Почему небо голубое? Почему солнце восходит на востоке? Почему люди стремятся к известности?
Почему, ну почему бухали вчера другие, а голова болит у меня? Что за несправедливость?
Я поднялся с кровати, когда на часах была половина одиннадцатого. Ну как «поднялся»...упал. Очередной кошмар, а в нем давно знакомая боль. Как же достало...
Кажется я сказал последнее вслух, чему не предал особого значения. Подняв себя, а вместе с тем и свои очки с пола, я направился в ванную, нехотя разминая больное плечо.
Умылся холодной водой, дважды почистил зубы. Пока проводил водные процедуры, вспомнил, что сегодня суббота и улыбнулся. Можно никуда не идти, просто сидеть дома и...
От прелестных мыслей меня отвлек грохот с кухни. Я как ошпаренный выскочил из ванной, но после понял, насколько незначительна причина моего подрыва.
Это Кастров нае*нулся с диванчика, приложившись головой о стол и опрокинув на себя два стула. Идиот, что с него взять?
- Ты там как? - без особой охоты поинтересовался я.
- Нормально.
Кастров поднялся с пола и поднял стулья. Подошел ко мне со странным выражением на лице, разгадывать которое я не собирался.
- От тебя перегаром несет. Иди в ванную.
- А со мной пойдешь?
- Даже не знаю...
Он лукаво улыбнулся, протягивая ко мне руки. Однако его ждал малоприятный сюрприз. Мой кулак встретился с его скулой. Парень чуть пошатнулся, хотя даже этого после такого ничтожного удара я не ожидал.
- Иди в ванную.
Он обиженно вздыхает.
- Злой ты.
Да-да. Самое большое зло во вселенной. А ты придурок. Думаю мы друг друга стоим.
Вот, с какими мыслями я делал себе завтрак. Кофе, если быть точным. Нужно за продуктами сходить, иначе я так с голода и помру. В голову начали лезть глупые мысли, в которых я смотрел на картинки. Я пытался представить себя худым, осунувшимся и усталым. Воображать много не пришлось. Я и так худоват, да и устал за последние дни как собака.
- Знаешь...
Я вздрогнул, чуть не пролив кофе, в который как раз хотел налить молока. Сахар в нем уже был.
- Ты можешь не подкрадываться так, а?
- Прости, котенок.
Вот сейчас я был готов метнуть в него той самой кружкой.
- Не называй меня так. И вообще, тебе наверное уже пора. Еще в больницу заехать, а потом, если получится, сможешь позвонить Рите. Вам же вместе весело?
Бл*, что я несу? Ник, что с тобой такое? Ведешь себя как ревнивая истеричка.
Но слов было уже не вернуть. Я просто ждал от него ответа на немой вопрос, который он скорее всего понял и без слов.
- Между нами ничего нет.
- И я должен в это поверить? - я вопросительно поднял бровь, наконец полностью повернувшись к нему лицом.
- Да.
- А с какой это стати? Ты не поверил, когда я сказал тебе про Кристину.
- Я видел вас вместе.
- Я вас тоже.
- Вы встречались.
- Вы тоже.
Я хотел остановиться и просто промолчать, но сам не понимал, почему не мог. Раз уж мне сорвало тормоза, я выскажу ему все.
- Ты мне никто. Мы не друзья, мы не нечто большее. Мы просто...да даже это «мы» физически не может существовать. И ты не можешь так просто говорить, что я не могу с кем-то видеться, так же как и я не имею права лезть в твою личную жизнь. Вот только ты говорил, что порываешься меня вернуть. Сказать тебе честно? Я от тебя устал. И я хочу, чтобы ты ушел.
С ужасом осознаю, что почти все из того, что я только что из себя вынес - ложь. Наглая слепая ложь.
- Значит ты от меня устал?
В его голосе слышались стальные нотки, что сильно меня напугало. Он делает шаг ко мне, я вжимаюсь в столешницу. Быстро осознаю ситуацию. Я понял несколько вещей. Мы были одни в пустой квартире, Кастров был очень зол, и мы оба были обнажены по пояс. И этот его голодный взгляд, как хлыст, пропитанный солью, разрывает тонкую кожу. Пальцы начинает отдаленно знакомо покалывать, я замечаю, что дышу через раз.
- Значит из нас двоих эгоист только я?
Я молчу. Да, я понимаю его, но что толку? Я говорил ему, что все бесполезно, а он, как упрямый баран уперся в свое идиотское желание меня вернуть.
- И значит только ты здесь страдаешь?
Знаю, все знаю. Да, я эгоист, да, я совершенно наплевательски отнесся к его чувствам, если таковые имелись, и да, я не понимал, что он тоже страдает. Мы оба друг друга стоим. И мы с ним...одинаковые.
