Утром я проснулась абсолютно отдохнувшей. Поразительно, как в этой местности действовало на меня полнолуние. Я словно вся обновилась. Это касалось не только моего внутреннего состояния, но даже внешнего. Кожа как будто стала еще более бархатистой и приобрела какой-то фантастический жемчужный оттенок. Воодушевленная этим фактом, я напялила свое самое кокетливое платье в мелкий цветочный узор и, сверкая голыми ногами на весь Сан-Фульхенсио понеслась в таверну. Там меня уже должна была дожидаться корзинка с обедом для сеньоры Моралес, и мне не терпелось скорее его доставить.
В таверне оказалось почти пусто. Пара стариков за столиками, несколько кумушек и местных падре Хосе, который сидел за стойкой попивая кофе и о чем-то беседуя с Марией.
-Доброе утро! - провозгласила я, подлетая к ним. - Мария, обед сеньоры Моралес уже готов?
- Да, разумеется. - ответила мачеха, ставя на стойку привычную корзину, накрытую белым полотенцем. Я уже собралась бежать, но она меня остановила: - Чоле, Чоле! Не убегай так быстро! Мне надо кое-что обсудить с тобой! Присядь на минутку!
Легко сказать. Я окинула барный стул критическим взглядом, прикидывая, как на него сесть так, чтобы в платье такой длины это прилично смотрелось. Поняв, что моя привычная американская одежда грозит мне смертью от повышенных температур, я решила по полной эксплуатировать все те замечательные мини-платья, которых у меня была гора, но которые так редко удавалось одеть в Бивере. Крепдишина были из они Практически все, в мелкий цветочек и очень короткие. Сесть в таком на высокий барный стул - целая проблема. Вариантов не было, и я решила, что просто придвинусь ближе к стойке.
- Что ты хочешь, Мария? - меня снедало нетерпение. За выходные я успела соскучится по Аделаиде и нашим с ней беседам.
- Сегодня мне понадобится твоя помощь! В одном очень важном деле... - она заговорщически подмигнула. - Нужно организовать одну вечеринку.
- И какую же? - непонимающе нахмурилась я.
- К возвращению Хулиты!
Вот. Наконец и солнечному Сан-Фульхенсио предоставился шанс потерять слух из-за моего фирменного «визга радостного удивления». Мария прекрасно знала, какая последует реакция на весть о приезде моей кузины, но ни падре, ни старики в таверне не были к этому готовы. В закусочной воцарилась тишина. Я обернулась через плечо и хрипло сказала:
-Простите, сеньоры, это была очень восторженная новость. Так мы в Северной Америке выражаем свою радость! - Это конечно была чушь несусветная, но посетители с пониманием улыбнулись и вернулись к своим чашкам и разговорам.
- Мария! Но Мария! Почему вы не сказали мне раньше?! - я набросилась на мачеху, повернувшись обратно к стойке.
-Хулита просила тебе не говорить. Она хотела узнать все ли ты так же визжишь! - хитро улыбнулась Мария.
Да. До определенного возраста у меня была такая манера - встречать все радостные известия оглушительным визгом и объятиями с тем, кто в этот момент оказался по-близости. С возрастом эта привычка почти сошла на нет. Но на Хулиту это правило не распространялось. С кузиной мы были очень дружны с самого глубочайшего детства. Она была старше меня на два года и являлась дочерью родной сестры моего отца. Но причиной столь глубокой привязанности были далеко не родственные узы. Сложно сказать, было ли в мире еще двое настолько похожих людей, как мы с сестрой. Я имею в виду не ту похожесть, когда вас и вашего родственника объединяют общие черты лица. Нет. Здесь речь шла совсем о другом сходстве - таком, как уменее одинаково смотреть на вещи, понимать одни и те же шутки, выбирать одни и те же цветы и многое многое подобное. Иногда возникало ощущение, что мы просто читаем мысли друг друга, и наши переписки полнились одинаковыми фразами и комментариями в духе «мы опять сказали это одновременно». Больше мы с Хулитой не были похожи ни в чем. Но именно то сходство, которое имелось помогло нам пронести реально близкие отношения через разделявшие нас годы и километры. Родственником была Она моим испанским единственным, с кем я не прерывала связь даже на время учебы в колледже. Хотя бы один раз в неделю, но мы всегда общались. И таким образом - я всегда была в курсе ее дел, а она моих.
