Это просто жалкое зрелище. Пытка для глаз любого, кто смотрит. Каждый считает у себя в голове, но ни один это не делает правильно. Просто кошмар. Ужас, и других слов реально невозможно подобрать. Они пытаются, а потом жалуются друг на друга, что он или она делает не так то или иное. И смех, и грех — выпускники учатся вальсировать. А я стою и из-за угла наблюдаю за всем этим кошмаром. Они безнадёжны, особенно наша баскетбольная команда. Смотреть как вальсирует третий просто уморительно. Он попросил меня подождать его и, если я захочу — а я захотела — прийти посмотреть, как он танцует.
По просьбе приглашенного к нам в школу хореографа девчонки надели на свои и без того длинные ноги шпильки, а парни — туфли с длинными носами. Между каждой парой хореограф просунул тонюсенькую газету и приказал партнерам прижиматься друг к другу так близко, чтобы эта газетка не выпала. Ну, что я могу сказать, как не эксперт — они пытались. Каждый наступал друг другу на ноги, пары сталкивались и начинали обвинять друг друга. Это обучение было похоже на хаос, иначе назвать нельзя. До выпускного бала осталось полтора месяца, и за это время бедный мужчина должен научить безмозглых старшеклассников вальсировать. Мне его искренне жаль.
Сама же я тоже не умею танцевать. Да и на свой выпускной бал я идти не собираюсь. Нечего там ловить коротышке. Все девушки будут в роскошных длинных платьях, на каблуках, а если я надену такое платье, то мои ноги просто исчезнут. Я буду похожа на гнома и никакие каблуки меня не спасут.
Что касательно моего эссе — оно полностью написано и уже отправлено в Питер на проверку и оценку. Если мне повезет, то я уже смогу уехать до выпуска Димы. Не хочу я лить пустые слезы расставания, ни ему ни мне это даром не нужно. Я просто скажу ему «пока» и сяду в самолет или поезд.
Вся эта танцевальная тягомотина слишком затянулась. Я разворачиваюсь и ухожу. Мне надоело стоять и смотреть, как третий прижимается к кому-то. Я лучше пойду домой, там хоть никого нет: мама еще на работе, а брат «танцует». Мысленно желаю тренеру огромного терпения и ухожу.
***
Вот уже и май. Деревья, что не так давно стоявшие черные и до корней промерзшие, покрылись густой зеленой листвой. Вместо белого снега на клумбах теперь сочная свежая трава, цветы. Повылазили эти мерзопакостные насекомые и, будь он проклят, тополиный пух. Я сейчас помру. Глаза заволокли слезы, нос забился соплями. Чихаю, кашляю. Проклятье какое-то, а не весна! Ненавижу!
Дома душно, но окна не открыть, потому что все, что снаружи мигом окажется в квартире. Меня явно прокляли. Вечером мама вернулась такая же сопливая и слезливая, как и я. Только Костя ходит здоровый и светится. Ненавижу гада! Как обычно: только пришел и сразу к себе в комнату. Ни привет, ничего.
На следующий день мы с мамой устроили влажную уборку квартиры, дабы избавиться от пыли и малюсеньких пушинок, которые проникли в нашу «крепость» через москитную сетку. Костю мы кое-как выпроводили, чтобы под ногами не путался.
Через час уборки мама решила сходить в магазин и позже порадовать нас вкусным ужином, а тряпки и остаточную работу свалила на меня. Жестокая женщина, однако! Через несколько минут после ее ухода мне позвонил третий с предлогом встретиться. Я отказалась и бросила трубку. Сдался он мне сейчас. Да и нет желания выходить на улицу, сразу соплями покроюсь.
***
Дни экзаменов уже назначены, и все выпускники сразу закопошились: вдруг начали все учить, повторять, ходить на дополнительные занятия. Третий с Костей от меня не отлипали — помоги да помоги, объясни это, расскажи то. Я, конечно, помогала им, но что мешало проявить такое рвение к знаниям на полгода раньше. Сейчас я помогаю им чем могу. Всего понемногу, так сказать. Так смешно смотреть как ученики ходят по школе, уткнувшись в учебники, и натыкаются друг на друга. Это до глупости нелепо. Да, я прекрасно знаю, что злорадствовать не хорошо, но мне наплевать на это. Мне смешно — я смеюсь. Хоть и не вслух, а в душе, но все же смеюсь. Никому уже нет и малейшего дела до этого глупого выпускного бала. Сейчас они рвут библиотеки, чтобы добыть дополнительную информацию, а по окончанию экзаменов будут рвать магазины, в поисках красивого платья. Отдадут любые деньги за него и будут красоваться всего один вечер. Затем придет день вступительных экзаменов в ВУЗ. Начнется та же беготня по библиотекам. Поступят — снова забудут про учебу. Это замкнутый круг тупиц. Они как белки в колесе. Ну, или наступают на одни и те же грабли. Мне плевать как лучше это отобразить.
У меня одна забота — получить положительный ответ из новой школы.
Новая причина не смыкать ночью глаз.
А что, если откажут? Что мне потом делать? Я не хочу оставаться в этой школе. Мне нужно что-то новое. Новое, где дадут больше. Где я стану умнее.
Нам не сказали, когда должны прийти ответы. И как они должны прийти — по почте лично или директору, а он потом нам скажет.
***
Костя залетает ко мне в комнату с кипой учебников и валит их передо мной. Прекрасно ясно, что я должна сделать — помочь ему.
Чем ты думал раньше, говорю я ему.
Он же в свою очередь начинает оправдываться, что мол занят был и не мог заниматься.
Занят? Что же за занятия такие смогли стать выше подготовки к экзамену, который решит его сраную жизнь? Ты сам виноват, братец, что не мог выделить время на учебу, а теперь ты просишь меня помочь в самый последний момент! Как же ты достал меня своим бездельем. Чем ты был так занят, что не учился?
— Я работал.
Что? Работал? Зачем?
— Я прекрасно знаю, что не смогу попасть на бюджетное обучение в университет, в отличие от тебя. Поэтому я работал, старался хоть как-то снизить мамины расходы на меня. Мне уже скоро девятнадцать и мне не хочется, чтобы мама платила за меня. Именно поэтому я часто не приходил домой или уходил поздно. Я работал, чтобы оплатить себе университет.
Вот тебе и на. Блин, так не ловко вышло. Я сразу опустила глаза и извинилась перед ним. Работал. Это хорошо. Я-то думала он с наркоманами якшается, да и сам подсел на эту дрянь. Мои помыслы, по отношению к брату, были слишком — даже не знаю — мерзкими, что ли.
— Хорошо, я помогу тебе, — говорю я.
— Спасибо.