Тэсса жадно вдохнула воздух. Схватившись за горло, она принялась ошарашенно озираться вокруг, тут же отметив странности комнаты: светлые кремовые стены, большую кровать с сатиновыми простынями серого цвета и современную мебель. Тэсс шарахалась от всего, что её окружало, вплоть до большого деревянного шкафа.
Где она? Секунду назад всё было кристально чисто, а теперь...
Там её не сковывало бремя горя и вины, там она вновь ощутила вкус бытия, свободного от кошмаров и ненависти, злости и извечной агонии.
Но вскоре Тэсса осознала, где она действительно находится, и в душе вновь стало пусто.
Она очнулась на полу своей старой комнаты. Ей крайне повезло, что никто не застал её лежащей без сознания прямо у настежь раскрытой двери. Неуклюже поднявшись на ноги, Тэсс поправила взъерошенное платье и пригладила выбившиеся из прически пряди. Твой внешний вид должен быть настолько же бесподобным, насколько ужасно ты себя чувствуешь—всегда говорила Элеонора. «Что ж», думала Тэсса, «судя по внешнему виду матери, она отлично умела скрывать свои чувства».
Она подошла к большому зеркалу в резной раме и, оперевшись руками о туалетный столик, с интересом уставилась на собственное лицо, сравнивая каждую черту с чертой Симонетты. Тэсса была обладательницей густых волнистых каштановых волос, волосы Симонетты же были цвета желтого золота; глаза Тэссы были холодными и серыми, словно сталь, когда как очи донны Веспуччи больше напоминали отражение летнего леса. Что же их объединяло? Эти девушки были явными противоположностями, как внешне, так и внутренне, так что же могло переплести две эти потерянные души?
-Мисс д'Эвуар,-раздался голос в дверях.
Тэсса забыла их закрыть, и это заставило молодого, вероятно новенького камердинера почувствовать себя неудобно.
-Простите, дверь была открыта...
-Все нормально...-Тэсса неожиданно осознала, что не знает его имени.
-О, я Сэм, ваше вел...вернее...ох, черт. Вернее, нет! Простите,-обреченно вздохнул Сэм,-простите.
Тэсса еле сдержала улыбку.
-Все в порядке, Сэм,-её дружелюбный тон слегка успокоил парня.-Ты что-то хотел?
-Д-да. Ваша мама, Мисс. Она прибыла и просит вас спуститься к ужину.
-Ужину?-удивленно переспросила Тэсса,-Который сейчас час?
-Уже половина восьмого, Мисс.
«Не может быть»,-с ужасом подумала Тэсс. Выходит, она провела без сознания целых 5 часов.
Уильям не явился на ужин. Не то чтобы Тэсс ждала его, нет, напротив, в каком-то смысле она была даже и рада, что ей не пришлось сидеть за столом в неловком молчании. Хотя, молчание казалось отличной перспективой после разговоров о празднике с Элеонорой. Разговора как такового, впрочем, и не было. То был скорее монолог в исполнении матери Тэсс, который растянулся практически на весь ужин. Тэсса переодически обменивалась взглядами со своим дядей, который, к его счастью (или же несчастью?) разделял с ними эту трапезу.
У Филиппа было спокойное, умиротворенное лицо. Моментами, когда рассказы Элеонор приобретали абсолютно неожиданные повороты, как, например, неверно записанную поставку цветов, его глаза драматично округлялись, и он «не мог поверить», что такое могло произойти на самом деле. «Искусно»,-думала Тэсс, наблюдая за отточенным навыком притворства своего дяди.
Ужин увенчался полезными умозаключениями для Элеонор: первое—ей стоит всё же перенести доставку цветов на день, а не на утро, чтобы они не завяли, второе—нанять новую службу доставки, потому что старая совершенно не годится, и, наконец, четвертое—позвонить своему мужу и напомнить о его обязательствах.