Одинаковые? Да. Если окинуть ситуацию независимым взглядом, то получится, что мы оба виноваты и оба оказались жертвами обстоятельств. И я почему-то именно сейчас по-настоящему не хочу на него злиться. Просто оставить момент в памяти, просто заставить его замолчать, чтобы закрепить это ощущение в своем сердце, а мысли в голове.
Он что-то говорит, но я не слышу. Я смотрю на его лицо, искаженное обидой и злостью. Они не уродуют его. Такое лицо не может быть омрачено. Впервые за долгое время я думаю о том, насколько Кастров на самом деле красив.
- ...не могу понять.
Чего он не может понять? Что еще нужно, чтобы он наконец успокоился?
Ох, и попадет мне за это. Я поднимаюсь на носки и достаю до его губ. Целую резко, как видел в фильмах про любовь. Кастров вначале был ошарашен, но быстро сориентировался и ответил, попутно усаживая меня на столешницу.
Мои пальцы путаются в его волосах, чуть влажных после душа, но невероятно мягких. Они пахли лилиями, не знаю, почему на них так отразился мой шампунь, который должен быть ромашковым.
Господи, о чем ты думаешь? Ты сидишь перед Кастровым в полураздетом виде, да еще умудряешься ловить от этого кайф и забивать себе голову мыслями о всякой чепухе.
От этого поцелуя реально сносило крышу. Приятно, сладко, горячо. Настолько, что на моих губах остаются невидимые ожоги. Мне не хватает воздуха. Должно быть это нормально, но я чувствую себя не так. Мне плохо, мне больно чувствовать его руки на моей груди и спине, мне...
- Нечем дышать...
Это последнее, на что мне хватило сил. Может банально и ожидаемо, но я действительно грохнулся в обморок. Однако перед тем, как отключиться, я услышал, как что-то разбилось. Это чашка кофе упала на кафельный пол. Я кашлял и пытался вздохнуть, но все было тщетно. Последним, что я почувствовал, были подхватившие меня горячие руки, боль в плече и резкое и четкое ощущение дежавю.
***
Мне не хотелось просыпаться. Открывать глаза сейчас казалось совершенно ненужным и глупым действием с моей стороны. Так, пока меня никто не трогал, я мог думать. По крайней мере рядом с Кастровым мой мозг точно и бесповоротно отключается.
Что между нами было? И с какой стати я его приревновал? Я же говорил, что он для меня никто. Ну не влюбился же я в него в конце концов!
От этой мысли по телу пробежала дрожь. Может мне все же стоит дать ему шанс? На кухне я его дал, и к чему это привело? Вот я лежу на кровати в обмороке, дышу редко и слабо. Мне кажется, что этот идиот единственный, на кого я так реагирую после того, как официально вылечился. И этому есть объяснение. Вполне логичное, кстати. Да, я его все еще боюсь. Да, я веду себя как последний придурок. И да, я не могу просто переступить через себя и быть с Кастровым. Вот сейчас открою глаза и выставлю его за дверь, списав то, что между нами было на случайное стечение обстоятельств.
Однако вместо того, чтобы распахнуть глаза, я лишь лениво разлепляю ресницы. Медленно, попутно слушая, что происходит вокруг. Откуда-то доносится приглушенный голос, так, что мне довольно сложно разбирать слова. Это Андрей. Наверное говорит по телефону на кухне.
Подниматься и идти к нему не хочется. Даже не так, я скорее всего не смог бы сейчас уйти далеко.
Замечаю, что голос затих. Полная тишина. Я поднял с тумбы у кровати свои очки, бережно снятые каким-то временем ранее. Лег обратно.
Было ощущение, что по всем сосудам вместо крови разлили свинец. Когда я вновь опустился на простыни, по телу разлилось бладюженное ощущение прохлады, в то время как окружающий воздух выжигал на оголенных участках кожи узоры, заставляя сжимать зубы, чтобы не привлекать к себе внимание.
В коридоре шаги. Уже близко. Вот, у самой двери.
Вышеупомянутая дверь тихо открывается, и в комнату проходит Кастров. В одних джинсах и босиком. Я чудом успеваю закрыть глаза, но в ответ на попытку скосплеить спящего получаю только короткий смешок откуда-то сверху.
- Знаешь, я бы поверил, однако тебя выдает одна деталь. Очки, Ник. Я сам их снял.
Прекрасно. Теперь мне надо будет с ним говорить? Да?
Андрей садится на край кровати, смотрит на меня, уже открывшего глаза, как-то боязливо. Скажите, а он может не показывать эмоций, а? Я уже устал расшифровывать его настроения, которых с каждым дне, как мне кажется, становится все больше.