Однако, надо признать, в самое последнее время мы общались не так уж часто. Было Все потому, что в жизни сестры появилось очень много различных забот. Она Сначала вышла замуж, через год на свет появился замечательный маленький Рики, а к моменту моего переезда в Сан-Фульхенсио их семья плотно обосновалась в Мадриде. Дом стоял одинокий и пустой. Несколько раз за последнии дни, бродя по деревне, я в задумчивости останавливалась и разглядывала темные окна. И каждый раз приходила к выводу, что будь здесь сейчас Хуантиа - Сан-Фульхенсио стал бы мне раем на земле. Сложно сказать, существовало ли еще что-то, что могло меня обрадовать больше, чем ее возвращение.
-Мария, - я вернулась обратно из своих воспоминаний и принялась дальше пытать мачеху. - Но почему они возвращаются? У них ведь там работа... А как давно это решилось? Почему я не знаю? Ведь мы разговаривали буквально на кануне моего отъезда из Штатов.
-Соледад, милая, - мачеха наклонилась ко мне через стойку и аккуратно ущипнула меня за нос. - Ты ведь прекрасно знаешь свою сестрицу. Они уже как несколько месяцев назад решились на переезд, но она специально держала тебя в неведении, чтобы ты потом так обрадовалась, как обрадовалась сейчас. Скажи, ты бы поступила с ней иначе?
Мне было нечего ответить. Конечно, если бы я узнала о переезде Хулиты раньше, чем она о моем - она бы не знала ничего, до самого того момента, как моя нога не ступила на землю Сан-Фульхенсио. И я, как ни в чем не бывало, пришла бы к ней домой и сказала: «Эй, Эрманита, дай пару яиц. Мария опять купить забыла, и мне не с чего сделать омлет Раулю на завтрак». А потом мы немножко прослезились бы, отдали бы Рики в заботливые руки Диего и прожгли бы один вечер жизни в таверне.
Как оказалось, Мария, достаточно хорошо зная нас обеих решила устроить контр-неожиданность, и приготовить к возвращению Хулиты вечеринку-сюрприз. И для этого ей требовалась моя помощь, которую я, естественно была готова оказать в любом объеме. Сразу после того, как доставлю обед для сеньоры Моралес.
-Ладно. - я хлопнула ладонью по стойке. - Мне надо бежать и доставить сеньоре обед, она ведь ждет меня! Жди меня, Мария, до встречи, падре...
- Подожди, - допивая кофе перебил меня настоятель. - Подкину тебя, нам все равно по пути.
-Ну, ладно... - неопределенно пробормотала я, снова возвращаясь мыслями к длине своего платья и тому, как не вовремя я его одела. Ну, кто мог знать, что в этот день мне придется настолько часто садиться?
***
- - Вы что, ездите в таверну на машине? - обрушила я реки сарказма на настоятеля голову, стоило нам оказаться около его автомобиля.
- Нет, конечно, - улыбнулся он, открывая мне дверцу, - я с утра ездил в Канделарио по делам, а на обратном пути решил выпить кофе. Но тебе лишь бы найти повод поглумиться над ближними.
-Да что вы, что вы, отец! - я уселась на пассажирское сиденье и аккуратно пристроила корзину с обедом на колени. - У меня и в мыслях не было!
-Рассказывай! - только усмехнулся он, поворочавая ключ в замке зажигания. - Я смотрю, ты очень подружилась с сеньорой Моралес. Это так мило с твоей стороны. Забота о слабых и больных - очень важное дело...