-Но тебе, милая, не стоит волноваться,-успокаивала Тэссу мать,-твой отец непременно приедет завтра.
Хоть Тэсс и не волновалась, так как до праздника оставалось еще целая неделя, она не стала говорить матери, что этот звонок будет лишним. Отец не любил, когда его торопили, а тем более торопили с работой, но Элеонор была слишком упертой, чтобы это понять. Так они и жили—не замечая очевидных недостатков друг друга. Кто-то мог бы сказать, что такова основа идеального брака, но Тэсса смела возразить столь абсурдному высказыванию.
Каждый разговор родителей был хорошо отыгранной сценкой. Словно минуту назад режиссер давал четкие указания, а они, уже перед камерой, блестяще отыгрывали свои роли. Никогда Тэсс не видела, чтобы родители просто сидели и разговаривали, или даже молчали в присутствии друг друга. Должно быть виной непонимания Тэсс была та идеальная картинка её биологических родителей: мягкий диван, отец с книгой и мать, глядящая на него с не скрытым обожанием. Поэтому она никак не могла понять, как люди могут быть столь близки, но в то же время далеки друг от друга.
Впрочем, и сама Тэсс никогда не испытывала и в половину столь высокого и прекрасного чувства, что было между её биологическими родителями.
В детстве она обучалась в закрытом пансионе, где вместе с ней учились те, к которым она научилась испытывать скрытое за маской безразличия презрения. Так Тэсса и провела все школьные годы—прячась за книгами. Но её никто и никогда не называл странной и асоциальной, хоть причин на это и было более чем достаточно. Напротив, к Тэсс все относились с неким уважением, приглашали на самые «закрытые» вечеринки, звали за свои столики.
Однажды она даже чуть было не влюбилась: в старших классах из Ньюкасла к ним перевелся парень по имени Престон, в котором Тэсс нашла своего Мистера Бингли. Хоть он и не был Дарси, Тэссу это нисколько не огорчало. Ей нравилось издалека наблюдать за ним, за тем, как разительно он смеется и как активно жестикулирует, рассказывая какую-то уморительную историю. Он был ярким и ослепляющим, словно летнее солнце. А так как Тэсс была столь же холодна, сколь луна, им не суждено было встретится.
То чувство было самым близким к любви, что Тэсс когда-либо испытывала. Поэтому она быстро заметила, как оно вновь разгорается в ней, словно искринка, за которой неизбежно последовало бы яркое пламя. Этой искринкой был Уильям.
Эта мысль и еще сотни других не давали Тэсс покоя, и после столь бурного дня, бессонница её была совсем неудивительна. Большая кровать, словно усыпанная снегом в виде белоснежных простыней, сияла под серебряным светом луны, сочившимся из окна. Тэсс слегка его приоткрыла, чтобы впустить в комнату немного свежего воздуха, в надежде, что это поможет ей уснуть. Но это не помогло.
Она вертляво лежала на кровати, не в силах сомкнуть глаз. Стоило ей только это сделать, как сотни тех самых мыслей, словно безжалостные воины на поле боя, атаковывали её сознание, и тогда ей приходилось их раскрыть.
После часа безуспешных попыток уснуть, Тэсса поднялась с кровати, ощутив колючий холод, разящий из раскрытого окна. Первым делом она его закрыла, а затем, словно не ощущая ледяной пол под босыми ногами, вышла из комнаты. У неё не было особого направления—она просто гуляла по дому, словно призрак—в белой ночной рубашке, почти сливавшейся с её хрустальной, бледной кожей. Лишь длинные темные волосы, в сонном беспорядке глядящие в разные стороны, делали Тэсс похожей на живого человека.
Тэсса любила ночную тишину и ценила её редкие моменты, но никогда и подумать не могла, что она может быть такой пугающей. Дом был настолько велик, что до второго этаже не доносилось даже тиканье массивных антикварных часов, и лишь минорные звуки Западного ветра блуждали по дому, словно его полноправные хозяева.