- И что? Ты сейчас снова выяснять отношения начнешь?
- Вообще-то я хотел извиниться.
За что в этот раз?
- Ник, ты прости, что я на тебя накричал. Перенервничал, понимаешь? Я когда тебя слушал, как дышать забыл. Так хотел, чтобы...
- Чтобы я замолчал? - выдвинул предположение я.
- Чтобы в конце ты сказал, что все это не правда. Все, что ты говорил. Но я знал, что такого не будет, вот и сорвался. Я не хочу ныть о том, как мне плохо, но мне правда тяжело. Если бы ты больше...
- Старался?
- Наверное да, - он пожимает плечами. - Знаешь, я боюсь обидеть тем, что не нахожу нужных слов и говорю не то. А хочется...
- Понимания?
- Да.
Его голос стал тише, почти неслышным. Я нехотя приподнялся на кровати, подполз к нему и сел рядом.
- Не парься. Я знаю, что со мной сложно. Я сам виноват. Вел себя как последний истерик.
И что я делаю? Вот так просто сижу рядом с ним, руку ему на плечо положил, говорю с ним тихо. Даже...нежно как-то. И не противно.
- Что было на кухне?
- Не знаю. Сам не понял, зачем...
- Нет, я про обморок.
Я посмотрел на него с недоумением. Хм, беспокоится обо мне? Это продвижение.
- Ты говорил, что вылечился. Значит я как-то плохо влияю? Я много читал о психологии, но понял только то, что это очень сложная система. И я готов прекратить попытки тебя добиться, если так для тебя будет лучше...
Я пихнул его в бок.
- А ну хватит. Почему слабак я, а разводишь болото ты? Значит так, - я заставил его поднять на меня взгляд. - решать проблемы нужно по мере их поступления. Так? Так.
Он кивнул.
- А теперь мой вопрос. С кем ты говорил по телефону?
- С врачом. У отца операция идет. Спрашивали, смогу ли я прийти.
Он выглядел лучше, так что я решил продолжить.
- И что ты ответил?
Говорил он нехотя. И когда я услышал его, то понял, почему.
- Сказал, что сегодня не смогу.
Я положил руку на свое лицо и устало вздохнул.
- Ну что мне с тобой делать?
- Любить?
- Идиот. Так, сейчас ты позвонишь врачу, скажешь, что дела, которые были запланированы на сегодня отменились. Идешь в больницу.
Вот такого настроения я тоже еще не видел. Занесем в список.
- А если там все задержится надолго?
- Значит будешь сидеть там хоть до утра. Это твой отец, и ты должен сегодня быть там. И вообще, послушай знающего человека. Ты должен быть там.
Он просто просиял. Так и засветился, как новый рубль. Какой же он ребенок. Ухмыляюсь и не замечаю, как он меня целует. Кротко и нежно, так, что я почти не почувствовал.
Кастров уже собирался уходить. Я провожал его до двери, с трудом переставляя ноги, но стараясь не подавать признаков слабости. Ну, как мог, так и не подавал.
У самой двери Кастров затормозил. Я чуть в него не врезался. Он развернулся и окинул меня взглядом.
- Ты будешь в порядке?
- Да, со мной все нормально. Иди. Если что - у тебя есть мой номер.
Краткий поцелуй на прощание и такое же краткое «пока». Он ушел.
Я закрыл за ним дверь, постоял так пару минут, а после просто съехал по двери вниз, опершись на нее спиной.
Я думал. И думал довольно долго. О себе, об Андрее, о своем положении в его сердце.
Например, если ради меня он отказался быть в больнице с отцом, значит я много для него значу, ну или у него с его отцом напряженные отношения. Может они вообще не разговаривают? Такой вывод можно аргументировать тем, что ни один нормальный человек не пошел бы в кино, а потом в ночной клуб, зная, что его близкий человек лежит в больнице.
Завтра я буду с ним.
Эта мысль врезалась в мою голову внезапно, неслабо напугав.
Так. Соберись, тряпка. Хватит сидеть и ныть.
Странно, так же я совсем недавно говорил Кастрову.
И почему, когда я думаю о нем мне хочется улыбаться? Я не могу на него злиться. Кажется я на самом деле его простил.
Но главный вопрос еще остается без ответа. Получится ли у меня ему доверять? Сегодня я грохнулся в обморок, потому что начал задыхаться. А это в свою очередь случилось из-за Кастрова. Точнее...из-за меня.
А-а-а-а!
Ну почему все так сложно? Почему я не могу просто жить? Почему я должен отказываться от своих потребностей?
Почему я не могу признать, что неравнодушен к этому идиоту с сапфировыми глазами?