-Куда ты едешь?-спросила Лилиан, когда Уильям сделал очередной поворот на неизвестную ей улицу.
-Не знаю,-просто ответил он,-но мы не можем ехать домой.
-Почему? Миссис д'Эвуар будет знать, что делать в такой ситуации, она...
-Мы не можем ехать домой, Лилиан,-твёрдость его голоса не оставляла места для противоречий.
-Тэсса?-Лили вывернулась на переднем сидении и посмотрела на свою полусонную подругу,-всё будет хорошо, только...только не засыпай, ладно?
-Она не слышит тебя,-напомнил Уильям.
-Люди, находящиеся в коме, слышат всё, что происходит вокруг,-знающе сказала Лилиан.
-Вот только она не в коме, а в чужом сознании.
-Что?
-Разве родители не рассказывали тебе, как это происходит?-спросил Уильям, на что Лилиан недоуменно покачала головой.
Уилл узнал об этом, когда ему было семь лет. Сначала история показалась ему красивой сказкой, но затем её краски начинали медленно блекнуть от губительной реальности, пока и вовсе не превратили эту сказку в сущий кошмар.
-Сколько бы ты не звала, она не услышит,-повторил Уилл, не желая вдаваться в подробности.
-Где она сейчас?-спросила Лили, глядя на уже умиротворенное лицо Тэсс.
Уильям бросил мимолетный взгляд на зеркало заднего вида, в котором отражалась её спящая фигура:
-За сотни лет отсюда,-тихо ответил он, гадая, что же на самом деле происходит в её голове.
-Боюсь, смерть графа Франческо разорвала наш мирный договор с Миланом.
-А что его сын?
Симонетта еле держала глаза открытыми, слушая разговор Марко и Лоренцо. За последние несколько месяцев они здорово сблизились: Марко почти каждый вечер проводил в палаццо Медичи и возвращался лишь за полночь, довольный расположением одной из величайших семей Италии.
-Галеаццо слеп,-рассуждал Лоренцо,-он делает то, что ему говорит Папа, а значит вскоре направит войска на Флоренцию.
-Но у Республики нет оружия и даже настоящей армии.
-Именно поэтому, синьор Веспуччи, мой брат и отправился в Неаполь.
Эти слова мигом пробудили Симонетту от дремоты. Она сделала глоток вина и незаметно навострила уши, пустив взгляд бродить по толпе.
-Неаполь?-удивленно переспросил Марко,-при всём уважении, синьор, Неаполь не самый надежный союзник.
-Нам не приходится выбирать. Остаётся лишь надеется, что после поражения в Сарно Король Фердинант будет выбирать союзников мудрее.
Симонетта была наслышана о Фердинанте I—безумном неаполитанском короле. Ходили слухи, что тот получал такое наслаждения от вида поверженного соперника, что создал в замке отдельную комнату, где держал забальзамированные трупы своих врагов, как напоминание собственного превосходства. Эта мысль не давала Симонетте покоя—она представляла Джулианно одним из этих безжизненных трупов, и при виде этой картины сердце её сжималось от страха—как мог Лоренцо самовольно отправить туда своего младшего брата?
-Джулиано справиться,-уверенно произнес Лоренцо,-люди склонны прислушиваться к его словам.
Симонетта не могла стерпеть ни минуты этого разговора. Он пробуждал в ней слишком сильные волнения, которые было сложно скрыть за неприступным выражением лица. Потому она, заметив в толпе знакомое лицо синьорины Донати, направилась прямиком к ней и двум её собеседникам.
-Симонетта,-с улыбкой кивнула Лукреция,-всё в порядке?-настороженно спросила она.
-Могу я с тобой поговорить?
Синьорина Донати без единого колебания отлучилась от наскучившей ей компании и, взяв подругу под руку, отвела её в сторону.
-Что тебя тревожит?
-На уме моём лишь только Джулиано,-прошептала Симонетта, тревожно оглядываясь по сторонам,-я боюсь, Лукреция, что если король Фердинанд...
-Я понимаю твои переживания,-сочувственно вздохнула Лукреция, сжав руку Симонетты в своей,-Когда Лоренцо отправился в Вальтеру, я не могла ни есть, ни спать, всё думая, вернётся ли он домой. И он вернулся, Симонетта, как вернётся и Джулиано. Он силён, сильнее, чем ты можешь себе представить. Вдобавок, с ним отправился Микелло—личный гвардеец полка Медичи-он в полной безопасности.
-Но я...
-Синьорины,-раздался весёлый мужской голос, заставив Симонетту вздрогнуть от неожиданности.
-Герцог Маласпина,-пропела Лукреция сладким голосом,-и ваш спутник?-её серые глаза с интересом оглядели статного незнакомца, что сопровождал низкого и упитанного синьора.
-Позвольте представить вам моего хорошего друга из далёкой и холодной Англии,-сказал синьор Маласпина,-сэр Бернард Хартингтон, граф Эссекский.
Англичанин склонился в галантном поклоне:
-Моё удовольствие, синьорины.
-Где же вы научились такому прекрасному итальянскому?-поинтересовалась Лукреция.