Тэсса медленно спустилась по парадной лестнице и направилась в сторону левого крыла, в котором находилась небольшая личная галерея. В ней хранились старейшие картины, годами пополнявшие коллекцию д'Эвуаров. Там можно было найти самые редкие и даже бесценные произведения искусства, служившие личным достоянием их семьи.
Медленно перебирая ногами по ледяному мраморному полу, Тэсс прошла в длинный коридор. Стены его были увешаны портретами её уже покойных родственников; они глядели на потерянно бродящую Тэсс с полотен, словно что-то нашептывая. От этой мысли Тэссе стало не по себе, и, укорив шаг, она быстро перешла в левое крыло.
Здесь было немного теплее—отец запрещал раскрывать окна в этой части дома, так как это могло навредить многочисленным объектам искусства, что здесь хранились.
Любовь к искусству была, пожалуй, единственным, что объединяло Тэсс с её отцом. Бывало, они вместе блуждали по музеям, когда она была маленькой, и Эдвард рассказывал ей всякие истории про художников и их произведения. При этом воспоминании улыбка слегка тронула губы Тэсс. Она скучала по тем временам.
Дорога к галерее была устелена ковром багрового цвета, похожий на те, по которым ступали монархи навстречу коронации, а теперь ходила Тэсса, радуясь неожиданной теплоте под ногами. Впереди, словно освещенная неким волшебным сиянием, виднелась массивная двустворчатая дверь с ручками в виде тяжелых металлических круглых подвесок. Ухватившись за одну из них, Тэсса весом хрупкого тела раскрыла дверь и вошла внутрь.
Первое, что она ощутила—точно осязаемое тепло, укутавшее её замерзшее тело, словно теплый плед. А затем в нос ударил приятный запах старины. Нет, не тот старинный нафталиновый запах, которой только и делает, что привлекает моль и всяких паразитов. То был запах истории и величия, секретов и богатства, что таили в себе картины этой галереи.
Личная галерея д'Эвуаров была небольшой по меркам художественных заведений, но довольно масштабной в сравнении с другими обычными комнатами. Она состояла из двух больших разделов с высокими потолками и множеством маленьких окон, какие можно встретить в старых Английских замках. В первом зале по стенам нежного цвета слоновой кости были развешены картины. Посреди зала живописи располагался средних размеров стенд, под стеклянным покровом которого находились старинные книги. На их страницах красовались старые тексты на франкском языке и была заключена часть истории их семьи, корни которой уходили в древнюю Францию, в те времена именующуюся Западно-Франкским королевством.
Тэсса рассматривала страницы, словно впервые, хоть и потеряла счет тому, сколько раз читала уже наизусть заученный текст. В одном из коротких рассказов говорилось о храбром рыцаре, служившем в войсках Карла Великого. Конечно же, как и во всех сказаниях, отважного воина в родных краях ждала его прекрасная леди. Но суженный её пал в кровавой битве в Ронсевальском ущелье, так и не вернувшись домой.
Молодая девушка не теряла надежды на его возвращение. Годами она сидела у маленького окошка в своей комнатушке и, глядя на грустную луну, расчесывала длинные косы и напевала прекрасную песню, от которой всё вокруг словно замирало.
Проходили года, десятилетия, а она всё пела свою песню, и тогда уже закончилась война. А она всё ждала и ждала...
Тэсса всегда надеялась, что вскоре окажется, что воин не пал в бою, а всё это время искал свою возлюбленную. Но в этой истории не было ни капли столь необходимого ей волшебства—леди так и умерла у того маленького окошка, с серебряным гребнем в руках. А на губах её застыла чарующая мелодия, созвучная с дуновением ветра.
