдумчиво глядела на него, не понимая, почему судьба опять вернула ей Хосока. Почему он так зол? Когда он стал таким высоким? Таким красивым?.. Сильным... Да, несомненно, он всегда был таким, но сейчас это выражалось как-то по-особому. Чёрные пряди чёлки спадали на лоб, чуть прикрывая глаза, что, наверное, ему постоянно мешало, но он даже не пытался что-либо с этим сделать. Определённо он недавно брился, но видно, как уже выступают небольшие волоски, что придаёт парню мужественности, что ли. Рэй неожиданно вспомнила, как в двенадцать лет застукала Вонхо, когда он брил свои несуществующие волосы папиным станком, как она смеялась с него, но всё же не рассказала его отцу, сохранив эту маленькую тайну, маленькое воспоминание только между ними. Когда у него уже начал появляться пушок, а внимания девочек хотелось, он начал бриться. Рэй наблюдала его изменения. Наблюдала, как он ругался, когда порежется, как он скрывал факт того, что бреется, от своей бдительной матери — это забавляло. Обычно Рэй сидела в ванной на стиральной машине, беззаботно покачивая ножками и смотря в зеркало на лицо Хосока, перепачканное в пене, а после говорила ему, где ещё осталась пенка, чтобы мама не заметила, ну, или невзначай сама вытирала её, чувствуя особый трепет. Она наблюдала, как он рос, а он — как она росла, менялась и хорошела. Но однажды самый важный период их жизней неожиданно оборвался, когда Рэй исчезла. А потом появилась: уже совсем другая, с другими страхами и тайнами. И Вонхо другой, но всё такой же нежно сердечный. За всё это время он так ни разу и не посмотрел на Рэй, а ей и не надо было, чтобы он смотрел, потому что девушка знала, что он зол, что он обижен. Обижен на её слова. В принципе, она в том же состоянии. Девушка перевела взгляд на шею парня и заметила, как пару венок на ней так вздулись, что невооружённым глазом было видно, как они пульсируют. Руки напряжены, взгляд сосредоточенный, а дыхание глубокое и громкое. Следом за ними шёл Тэхён, который, собственно, открыл дверцу машины, чтобы Шин усадил свою непутёвую подругу на заднее сидение. Сегодня один Вонхо взял машину, поэтому пришлось тесниться: Рави сел рядом с Шином на передние места, а Ви и Соно сели по обе стороны от Рэй.
— Чувак, может, местами махнёмся? — чуть взволнованно спросил Воншик, замечая про себя, что Шин на взводе: кожаная обшивка руля слышимо трещала от силы, с которой на неё давили пальцы парня.
— С чего бы? — тихо и сдержанно, сквозь зубы, спросил Хосок, даже не повернувшись, повернул ключ в зажигании и вырулил со стоянки.
На протяжении всей дороги до дома в машине была гробовая тишина, которую решился нарушить Рави:
— Хей, малышка, как ты умудрилась упасть посреди улицы? — хмыкнул Воншик, поворачиваясь через сидение к Рэй.
— А ты будешь выбирать место, где падать, когда тебе плохо? — удивилась Рэй, приподнимая тёмную бровь и усмехаясь.
— Почему ты нам не сказала, что тебе плохо? Тебе ещё дома стало плохо? — всё допытывал парень. Все молча слушали этот разговор, который, кажется, начинал выводить девушку из и без того хрупкого душевного равновесия. Рэй прищурилась и, потянувшись вперёд, толкнула парня ладонью в лоб, чтобы тот наконец вернулся на своё место.
— Ты знаешь, Рэй, хоть мы не очень знакомы и близки, но теперь ты живёшь с нами, а значит, мы семья, а за семью мы горой, — серьёзно произнёс Соно.
— Малой правду говорит, мы за своих горой, — засмеялся Рави, включая радио.
Семья, за своих горой? Она ведь действительно в этом доме всего пару дней, а её уже считают семьёй, к ней относятся совсем по-другому, как-то непривычно тепло... Даже самой Рэй хочется заботиться об этих оболтусах. В этот момент в ней скользнуло нежное, даже трепетное чувство, которое, кажется, было заперто где-то далеко, которое за эти годы стало ей чуждо. Даже злость Хосока и забавляет, и умиляет, и согревает, даря чувство важности, чувство заботы и защищённости. Теперь и она могла подарить свои заботу и тепло, которые бездонно копились в ней эти годы. Но отчего-то Рэй страшно тянуло включить в себе режим «плохая и вредная девочка», чтобы так приятно злить Вона. Чтобы просто наблюдать, как на его шее вздуваются венки, как на щеках появляются желваки, как глаза загораются, а кулаки сжимаются от напряжения, а лицо остаётся всё таким же. Таким же спокойным. Её это всегда веселило, как в детстве, так и сейчас. И, пожалуй, она сейчас поистине счастлива.