-Сэр Хартингтон вот уже несколько лет выполняет обязанности Английского посла в Италии,-объяснил синьор Маласпина, а затем явно озадаченно взглянул на побледневшее лицо Симонетты,-синьорина Веспуччи? Вы в порядке?
-Да-да, синьор, не беспокойтесь,-поспешила ответить она, отгоняя дурные мысли,-должность посла, должно быть, весьма занимательна?-обратилась Симонетта к сэру Хартингтону.
-Определенно, в этом есть свои привелегии,-ответил Бернард.
-Не приходится ли вам скучать по дому?
-Должен сказать, погода в Италии куда приятней,-засмеялся он.
Граф Эссекский представлял собой истинного английского придворного, с присущей им гордой осанкой и в меру высокомерным нравом. На нём был надет дорогой дублет изумрудно зелёного оттенка с изысканной вышивкой, а на широкой груди красовалась тяжелая золотая эссеская цепь, говорившая о его высоком положение.
-Нравится ли вам Флоренция?-спросила Лукреция.
-Весьма. Моя жена была бы в восторге от этого города.
-Почему же вам не привезти её сюда? Столь долгая разлука, должно быть, мучительна,-заметила Симонетта.
-Я на службе, синьорина,-ответил Бернард,-А леди Хартингтон коротает дни при дворе короля Эдуарда.
-И когда же вы возвращаетесь домой?
Граф Харингтон слегка замешкался:
-Через пару месяцев, надеюсь.
-О, я был бы совсем не прочь отдохнуть от своей жены на несколько месяцев, сэр Хартингтон,-невольная шутка герцога вызвала смех у небольшой компании,-на днях синьора Маласпина потребовала новый портрет, в добавок к сотне, что она уже имеет. Она ведь всё надеется, что один из них запечатлеет её несметную красоту,-с явным сарказмом произнес он.
-Есть мастер, что сумеет это сделать, синьор,-сказала Лукреция,-маэстро Боттичелли, доводилось ли вам о нём слышать?
-Боюсь, что нет. Искусен ли он?
-Соперничать он может с самим да Винчи.
В ту самую секунду музыка неожиданно прекратилась, а вместе с ней стих и гул разговоров. Все взгляды тут же ринулись ко входу, где возникла тёмная, словно тень, фигура, окруженная небольшим воинским гарнизоном. Мужчина с высокомерием оглядел весь зал и с зашкаливающим чувством собственного достоинства прошёл вперёд; стук его каблуков пронизывал гробовую тишину.
-Кто это?-спросила Симонетта.
-Джироламо Риарио,-прошептала Лукреция, не сводя глаз с мужчины,-племянник Папы.
Герцог Маласпина тут же поспешил навстречу не званному и, судя по лицам всех присутствующих, далеко не желанному гостю.
-Синьор делла Ровере,-неприязнь сочилась сквозь его учтивый тон.
-Герцог,-сухо отозвался Риарио.
-Неужто глаза мои меня подводят-Лукреция сразу же напряглась, стоило Лоренцо выйти вперед,-Сам граф дель Боско посетил Флоренцию? Чем мы обязаны такой чести, синьор Риарио?
Вражда между ними была столь же ясной, сколь безоблачное небо, и скрывать они её не намеревались.
-Синьор де Медичи,-протянул Риарио.
-Спорю, вы держите путь из Милана. Как поживает ваша супруга? Она, верно, печалится о смерти своего деда?
Супругой Джироламо была никто иная, как Катерина Сфорца—побочная дочь нового Миланского герцога Галеаццо, после смерти отца отказавшегося поддержать Флорентийскую Республику. Лоренцо был уверен, что такое решение было принято не без помощи зятя, в лице Джироламо Риарио—любимого племянника Папы Сикста IV, который даже не пытался скрыть своё презрение к семье Медичи. Стоит сказать, призрение это было более, чем обоюдным.
Риарио делла Ровере был одной из тех политических фигур, которых стоило опасаться, и Лоренцо отлично это понимал. Он мог легко настроить все республики против Флоренции, имея за собой благословение Ватикана и его деньги, а с этим не могли бороться даже самые знатные монархи Европы.
-Все мы скорбим о смерти герцога Франческо,-заметил Риарио, ступив вперёд,-Милан понёс огромную потерю.
-Вина, синьор Риарио?-с лукавой улыбкой предложил Лоренцо, подозвав служанку.
-Пожалуйста.
Симонетта внимательно изучала каждое его движение, своей плавностью и ловкостью едва отличное от движений грациозной пантеры. И, думалось ей, как и любая дикая кошка, граф делла Ровере лишь готовился напасть на свою жертву, прячась далеко в кустах, выжидая подходящую возможность выпрыгнуть и вцепиться ей в горло. Он был опасен—это Симонетта уяснила сразу, но никогда ещё она не была так в этом уверена, как когда взгляд угольно черных глаз Риарио пал прямо на неё. Словно тёмные объятия темноты он окутал похолодевшую от страха Симонетту, отняв у неё всякую возможность дышать.
Риарио делла Ровере, Риарио делла Ровере...
Неожиданно Тэсс почувствовала сильный толчок: словно чьи-то невидимые руки схватили её за плачи и силой вытянули прочь из интересного сна.