Это был лишь маленький рассказ из толстой рукописи, но он запомнился Тэссе больше всех. Вероятно потому, что ей было очень знакомо чувство вечного ожидания, которое испытывала та несчастная девушка. Она не теряла веру, когда все вокруг, вероятно, считали её сумасшедшей. Так стоит ли жить в собственных иллюзиях, оградив себя от всего мира? Тэсса неоднократно задавалась этим вопросом, но никак не могла определиться с ответом. Поэтому и жила на перепутье двух дорог—какая-то её часть пережила потерю и готова была двигаться дальше, но другая, упорная и настырная, тянула ту, первую, назад, в самое начало. «Ты не должна»,-твердила она,-«ты не имеешь права».
Неожиданно тишину комнаты пронзил громкий скрип старой половицы. Он донесся из другого зала, в котором располагались величавые шкафы, хранившие в себе архивные записи семьи. Тэсса взглянула на архивную дверь и заметила, что та была слегка приоткрыта. Сначала в ней вспыхнуло любопытство—отец никогда не разрешал ей заходить туда, руководствуясь тем, что во-первых, там было неимоверно скучно, а во-вторых, слишком много старинных документов, которым было лучше находится за закрытой дверью. И Тэсс никогда не шла наперекор этому правилу, но теперь, когда дверь была уже открыта, было ли так неправильно хотя бы взглянуть на архив одним глазком?
Но затем, после осознания всей глупости своей идеи, Тэсс заволновалась. Почему дверь вообще открыта? И тогда скрип повторился.
Тэсса успокоила себя тем, что это были лишь звуки старого дома, но затем скрип раздался вновь, а после послышался звук закрытой двери одного из шкафов. Мысль о том, что здесь мог быть кто-то, помимо неё, перепугала Тэсс. Кто бы еще мог прийти в галерею в такой поздний час?
Это точно были не грабители—у поместья была прекрасная система безопасности, сводившая вероятность незаконного проникновения к нулю. Так или иначе, Тэсса решила это проверить и уверенным шагом направилась к архиву. И вот её изящные длинные пальцы обвивают позолоченную ручку, когда та неожиданно поворачивается сама.
Тэсс инстинктивно отскочила в сторону, от страха у неё даже перехватило дыхание.
В туманном синеватом свете луны сложно было разглядеть лицо предполагаемого грабителя, но в нём Тэсса узнала знакомые золотые локоны и прекрасно подчеркнутую в таком свете линию скул.
-Тэсса?-нарушитель был удивлен не меньше неё самой.
-Что ты тут делаешь?
Уильям выступил вперед, не оставляя никаких сомнений в том, что он никакой не грабитель. Тем не менее, это открытие не делало ситуацию более объяснимой.
-Все нормально?
-А что может быть не так?-парировала Тэсс с явным раздражением.
-Значит ночная прогулка в галерею у тебя в порядке вещей?-недоверчиво спросил Уилл.
-Значит, у тебя тоже?
-Ладно, ты меня поймала,-шутливо отозвался он, вздохнув, и прошел вперед.
Тэсс, словно болванчик, проследовала за ним до одного из полотен. Это была работа Фрэнсиса Дикси—прекрасная картина, изображавшая типичную деву эпохи прерафаэлитов, с любовью глядящую в глаза своему любимому, вполне возможно, рыцарю.
-Ты тайно прокрадываешься в галерею, чтобы посмотреть на работу Фрэнсиса Дикси?-первой заговорила Тэсс.
Приглушенный смех Уильяма раздался по галерее.
-Нет,-ответил он,-вообще-то я только её заметил. Очень красиво,-сказал он, разглядывая картину.
-Здесь слишком темно, чтобы разглядеть все её достоинства,-еще немного и Тэсс бы заговорила словами художественного критика,-но да,-заключила она,-свет луны добавляет ей некое волшебство.
-Видишь,-усмехнулся Уилл, бросив на Тэсс короткий взгляд,-я знаю толк в искусстве.