Иномарка остановилась около дома, и парни поспешно вышли из машины, а Рэй, недолго думая, уверенно открыла дверцу машины и ступила ножками на мокрый ледяной асфальт, по странному радуясь холодку, охватившему ступни. Но встать ей так и не позволили: Хосок резко поднял девушку и направился в сторону дома, по-прежнему храня за собой абсолютное молчание. Рэй слышала, как Шин шлёпал по лужам, из-за чего неволей становилось жаль его наверняка дорогущие кроссовки. Вонхо сразу же занёс девушку к ней в комнату и осторожно посадил на постель. Не удостоив её и взглядом, он быстро покинул комнату, а Рэй раздражённо фыркнула, перекидывая через плечо смоляные волосы. Едва став, её коленки рефлекторно согнулись, едва ли не роняя хозяйку на пол. Всю эту картину наблюдал Рави. Это вызвало на его лице ухмылку и смешок, но Ли, заметив это, повернулась и беззлобно показала тому язык, словно маленькая девочка. Она потянулась пальчиками к краям тонкого платья и смело потянула его вверх, глядя в карие глаза своего соседа с толикой издёвки. Тот, стушевавшись, не выдержал такого напора со стороны девушки и, развернувшись, поспешно удалился. Рэй задорно засмеялась, понимая, что на этот раз она выиграла, вогнав Рави в замешательство, хотя до того была уверена, что такого отменного бабника сложно вогнать в краску. Прикрыв дверь, она всё же сняла платье, кидая его на постель. Пальцы осторожно огладили живот, что моментально среагировал на ласку недовольным урчанием. Рэй погладила его, будто успокаивая, и присела на постель, продумывая очередной план приёма пищи без последующих объятий с унитазом. Она накинула лёгкий топ и шорты и, противно шаркая ногами по полу, направилась на кухню, прочерчивая свой путь незримой линией, проводимой пальчиком по стене коридора. На кухне у плиты обнаружился Соно.
— Заходи, Рэй, я приготовлю тебе фирменную кашку от Ю Соно, которая лечит все болезни, — улыбнулся парень, ероша чёрные волосы.
— И душевные? — усмехнулась брюнетка, перекидывая ногу за ногу, и упёрлась локтем в гладкую поверхность стола.
Щека упокоилась на ладошке, и девушка мило надула губки.
— И любовные, и все-все, потому что она волшебная, — посмеялся парень в ответ, встряхнув ложкой напоследок.
— А мне можно этой кашки? — в проёме двери появился Тэхён, широко улыбаясь.
«Боже, они такие домашние мальчики, что хочется их затискать», — подумала Рэй, почему-то даже не удивившись подобной мысли, но себе этого не позволила, умиляясь таким взрослым, но маленьким мальчикам только про себя.
— Моей волшебной кашки хватит на всех, даже на буку Воншика, — усмехнулся Соно.
Они приступили к трапезе, даже «бука Воншик» присоединился, не было только Хосока. Но долго ждать не пришлось, потому что на кухню зашёл Вонхо, держа в руке пакет, который тут же отдал Рэй, направляясь к выходу.
— Что это? — недоумённо спросила Ли, оттягивая лямки пакета в стороны и рассматривая содержимое.
Спустя секунды ступора Рэй подскочила и резко побежала за другом детства, небрежно кидая в коридор тихое: «Спасибо».
— Ах да, — Вонхо кидает маленький баллончик Рэй, который она благополучно ловит, а та слышит, как хлопает дверь его комнаты.
Рэй молча смотрела на пакет и на спасительный ингалятор, и улыбка надоедливо вырисовывалась на её устах. А грудь до эйфорического удовольствия жгло теплом. Этим заботливым теплом.
Плевать на все обиды и предрассудки. Плевать на статусы и взаимоотношения. Они здесь, они сейчас. Они все не зря оказались в этой квартире. Они ведь все остались без семьи, несмотря на то, есть у кого-то родители или нет. Они так или иначе покинули их, оставили справляться со своими недугами и одиночеством. А может, это всё сон или чья-та злая шутка? А может, все, кто проживал в этой квартире, безнадёжно больны? Но тогда возникал простой и скромный вопрос: как называется эта болезнь?.. Наверное, синдром одиночества. Как же растолковать этот термин? Слишком много вопросов, а ответов нет. И, возможно, так и не будет. Ведь все они относительны, как и вся эта кутерьма, в которой мы теряем себя и всех окружающих, оставаясь в полном одиночестве.