Она вновь оказалась в уже знакомом тёмном пространстве, вот только не сразу смогла понять, где находится—оно изменилась с её последнего визита. Это место больше не было пустынным и пропитанным тишиной: сотни, тысячи, десятки тысяч расплывчатых силуэтов скитались в пространстве, нарушая безмолвие какофонией своих бесчисленных голосов. И хотя Тэсс отчетливо видела бродящие силуэты, они, похоже, совсем её не замечали.
Внезапно за её спиной раздалось громкое лошадиное ржание, а затем и яростный стук копыт—на Тэсс надвигался массивный экипаж, запряженный четырьмя лошадьми, и прежде чем она успела отскочить в сторону, он проехал прямо насквозь, рассыпавшись в пыль.
-Не бойся.
Тэсс испугано обернулась на неожиданно четкий голос, отличный от гула остальных—это была Симонетта. Среди призрачных фигур она выглядела столь ясно, сколь утреннее солнце, в своём золотом, как его лучи, платье.
-Это лишь обрывки твоих воспоминаний,-продолжила говорить Симонетта под шокированным взглядом Тэсс,-словно пыль на ветру, они рассеиваются от любого прикосновения.
-Ч-что ты здесь делаешь?-недоверчиво произнесла Тэсс, осознавая, что задаёт вопрос созданию своего воображения.
-Пытаюсь помочь тебе, как делали и другие.
-Д-другие?
-Те, что были до меня,-объяснила Симонетта,-мы посланы помогать, Тереза, помогать, делясь своим опытом и знаниями, пока одна из нас не достигнет истины.
Тэсса прошла вперёд, разглядывая силуэты прохожих людей и даже зданий, в одном из которых она узнала Лондонский Тауэр. Всё было пугающе реальным, но настолько хрупким, что рассыпалось от одного лишь прикосновения, как и сказала Симонетта. Здания, люди—всё было лишь отголосками былых воспоминаний. Её воспоминаний.
-И сколько...-Тэсс попыталась вложить в свой вопрос хоть каплю смысла,-сколько нас существовало?
-Сотни,-ответила Симонетта и подошла к силуэту старого дома, глядя на него с некой ностальгией, вызвавшей у Тэсс похожее чувство. Почему она чувствует это? Почему этот дом настолько ей знаком?
-И ни одна не смогла выполнить свою задачу?
Симонетта беззаботно провела рукой по очертанием здания, словно разгоняя пыль.
-Каждая выполнила то, что было предназначено ей судьбой,-ответила она.
-Что там?-спросила Тэсс и подошла ближе к дому, пытаясь рассмотреть его получше.
Она здесь уже была. Но когда?
-Ты не хочешь этого видеть.
-Покажи мне,-прошептала Тэсс, сама не понимая, что говорит.
-Там лишь боль и страдания, ты к этому ещё не готова.
-Мне нужно знать.
Симонетта повернулась к Тэсс, взглянув на неё со всей серьезностью.
-Ты не сможешь этого забыть,-сказала она,-никогда.
-Я готова,-решительно ответила Тэсс.
-Дай мне свою руку.
Симонетта аккуратно взяла её ладонь в свою и окунула их руки в расплывчатую завесу, которая вмиг покрылась рябью, словно поверхность озера. Тэсс тут же почувствовала на коже жар солнечных лучей и быстро отдернула руку назад.
-Её звали Малия,-сказал Симонетта,-и это её история.
И они вступили в неведомый портал.
-Верую в Бога единого. Отца всемогущего, создателя неба и земли, всех видимых и невидимых...
-Нет! Прошу вас!
Малия крепче зажмурила глаза и стала читать молитву быстрее, стараясь не обращать внимание на крики за дверью.
-Она всего лишь дитя!
-Верую в Святого духа и Господа животворящего, который от Отца и Сына происходит. Кто вместе с Отцом и Сыном одновременно обожаем и восславляем: кто сказался через пророков. Верую в единую, святую католическую Церковь. И жду воскрешения мертвых и жизнь будущих времен,-прошептала она.
-Нет!
-Аминь.
Дверь в комнату раскрылась с грохотом, едва не слетев с и без того ветхих петель. Но даже тогда Малия не стала подниматься с колен, склоняя голову перед деревянным крестом.
-Хуан!-кричала её мать, призывая на помощь старого мужа.
-Я пойду с вами,-решительно сказала Малия, поднявшись на ноги.
-Ты потеряла рассудок?-глаза матери были наполнены безумным отчаянием,-они убьют тебя!
Малия не могла заставить себя поднять на неё глаза. Устремив взгляд в пустоту, она вытянула болезненно худые руки вперёд, позволив стражнику молчаливо оковать их цепями. Грубое железо опалило кожу пронзительным холодом, отчего она вздрогнула.
-Она невиновна! Кабальеро, молю...
-Именем его Святейшества я приказываю вам освободить проход, сеньора,-непоколебимо произнес стражник, удерживая Малию за цепи.