Тэсса не хотела улыбаться, но ребяческое самодовольство Уильяма не могло не вызвать у неё очевидную реакцию.
-Так что же ты всё-таки здесь делаешь?-вдруг опомнилась она.
Уилл издал тяжелый вздох, как бы говоря, что отвечать на этот вопрос ему уж очень не хочется.
-Я не мог уснуть,-тихо сказал он,-а раньше отец приводил меня сюда, и я...-он улыбнулся, и в этот момент лицо его стало настолько наивным и детским, что Тэсс не смогла отвести от него глаз,-скажем так: прибывание в этом месте клонило меня в сон.
Разглядывая картину в миллионный раз, Тэсса вдруг поняла, что история её героини была похожа на историю девушки из франкского рассказа. Взгляд её был ясным, слегка удивленным, в нем отчетливо читалась радость и даже облегчение. Долго ли она дожидалась своего возлюбленного? Судя по всему, да—они счастливы наконец встретить друг друга. Воин преклонил пред девой колено, глядя на неё зачарованными глазами—её хрупкие ладони в его могучих руках. История этой девушки имела хороший конец, и Тэсс неожиданно стало обидно за несчастную леди из франкского сказания. Она не заслужила столь печальной участи.
-Думаешь, они были знакомы?-вдруг сказал Уильям, словно прочитав её мысли.
-Думаю, да,-задумчиво отозвалась Тэсса.-Думаю, она уже давно потеряла веру, родители подыскали ей нового жениха. И вот её воин вернулся к ней. Возможно, на этой картине он делает ей предложение, и они наконец найдут своё счастье.
Тэсс почувствовала, что Уильям теперь смотрит на неё, а не на картину.
-Что?-смутилась она, поймав его взгляд.
-Ничего.
Он тут же перевел его на полотно. Но Тэсс успела уловить легкую улыбку на его лице.
Она и не заметила, как долго на него смотрела. В голове у неё неожиданно промелькнула странная мысль: Уильям был похож на доблестного рыцаря с полотен прерафаэлитов. Его взъерошенные волосы были золотистыми, словно осенняя листва, слегка темными у корней; глаза сияли голубым. Ясные, словно небо, они создавали ощущение вечного полета, а черты его лица были достоины кисти известнейших художников. Его красота была исторической, красотой английского рыцаря, о каких писали сказания. А Тэсс всегда мечтала встретить одного из них. «Сесилия»-это имя, словно гром среди ясного неба ударило ей в голову. «Любил ли он её?»-внезапно подумала Тэсс, глядя на удивительно мечтательный взгляд Уильяма.
-И тебе действительно нравится часами смотреть на картины?
Его вопрос быстро привел Тэсс в себя. Словно освобожденная от его чар, она взглянула на Уилла всё тем же взглядом, таящим в себе не угасающее подозрение.
-А тебе действительно нравится защищать интересы людей, которые совершенно того не заслуживают?-ответ был слишком резким, и Тэсс сразу же об этом пожалела.
Но к её удивлению, Уильям только улыбнулся. Опять.
-Отвечать вопросом на вопрос стало входить у тебя в привычку,-усмехнулся он.
-Мы знаем друг друга не настолько, чтобы судить о наших привычках.
-Что ж, может быть, если бы ты все время меня не избегала, нам бы удалось познакомиться поближе.
Тэсс уставилась на него в удивлении.
-Я тебя не избегаю,-оскорблено сказала она.
-Мы живем в одном доме, и за этот месяц встречались лишь 3 раза,-как бы между прочим ответил Уилл.
«Месяц, большую часть которого ты провел в Бирмингеме»,-эти слова так и вертелись у неё на языке, с нетерпением ожидая своего дебюта, но им не суждено было быть озвученными—Тэсса быстро умерила свой пыл.
-Я не знаю, чем ты тут занимался, и, думаю, меня это не касается,-размеренным тоном произнесла она,-как и тебя не касается, почему здесь была я. Надеюсь, это останется между нами?