-Ну, я не назвала бы сеньору Моралес слабой и больной. - Фыркнула я. - Если она слабая и больная, то и вы в таком случае не особо то сильный и молодой!
Боже мой. Вот уж во истину сказано «язык мой - враг мой». Манера Моя молотить все, что придет на ум - не раз доводила меня до беды. И самое худшее - это умение вот так просто, на пустом месте обижать людей, просто от того, что брякнул не подумав. Однако отец Хосе был либо не из обидчивых, либо обладал каким-то иммунитетом к моим колкостям и выпадам, потому что уже который раз за наше непродолжительное знакомство они вызывали у него лишь улыбку.
-Стало быть, ты о ней высокого мнения, - уточнил он, решив, видимо не заострять внимание на своем возрасте.
- Вполне. - кивнула я. - Она очень сильная, независимая женщина. Такая никогда не прогнется под окружающих. Держу пари, она сама не ходит в таверну только потому, что ей не интересно участвовать в сплетнях местных кумушек.
- Ход твоих мыслей иногда просто заводит меня в тупик, Соледад. Честное слово.
Тихонько скрипнули тормоза и машина остановилась у ворот сеньоры Моралес.
- Однажды, падре, - сказала я заговорщическим тоном, слегка понизив голос. - Меня достанут мои языческие штучки, и я стану примерной католичкой, воспитанной сеньоритой и настоящей дочерью своего отца. И вот тогда, вы получите меня к себе на исповедь и сможете сколь угодно долго копаться у меня в голове!
- Постоянно молю Господа, чтоб этот день по-скорее настал! - воскликнул священник. И в этот раз я не поняла, шутит он или говорит серьезно. Поэтому поспешила попрощаться и, пожелав ему хорошего дня выскользнула из машины.
- Сеньора! - заорала я, едва переступив порог калитки. - Сеньора! Я принесла вашу еду и свежие сплетни!
Дверь дома скрипнула и на пороге показалась Аделаида с подносом, на котором стояли уже хорошо знакомые мне фарфоровые чашечки.
- Добрый день, милая! - она приветливо улыбнулась. - Я жду тебя с самого раннего утра и не могу дождаться. А что это за машина на которой ты приехала? Тебя что, подвозил священник?
- Мы просто встретились в таверне моей мачехи, - отвечала я, следуя за ней на задний двор. - И он был очень любезен и подвез меня до вас...
-Подумайте, какой любезный! - захохотала Аделаида, опускаясь в свое любимое кресло из ротанга. На заднем дворе ее дома, прямо напротив дивного цветника, было нечто вроде террасы: небольшой деревянный настил под козырьком, на котором уютно расположились два ротанговых кресла и небольшой столик. Там мы обычно и сидели все последние разы, когда я приносила ей обеды.
- Да, он правда любезный, сеньора Аделаида. Не смотрите, что священник. - я уселась в кресло предназначенное для меня, взяла с подноса кружку и с наслаждением вдохнула аромат свежесваренного кофе. Не знаю, что она туда добавляла, но кофе у нее всегда был просто потрясающий.
- Милочка, да с тобой и сам дьявол был бы любезен, - снова захохотала хозяйка дома, - что уж говорить о несчастном сельском священнике...
-Сеньора, прошу вас. - мой тон стал серьезнее, и я явно дала понять, что уже не шучу. - Не говорите про него так. Никакой он не несчастный!
- Это он пока... не несчастный. - загадочно хмыкнула Аделаида себе в чашку. Но мне надоело играть в адвоката и я перевела тему на события в лесу. Однако, к моему вящему удивлению эти рассказы не произвели на сеньору Моралес никакого впечателения. Видимо все-таки она не была такой сплетницей, как я о ней подумала. Все, что мне удалось от нее добиться по этому поводу, были только едкие комментарии на тему дураков и проходимцев. Кажется, обсуждать «сельского» священника доставляло ей куда большее удовольствие.