Он грубо потянул её вперёд, когда женщина отступила в сторону, беспомощно глядя вслед удаляющейся дочери. Малия еле стояла на ногах—она была изможденна голодом и отсутствием сна; кожа её, когда-то смуглая и светящаяся, теперь имела тусклый серый оттенок, а большие и ясные тёмные глаза впали так глубоко, что от их озорных огоньков не осталось и следа. Малии больше не было. Её не было уже давно. Вяло продвигаясь к деревянной двери, краем глаза она заметила маленькую девочку, испуганно наблюдавшую за всем, спрятавшись за спиной одной из своих старших сестёр..
-Малия!
Этот голос она надеялась не услышать никогда. Но Агилар уже ворвался в дом: его дыхание частое от быстрого бега из соседней деревни, глаза мечутся от стражника к закованной Малии, безучастно устремившей взгляд в пол.
-Что...что же ты наделала?-шептал он в отчаянии, понимая, что уже ничем не сможет ей помочь,-почему ты не пошла со мной? Я ждал тебя. Мы бы убежали, мы бы...
-Агилар,-её голос был тихим и обессиленным,-я не могу, пожалуйста...
-Довольно,-прервал её стражник, резко потянув за цепи к выходу.
-Агилар, прошу,-сказала Малия, умоляющие глядя в его потерянные глаза,-прошу не злись на меня.
-Почему ты покидаешь меня?-в его глазах сквозила боль.
-Я вернусь, слышишь?-ей пришлось прокричать это, потому что стражник непреклонно двигался вперёд,-амулет, что ты мне подарил—отдай его Изабелле, когда...
-Нет! Не говори...
-Агилар, прошу!-воскликнула Малия,-отдай его ей и скажи, чтобы она нашла меня. Скажи, что она меня обязательно узнает. Скажи, что во сне я видела белокурую девушку, похожую на саму Мадонну, что глаза её были зелены, как весенняя листва, в кожа бела, словно молочное стекло...
-Время вышло,-сухо оповестил стражник.
-Проживи хорошую жизнь,-сдерживая слезы проговорила Малия,-и помни, что я всегда буду рядом и не позволю тебе покорять быков в одиночестве,-её сердце сжалось от этих воспоминаний, и скрывать чувства стало куда сложнее,-я люблю тебя. И всегда буду любить. В этой жизни и в следующей, и во всех, что наступят после неё. Я буду любить тебя, Агилар.
Всё, что теперь оставалось Малии—смотреть, как с каждым шагом отдаляется семья, пока стражник тянет её обессиленное тело к кричащей толпе. Она просила их не идти за ней—они не должны были видеть то, что скоро произойдёт.
«Ведьма!», «Шлюха!», «Дочь Дьявола!» выкрикивали зеваки, закидывая Малию объедками и обливая святой водой, дабы изгнать из неё демонический дух раз и навсегда. Но она стоически
продвигалась вперёд, игнорируя гневные взгляды и лживые обвинения—«Почему они ненавидят меня?»-думала про себя Малия, заглядывая в ликующие от торжества лица людей. Всем им нужно было зрелище, лишь зрелище—настолько они были глупы и недалеки, настолько слепа была их вера. И она не могла их переубедить.
Страж толкнул Малию вперёд, отчего та чуть было не упала, а затем провёл её к толстому деревянному столбу, окружённому сотнями дров—для лучшего возгорания.
Ей было отказано в помиловании, путём принятия яда перед экзекуцией—Малия была ведьмой, говорили они, а ведьмам должно погибать в огне.
С гордо поднятой головой она стояла, прикованная столбу, пока палач обвязывал её слабые руки тугой верёвкой—Ей было всё равно. Уже всё равно.
-Христос, Спаситель наш, Отче наш, прости нам наши грехи...
Малия смотрела лишь в одну точку—на голубую линию горизонта, подсвеченную ярким солнцем. Она вспоминала те летние дни, когда убегала в соседнюю деревню Вальдевимбре, где они с Агиларом отправлялись в поле и резвились у ближайшей реки. Сколько ещё она не увидит света? «Осталось совсем немного»-успокаивала себя Малия, игнорируя слова святого отца.
-...освободи же ты душу своей дочери, ибо потеряна она.
Нечто финальное было в том, как закрыл молитвенник служитель церкви, заложив страницу старыми четками—её время пришло. Палач выступил вперёд с уже подожжённым факелом, спрятав голову на маской, дабы не преследовал его ведьменский дух.
-Последние слова?-сказал он так, словно ему натерпелась выполнить свою работу и вернуться к бесцельному существованию.
-Я вернусь,-сказала Малия, заглянув в его глаза, которые с трудом выглядывали из маленьких прорехов в маске,-я вернусь, и вы пожалеете об этом,-она буквально плюнула в лицо палача, пуще раззадорив готовую к представлению толпу.
-Гори в аду, ведьма.
Сначала Малия почувствовала лёгкий жар, поднимающийся от кончиков пальцев ног. Словно ты ступил на раскалённый песок, с каждой секундой прожигавший твою кожу всё быстрее и быстрее, заставляя каждую частичку тела кричать «беги!», но бежать было некуда.