Уильям посмотрел на неё в легком изумлении. Словно каждое произнесенное ею слово было для него в новинку, и он задумчиво обдумывал его значение. Затем его брови взметнулись вверх, а на лице засияла лишь многозначительная полуулыбка, будто бы ему удалось разгадать некую непостижимую тайну.
-Как скажете, Мисс д'Эвуар.
И хотя Уильям пытался звучать непринужденно и шутливо, в его голосе все равно слышались дрожащие нотки разочарования.
Тэсс не была удивлена, услышав утром о преждевременном отъезде Уильяма.
-Он срочно понадобился твоему отцу,-объяснила Элеонора за завтраком, явно раздраженная долгим отсутствием своего мужа,-надеюсь, они приедут вместе завтра вечером.
Но они не приехали. И пока её мать изливала всю злость на ни в чем неповинных работников, Тэсс коротала часы в прогулках по усадьбе и чтением.
Здесь, в Бирмингеме, ей нравилось представлять себя леди Викторианской эпохи, разгуливающей по своим владениям, в преддверии какого-нибудь светского раута, на котором она бы непременно встретила своего загадочного мистера Тилни. Это место было словно огорожено от времени—усадьба застыла в той далекой эпохе, сохранив её магический, романтический дух, чему Тэсс была непомерно благодарна.
Она часто перечитывала книги Джейн Остин, питаясь уверенностью и решительностью её героинь, находя в них силу противостоять наивной девичьей природе следовать зову сердца, который чаще всего бывал ошибочным. Тэсса всегда прислушивалась лишь к своему здравому смыслу и, хоть его осталось и не так много, она не собиралась подыскивать себе нового советчика. Ведь сердце зачастую действует безрассудно, порой даже опасно, а поэтому неизбежно приводит к разочарованию.
В размеренном темпе притворства и самоубеждения Тэсс скоротала почти всю неделю—до «судного», как она нарекла его в своей голове, дня оставалось лишь двадцать четыре часа. Один единственный день до того, как дом наполниться десятками незнакомых ей лиц с натянутыми улыбками и толстыми кошельками, готовыми на всё, лишь бы обговорить с её отцом очередную сделку. Дом финального выступления остался один единственный день. День, который ей придется провести в своей комнате, лишь бы только не учавствовать в предпраздничном хаосе, что воцарился в доме с первыми лучами рассвета.
Сквозь толстые стены и этажи Тэсс могла слышать властный голос своей матери, звучавший еще более строго оттого, что отец всё еще не приехал. А значит не приехал и Уильям, что вполне устраивало Тэссу.
Словно не замечая команду работников, бегавших за её матерью, подобно утятам за уткой, Тэсс прошла в столовую, где её ожидал завтрак и дядя Филипп. Он тоже скрывался от утренней суматохи.
-Доброе утро,-Тэсс присела напротив.
-Доброе утро, дорогая,-Филипп отложил утреннюю газету и, сняв очки, аккуратно сложил их на стол,-хотя добрым назвать его сложно.
Тэсс улыбнулась куда шире, чем было дозволено.
-Нужно отдать ей должное—она прекрасно справляется.
-О, дорогая, Элеонора устраивала такие мероприятия задолго до твоего появления. Я не удивлюсь, пригласи её Королевская семья для следующей коронации.
-Ловлю тебя на слове, Филипп,-раздался голос Элеонор.
Она ворвалась в столовую со своими подручными:
-Цветы к окну,-деловито указала она,-нет же! Гортензии, а не английские розы!
Тэсс и дядя Филипп застыли в немом удивлении, устремив испуганные взгляды на властную даму посреди комнаты. В своём кремовом костюме от Шанель и в туфлях на каблуках под тон Элеонора смотрелась на удивлении устрашающе.