- Ах, милая, я совсем забыла! - внезапно оживилась Аделаида, когда мы уже выпили по паре кружек и я начал подумывать о том, что пора возвращаться в таверну и приступать к подготовке вечеринки для Хулиты. - Ты знаешь, в ближайшие дни я буду вынуждена покинуть эти места, и мы какое-то время не увидимся...
- Это грустная новость, сеньора.
- Согласна, дорогуша. И поскольку непонятно когда мы еще с тобой увидимся, и увидимся ли вообще, я хотела бы подарить тебе небольшой подарочек, на память. И в благодарность за то, что так ярко скрасила мои последние деньки в этой дыре.
-Сеньора! - я сердито нахмурилась. -Что вы такое несете, черт вас дери! Какие еще последние деньки? Летите спокойно в свою Францию, а как вернетесь - я буду ждать вас здесь, в ротанговом кресле и с обедом. Хотите, могу позвать и священника!
-Ах, Мария Соледад. - с грустной улыбкой вздохнула Аделаида. - Мне ведь уже так много лет! Сама подумай, для меня такие мысли уже почти нормальны, не сердись на старуху.
-Еще раз назовете себя старухой, и я заставлю вас съесть обед вместе с корзиной. - фыркнула я. Потом немного подумала и добавила. - Ладно. Допустим, я поняла, о чем вы.
-Возьми пожалуйста вот это. - она протянула мне маленькую, непонятно откуда взявшуюся, коробочку из темно-синего бархата. - В свое время это произвело фурор на одной парижской выставке современного ювелирного искусства. И почему-то мне кажется, что тебе оно очень подойдет и понравится.
Подойдет и понравится - это было самое слабое выражение, охвативших меня эмоций при виде того, что лежало в футляре. Это было маленькое колечко-перстенек. Совсем простое. Обычное серебряное кольцо, а в центре, небольшой, примерно сантиметр в диаметре, лунный камень. Идеальный гладкий кабошон в тончайшей серебряной оправе, маленькая луна на пальце. Я острожно примерила его на безымянный палец левой руки и на миг мне показалось, что кольцо шевельнулось и само подстроилось под мой размер.
- Ох, сеньора, - прошептала я, завороженно наблюдая за тем, как солнечные лучи переливаются в глубине кабошона. - Мне очень, очень нравится! Дайте, я вас обниму!
Мы обменялись сердечными дружескими объятиями, после которых Аделаида сказала, что вынуждена на сегодня попрощаться со мной, так как ей нужно собираться в путь, а в этом деле очень важна сосредоточенность и отсутствие какой-либо спешки. Я обняла свою пожилую подругу еще раз на прощание и попросила ее не задерживаться во Франции надолго. Почему то сегодня мне было как-то особенно тоскливо с ней прощаться, и на последок я еще раз бросила взгляд на ее чудесный цветник. Почему-то в этот момент, мне показалось, что нас с сеньорой Моралес связывает гораздо больше, чем это могло бы казаться на первый взгляд. Честное слово, я бы не удивилась, если бы она оказалась моей дальней родственницей.. Поэтому, мне было необъяснимо грустно прощаться с ней, даже на несколько дней. Уходя, я еще раз обняла ее и сказала:
- Пожалуйста, сеньора, не увлекайтесь Парижем. Ваши цветочки будут очень по вам скучать. И я тоже.
Всю обратную дорогу до таверны я мучилась от непонятно откуда взявшейся тяжести на душе. Даже мысль о скором возвращении Хулиты уже не приводила меня в такой бешеный восторг. Перед глазами все время возникал залитый солнцем цветник сеньоры Моралес, а в ушах стоял ночной разговор Лукаса с его таинственным отцом. Сколько еще загадок таит в себе эта деревня? И в скольких из них мне предстоит разобраться...