Затем пламя охватило её белое спальное платье, бросив очередную волну боли по всему телу—Малия не могла понять, было ли ей холодно или жарко—боль была настолько сильной, что она уже ни о чем не могла думать. Малия поклялась себе, что ни единый крик не сорвётся с её губ, что никто и ни за что не станет свидетелем её страданий, но стоило огню подняться выше, как клятва эта была тотчас нарушена воплем, полным боли и беспомощности.
Она не могла видеть.
Жар, холод и снова жар захлёстывали её тело, и лишь крик был громче всех остальных чувств. Жива ли она ещё? Малия не знала, попала ли она в Ад или же доживала последние секунды своей жизни в демонической боли.
Она была уверена, что готова к смерти.
И никогда ещё так не ошибалась.
-Лилиан,-вздохнул Уильям, устало протерев лицо,-пожалуйста, прекрати ходить по комнате.
-Почему она не просыпается?
После долгих дебатов, Уильям согласился отвезти Тэсс в загородный дом Чарльстонов, в это время года заброшенный за ненадобностью. «Там точно никого не будет»-заверила Лилиан, что и послужило решающим аргументом в принятии этого решения.
Но с того момента, как они прибыли в Оксшотт (1) прошло более десяти часов, а Тэсса всё так же мирно лежала на широкой двуспальной кровати с воздушным балдахином, словно Спящая Красавица в ожидании своего принца.
-Не знаю,-нервно ответил Уилл,-не знаю,-повторил он с уже явным раздражением в голосе.
-Может нам стоит...
-Нет,-тут же отрезал он,-никто не должен узнать об этом.
-Что, если она не проснётся?-испуганно проговорила Лилиан,-застрянет там навсегда?
На секунду Уильяма охватило опасное сомнение, но оно тут же исчезло, стоило ресницам Тэсс дрогнуть от еле заметного движения её век.
-Тэсса?-с надеждой позвал Уилл, подавшись ближе,-ты меня слышишь?
За этим небольшим признаком пробуждения последовали хаотичные движения: Тэсс принялась метаться по всей кровати, словно мучаясь от дурного сна; руками она беспомощно хваталась за простыни, стягивая их с постели, а ногами билась о деревянное подножие..
-Что с ней?-напуганно пролепетала Лилиан,-что происходит?
-Тэсса?-воскликнул Уильям, схватив её за плечи,-Тэсса!
С её губ сорвался отчаянный стон, а затем и пронзительный крик, наверняка привлёкший внимания всех соседей. Тэсса билась в агонии: её тело извивалось, словно хребет змеи, а крик звучал ужасающе дико и болезнено—Уильям и представить не мог, что происходило в её голове. Но что бы это ни было, он знал одно—она не могла там больше оставаться.
-Послушай меня,-Уилл поднял её за плечи, прижав ближе к себе,-я знаю, ты слышишь мой голос—это единственное, что реально там, где ты находишься. Чему тебя учил Мистер Дормер?-Уильям не хотел вовлекать в это лицемерного лжепсихолога, но сейчас это, возможно, было единственным шансом помочь Тэсс,-весь контроль в твоих руках, Тэсса, ты можешь покинуть это место в любую секунду.
-Я вызываю помощь,-решительно произнесла Лилиан.
-Нет! Нет, Лилиан, постой...
-Ей плохо, Уильям, как ты этого не видишь?!-наконец воскликнула Лили, глаза её блестели от слёз,-она страдает, и мы не можем ей помочь,-уже тише сказала она,-я не позволю твоему эгоизму убить мою подругу.
За собственным спором они и не заметили, как вдруг прекратила кричать Тэсс— непривычную тишину теперь нарушал лишь еле слышный плач и горькие всхлипы.
-Тэсса?-прошептал Уильям, осторожно положив руку на её плечо. Его голос, казалось, заставил её заплакать ещё громче,-всё хорошо,-тихо говорил Уилл, аккуратно заключая Тэсс в объятия, пока она продолжала содрогаться в рыданиях,-всё хорошо.
Прижав её крепче, Уильям взглянул на Лилиан. Она в безмолвном ужасе смотрела на дрожащее в руках Уилла тело Тэсс, а затем перевела взгляд на него самого.
Уильям едва ли верил в то, что говорил—ничего уже никогда не будет хорошо.
-Вы сможете доделать работу к следующей неделе?
Айвен стоял перед профессором Виллерсом, сопротивляясь давящей дремоте. Всю ночь он провёл, бродя по просторам Интернета, и помимо сонливости это кибер-путешествие вызвало у него ещё и острую головную боль.
-Мистер Уэссекс?
-Определённо, да, сэр, без проблем,-протараторил Айвен,-я могу идти?
-Вы куда-то спешите?
-Всё зависит от вашего ответа, сэр.
-Да, вы можете идти,-наконец сказал профессор, сменив очки, и уставился в очередную студенческую работу.
-Спасибо, я действительно очень спешу.
-До следующей недели, Мистер Уэссекс.
Айвен был в панике, которую заметно притупляло отсутствие сна. Он даже и не начал этот проклятый проект по философии, и когда бы он вообще смог за него приняться? Всё это время Айвен только и делал, что работал на отца и разыскивал способы помочь Тэсс. Неудивительно, что его успеваемость стала медленно спадать, вызывая подозрения у профессоров.