-А теперь вернемся в зал. Доброе утро дорогая, и тебе тоже, Филипп. Приятного аппетита,-впопыхах пролепетала она и скрылась в море помощников.
-Повезло же твоему отцу и кузену избежать этой пытки.
Стоило кому-то упомянуть Уильяма, хоть даже и не по имени, всё внутри Тэсс скручивалось в единый узел. После этого ей приходилось какое-то время отвлекать себя всевозможными способами, лишь бы о нём не думать.
-Д-да,-не сразу ответила Тэсс, сделав глоток уже остывшего чая,-это уж точно.
-Мистер д'Эвуар.
Джорджина встретила своего босса приветливой, слегка кокетливой улыбкой. Но когда тот не ответил ей взаимностью, как делал всегда, она растерянно вернулась к своим делам.
В последнее время Уильям всегда был хмурым и задумчивым, пропускал важные совещания, а иногда и вовсе не появлялся в офисе. Джорджина предполагала, что виной этому была девушка. «У него уж точно кто-то есть»-думала она, заранее завидуя своей призрачной сопернице.
Не успела Джорджина уткнуться головой в компьютер, как Уильям вновь вышел из кабинета, на ходу надевая пальто.
-Мистер д'Эвуар!-взволнованно воскликнула секретарша.
-Джорджина, я спешу,-небрежно бросил он и несколько раз нажал на кнопку вызова лифта, который всё никак не приезжал.
-Но как же ваша встреча?
-Просто отмени её.
Уилл стремительно вошел в открытые двери лифта и напоследок взглянул на ошарашенную Джорджину.
-Отмени все встречи на последующую неделю.
Серая Лондонская погода в этот день была еще более пасмурной, чем обычно. Уильяму с трудом удалось добежать до машины, при этом не промокнув до нитки.
-Куда поедем, сэр?-спросил старый шофер Кэпнер.
-Флит. Мы едем в Флит.
Уильям откинулся на мягкие сидения, впервые за всю неделю позволив себе немного расслабиться, пока Кэпнер, на непривычной для него скорости, мастерски кружил по Лондону, дабы прибыть в район Флит как можно быстрее. Дождь с каждой минутой становился всё сильнее, и вот уже с полной силой стучал по окнам машины, придавая виду улиц печальные, расплывчатые очертания. Уилл нетерпеливо притаптывал ногой, при этом нервно крутя в руках старый резной золотой ключ, былая яркость которого давно угасла со временем.
Он понимал, что это может стоить ему всего, но не мог остановиться. Ему нужно было знать.
Когда машина остановилась у старинного готического здания, Уильям выбежал из машины и быстро оказался под навесом, в глубине которого скрывалась большая черная двустворчатая дверь. Это здание было одним из немногих сооружений в Лондоне, что пережили Великий Пожар, а потому являлось жирной отметиной на туристических картах. Уильяма всегда раздражала толпа, бродящая по ветхим комнатам, ведь когда-то в этом доме обитали великие люди, вершащие историю, а теперь по его скрипучим половицам ступают невежи с фотоаппаратами.
Дом Принца Генри всегда кишел любопытными туристами, и это еще никогда не раздражало Уилла так сильно, как сейчас.
-Мистер д'Эвуар?-удивленно произнесла пожилая женщина за стойкой,-что вы тут делаете?-взволновано прошептала она, оглядываясь вокруг.
Они приспустила очки, выражая своё глубочайшее недоумение и интерес.
-Мне поручили разыскать кое-что в архиве. Надеюсь, с этим не будет проблем?-железный взгляд Уильяма не оставил старой леди никаких сомнений.
-К-конечно, мистер д'Эвуар. Я вас проведу...
-Не стоит,-Уилл ненароком преградил женщине путь,-я помню дорогу, Миссис Дэнси. Приятного вам вечера.
Он чувствовал, как чопорная старуха буравит его взглядом своих маленьких, словно бусинки, глаз, но продолжил путь с непоколебимой уверенностью.