Устало протерев переносицу, дабы облегчить боль в голове, Айвен принялся открывать замок от велосипеда, попутно набирая номер на телефоне.
-Терренс,-как можно веселей сказал он,-есть новости?
Айвен забрался за свой ветхий велосипед.
-Боюсь, что нет,-на фоне напряженного голоса Терренса раздавались занятые офисные звуки,-Ты уверен, что она была официально удочерена?
«Ну разумеется, нет. Это ведь д'Эвуары».
-Могли ли они провезти её в Англию без этого документа?
-Вполне. Разрешение может оформляться в течение нескольких месяцев,-ответил Терренс.
«Или может не оформляться вообще»—подумал про себя Айвен, вымещая всю злость на выбившейся цепи.
-Спасибо за помощь, Терренс,-наконец поправив её, сказал Айвен,-встретимся как-нибудь?
-Не давай обещания, которые не сможешь сдержать, Уэссекс,-шутливо произнес Терренс, отлично зная, что Айвен нисколько не изменился со школьных времён.
Рассекая по беспокойным улицам Лондона, Айвен обдумывал свои дальнейшие действия.
На днях Оливер рассказал ему занятную историю о громком скандале в какой-то из галерей, в которой работал его друг. Одна из сотрудниц аукциона напутала что-то с бумагами и была уволена за свою «некомпетентность». Всё бы ничего, но за день до своего отстранения девушка была замечена с Мэттью Калторпе, и разговор их, судя по крикам, был не самым приятным—девушку затем затащили в машину и увезли в неизвестном направлении. Оливер был в восторге от этой новости, ровно так же, как и таблоиды, на обложках которых теперь красовалось истинное лицо молодого хирурга.
Старший брат вместе с отцом провели настоящее расследование, пытаясь связать эти события воедино, и пришли к весьма интересному выводу—Мэттью охотился за Крестом. Крестом, что был связан с одной из девушек, которая позже, судя по летописям Эксминстерского монастыря, была захвачена датчанами, исчезнув с радаров как Ордена, так и Коммуны.
Таким образом на последние несколько лет Мэттью Калторпе добыл десятки подобных артефактов, уходящих корнями в разные эпохи и страны, где прерывались повествования летописей. Он искал не информацию. Он искал нечто иное. И Оливер пытался выяснить, что именно, пока сам Айвен старался увести брата как можно дальше от истины.
Оставив велосипед на лестничной клетке, он поднялся на свой этаж и, почти засыпая, прошёл к двери, нащупывая в кармане связку ключей. Айвен, видимо, был настолько настолько сонным, что не заметил высокую блондинку, выжидающе глядящую на него с противоположного угла.
-Айвен.
«Черт»–было единственным, что подкинул его мозг, стоило Айвену обернуться на знакомый властный голос.
-Что тебе нужно, Керолайн?
-Могу я зайти?
-Если я скажу нет, ты уйдёшь?
-Нет.
Вздохнув от безысходности, Айвен всё же открыл дверь и отошёл в сторону, пропуская даму вперёд.
-Кофе? Чай? Ордер на обыск?-иронично спросил он, проходя в квартиру.
-Чай, пожалуйста,-с улыбкой ответила Керолайн, уже устроившись за столом.
-Послушай, Керолайн, у меня нет на это времени,-пробурчал Айвен, устало плюхнувшись на соседний стул,-мне нужно закончить исследование, иначе этот учебный год окажется для меня последним.
-Какие же мелкие у тебя проблемы, Айвен,-проговорила Керолайн, доставая что-то из своей сумки.
-Не всем жить на трастовом фонде, Керолайн,-Айвен сделал особо едкий акцент на её имени,-что это?
-Значит, никаких прелюдий, Айвен?-сладостно протянула блондинка,-Любишь брать, что хочешь?-многозначительно добавила она, положив на стол большой конверт.
-С кем это вообще работает?
По правде говоря, вкрадчивый голос Керолайн немного подействовал на Айвена, но он быстро скинул это бессонницу.
-Открой его,-уже серьезным тоном сказала Керолайн.
Бросив на неё недоверчивый взгляд, Айвен взял конверт и принялся его общупывать.
-Что там?
-Открой и увидишь.
Айвен никогда не мог аккуратно раскрывать подарки, особенно в те моменты, когда ему не терпелось узнать, что же было внутри. Поэтому в Рождество обертки от его игрушек были раскиданы по всему дому, впоследствие подбираемые уставшей матерью.
Но ни один Рождественский подарок не шёл в сравнение с тем, что находилось в этом конверте: там лежало целое досье на Тэсс. К толстой папке были прикреплены десятки её фотографий в разном возрасте, начиная от младенчества и заканчивая снимками со знаменитого бала дебютанток. К делу были приложены даже файлы из приюта Святого Иеронима с отчётами воспитательниц, в которых ясно говорилось о нестабильном состоянии девочки, вызванном «постоянными кошмарами». Айвена до ужаса поразило то, сколько информации сумела добыть Керолайн за такой короткий срок. Но больше его поразило другое—почему она решила передать всю эту информацию ему?
-Зачем?-ошеломлённо произнес Айвен, просматривая страницы,-почему...зачем ты мне это показываешь?
-Чтобы дать тебе время,-ответила Керолайн.
-На что?
-Я нашла её за одну неделю, Айвен. Сколько, думаешь, это займёт у Патрика?
-Я понятия не имею, о чем ты.
Но он отлично это понимал, что хотела сказать Керолайн. Единственное, что не имело ни малейшего смысла, так это её мотивы.
-Хватит претворяется, Айвен,-сказала блондинка,-хватит претворяться, будто ты её не знаешь.
-Откуда я могу знать дочь д'Эвуаров?-воскликнул Айвен, словно это было самым абсурдным предположением,-Не знаю, заметила ли ты, но мы живём в лофте опасного для жизни здания, за ренту которого, кстати, платит наш отец, пока я учусь на теолога, дабы исключить любые шансы на своё безбедное и блестящее будущее. На каком из этих жизненных путей могли пересечься наши с ней дороги?
-Ладно, можешь не говорить,-вздохнула Керолайн, словно намекая, что она все равно всё знает,-моё дело предупредить.
Подобрав свою сумку, она поднялась с места и направилась к двери.
-Патрик получит этот конверт через две недели. Тебе лучше поспешить,-сказала Керолайн и вышла из квартиры, оставив Айвена в шоке глядеть на уже закрытую дверь.
Тэсс слышала голос Уильяма, раздававшийся сквозь пелену сна, пока его рука нежно поглаживала её волосы. Это сочетание вызывало у Тэсс спокойствие, и дрожь стала потихоньку покидать её тело, оставляя за собой лишь боль в каждом его уголке.
Сжимая в руках стакан холодной воды, она всё ещё не могла отделаться от ощущения некой обнаженности и душащего жара, что сопровождали её в том ужасающем сне. Перед глазами всё так же мелькали языки пламени, обжигавшие нежную кожу Малии, а в ушах стоял её наполненный болью крик.
-Тэсса?
Она была здесь. В комнате Лилиан—так сказал Уильям. Но как она сюда попала? Мысли одна за другой захватывали её ещё не пришедший в себя разум, и Тэсс пришлось сделать глоток воды, дабы отогнать их прочь.
-Да?-наконец отозвалась она сиплым голосом, всё так же отказываясь смотреть на Уильяма. Тэсс не поднимала глаз с самого своего пробуждениям—ей не хотелось видеть на лицах Уильяма и Лилиан так отвратительное ей сожаление.
-Как ты себя чувствуешь?-Лили сидела в дальнем кресле.
Тэсс ещё никогда не видела её в таком состоянии: светлые волосы затянуты в неаккуратный пучок, тушь слегка размазана под глазами, делая Лилиан похожей на панду. Неужели и она ждала её всё это время?
-Я в порядке,-тихо ответила Тэсс.
От усталости ложь звучала ещё менее убедительней.
-Тебя не было почти 12 часов,-заметил Уильям, стараясь звучать менее навязчиво,-такое раньше происходило?
-Нет.
Тэсс снова сделала глоток воды, дав холодной жидкости опалить её разодранное от криков горло.
-Что...
-Ты хочешь знать, что я видела?-это было самое длинное предложение, что она произнесла за всё это время.
-Ты не обязана мне ничего рассказывать.
-Но ты хочешь знать?-напористо произнесла Тэсс, наконец взглянув на Уильяма.
Её глаза и нос были слегка красными от слёз, а губы, обкусанные почти до крови, казались алыми, словно лепестки роз.
-Тэсса...
-Её звали Малия,-резко прервала его Тэсс,-знаешь, что с ней случилось?
Имя не говорило Уильяму ровным счетом ни о чем, а значит в архиве об этой девушке не было ни единого файла—он просмотрел каждый из них.
Уилл тихо покачал головой:
-Она умерла,-будто не веря собственным словам, произнесла Тэсс,-была сожжена на костре, всего лишь за то, что была такой, как я.
Слёзы вновь стали подступать к глазам, и ей пришлось сделать глубокий вдох, чтобы не дать им покатиться по щекам.
-Я...я не могла выбраться оттуда, словно...словно что-то удерживало меня,-рассеянно говорила Тэсс,-Её крики, агония...я чувствовала всё, словно сама была прикована к тому ужасному деревянному столбу.
-Боже, Тэсс...-вздохнула Лилиан, глядя на неё круглыми от ужаса глазами.
-Симонетта предупреждала меня не идти туда, я была не готова...
-Предупреждала?-спросил Уильям.
-Д-да.
-Вы...вы общаетесь?
-Это сложно объяснить, но...да,-сказала Тэсс,-Мы общаемся.
После этого в комнате наступило неловкое молчание—никто не знал, как отреагировать на это заявление. Лилиан неловко улыбалась, каждый раз ловя на себе взгляд Тэсс, Уильям же тихо обдумывал услышанное, вероятно, планируя, что же делать дальше.
-Сколько сейчас время?-неожиданно спросила Тэсса.
-Почти полночь,-взглянув на свои наручные часы, ответила Лили,-эй, куда ты?-воскликнула она, когда Тэсс быстро вскочила с постели. Вот только ей не удалось уйти достаточно далеко—головная боль заставила Тэсс вновь присесть на край кровати.
-Ты в своём уме?-Уильям тут же оказался рядом,-тебе нельзя вставать, ты слишком слаба.
-Мама...
-Мы уже позаботились об этом.
Тэсс нахмурила брови, обратив на Уильяма удивлённый взгляд.
-Я позвонила Миссис д'Эвуар и сказала, что эту ночь ты проведёшь у меня,-объяснила Лилиан,-надеюсь, ты не против?
-Я...нет,-озадаченно проговорила Тэсс,-конечно нет. Спасибо, Лилиан.
-Тебе что-нибудь принести? Ох, ты, должно быть, жутко проголодалась. Я закажу что-нибудь итальянское. Или французское? Что тебе нравится больше?
-Нет, но спасибо за предложение. Я, пожалуй, пойду спать, если вы не против.
-Конечно,-Лилиан тут же покинула своё место и «незаметно» дала понять Уильяму, что и ему нужно сделать то же самое.
-Да,-слегка откашлявшись, сказал он,-тебе нужно отдохнуть.
-Зови, если что понадобится,-напоследок сказала Лили и вышла из комнаты, бросив на Уилла странный взгляд, значение которого, похоже, было известно лишь им двоим. Или только Лилиан.
Уильям остался неловко стоять в дверях, не уверенный в том, что ему делать. Остаться с Тэсс или же уйти? Разумеется, ему больше нравился первый вариант, но он мог вызвать странные мысли у Лилиан, а этого ему хотелось меньше всего. И потом, мог ли он быть уверен, что Тэсс сама захочет этого? Всего несколько часов назад она ясно дала понять, как к нему относится, а значит сейчас Уильям был последним человеком, которого ей бы хотелось видеть рядом.
-Я в порядке, Уилл,-заверила Тэсса, словно прочитав его мысли,-ты можешь идти, этот день выдался тяжёлым для всех нас.
-Ты уверена?
-Спокойной ночи, Уильям,-безапелляционно сказала она, не сводя с него глубоких серых глаз.
-Спокойной ночи, Тэсс,-наконец ответил он и вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.
Как только стихли его шаги, Тэсс встала с кровати и вышла на небольшой балкончик, что выглядывал на зелёную поляну, слегка покрытую инеем и оттого сверкающую в свете ярких звёзд. Положив руки на холодную каменную балюстраду, Тэсс подняла глаза на тёмное ночное небо и вдохнула бодряще холодный воздух.
-Я так давно не делала этого,-робко заговорила она, обращаясь к небесам,-надеюсь, вы простите меня, потому что мне очень нужно с кем-нибудь поговорить.
Тэсс вздохнула, собираясь с мыслями, и продолжила:
-Мне кажется, я схожу с ума, мама,-слёзы навернулись на её глаза при всех эмоциях, что вызвало это слово. Она уже давно не произносила его с таким значением и искренностью.-Я не понимаю, что со мной происходит, не понимаю, почему это со мной происходит...почему я?-спросила Тэсс, словно ожидая некого ответа,-ведь если бы...если бы я не была такой, всё было бы иначе. Мама, ты всегда говорила, что Бог ставит перед нами лишь те испытания, что мы можем выдержать. Но что, если я не могу? Что, если они мне не по силам?-шептала она, глядя на рассыпные звёзды, будто они могли заговорить в ответ. Тэсс так надеялась по-волшебству услышать голос матери хоть на долю секунды. Услышать, как она напевает навязчивую мелодию, услышать её заливистый смех. Что угодно, только лишь не пустую тишину.
-Я так боюсь сделать что-то не так,-вновь заговорила она,-и из-за этого страха отталкиваю всё, что мне дорого. Наверное, я не хочу ничего терять—проще и вовсе ничего не иметь, правда ведь?-усмехнулась Тэсс,-Но Уильям этого не понимает, мама,-лёгкая улыбка тронула её губы. Это едва ли можно было назвать разговором матери и дочери о мальчиках, но стоило этой мысли промелькнуть в мыслях, как Тэсс тут же представила, если бы это было правдой,-хотя он такой же, как и я. Он делает вид, что ему всё ни по чём, но он тоже боится, мама. Ведь стоит нам оказаться слишком близко, как мы отталкиваем друг друга и снова оказываемся за тысячу миль. Наверное, мы просто трусы,-решила Тэсс,-а трусы лишь существуют, ведь так говорил папа?
Пальцы Тэсс стали медленно терять чувствительность от ночной прохлады, и она решила перейти к главному:
-Но я больше не хочу существовать,-прошептала Тэсс,-нет, я хочу жить, мама. Выходит, лишь страх перед смертью способен пробудить это желание, и теперь я знаю, что не хочу умирать,-она утёрла слёзы,-мне пока рано туда улетать.
Слова безымянного офицера никогда не покидали её. В детстве, каждую ночь глядя на небо, Тэсс повторяла их снова и снова, пока сон наконец не брал своё.
И сейчас, обращаясь к сияющим звёздам, она вновь произнесла эти слова, впервые за всё это время действительно в них поверив.
Спасибо за ваше ожидание и поддержку!