Обойдя очередную кучку туристов, Уилл прошел в заднюю часть дома, которая, к счастью, была скрыта от глаз общественности. Она не поддавалась реставрации с конца 18 века, а потому была «небезопасна». По крайней мере, так все думали.
Сжимая в руках старый ключ, Уильям спустился в подвал по старинной винтовой каменной лестнице, каждая ступенька которой была длинною в тридцать сантиметров, оставляя достаточно места лишь для одного человека. Лестница вела в самые низы здания, и по мере спуска Уильяму становилось холодно и неуютно. Он никогда не любил это место.
Наконец ступеньки закончились, и он уперся в маленькую, ничем, на первый взгляд, не примечательную дверь. Глубоко вздохнув, он дрожащей рукой вставил ключ в замочную скважину и так же неуверенно повернул его по часовой стрелке. Раздался клик. Ключ повернулся еще один раз, и тогда дверь распахнулась, издав писклявый скрип.
В нос сразу бросился спертый воздух, хранивший в себе запах таинств и секретов. Закрыв за собой дверь, Уильям прошел вперед темной комнаты и включил свет, открывая взору десятки залов, в ряд уставленных большими стеллажами. На их полках покоилась тысячелетняя история.
Залы были сделаны из серого холодного камня, на высоких потолках над головами нависали две массивные люстры из кованного железа, лампы которых имитировали канделябры. Это место было похоже на древнюю библиотеку, и только Уильям знал, какие ужасы содержала в себе здешняя «литература» на самом деле.
Он не знал, с чего начать поиск: прежде он бывал здесь только с дядей или отцом. Они, словно рыбы в воде, бродили от одной полки к другой, следуя скрытой от Уилла закономерности. И сейчас ему нужно было её понять. Как можно быстрее.
Он помнил все нужные даты, знал ту, что была ему нужна. Оставалось только лишь найти её во всем этом последовательном хаосе.
На первых трех стеллажах содержалась детальная документация крестовых походов начала тринадцатого века, затем шли записи личных дневников магистров. Оставалось всего несколько стеллажей, и Уильям бросился к их полкам, в надежде разыскать то, что ему нужно. Его указательный палец бегал по корешкам книг, выложенных в хронологическом порядке, и по мере приближения к роковой дате, от страха и волнения его сердце начинало биться быстрее. И тут его палец остановился на номере 1478. Подцепив корешок книги, Уилл достал её из плотного ряда и взглянул на обложку: «Италия, Флоренция, 1487. Герцог Маласпина».
Он рывком раскрыл аккуратно сплетенную книгу и стал перелистывать тонкие страницы, в отчаянных поисках одного единственного имени. Каллиграфическим почерком были переписаны самые важные сведения того времени, коварные заговоры и убийства, среди ужасов которых сияло прекрасное имя «Симонетта Веспуччи».
Уильям застыл, глядя на него, а затем медленно опустился на один из стульев, продолжая читать:
«Донна Симонетта Веспуччи потеряна, сеньор Маласпина. Боюсь, что нам не удасться её заполучить, ибо папа слишком крепко вонзил в неё свои когти. Сикст безумен, ваше могущество, а потому я не буду принимать дальнейших действий».
Это была последняя запись из дневника мелкого Флорентийского доносчика, и больше имя Симонетты нигде не упоминалось. Так что же, все-таки, с ней стало?
С самого возвращения домой Оливер не давал Айвену покоя. Каждый день он проводил за странными записями, больше похожими на страницы бестиария, а затем звонил отцу, выполняя ежедневный отчет. Участие Айвена в этом безумии ограничивалось лишь испепеляющими взглядами в сторону старшего брата и придающимися полному игнорированию шуточками в его же адрес. Так продолжалось до очередного разговора с отцом, после которого Оливер решил попробовать себя в амплуа рекрута запрещенной сектантской организации:
-Ты уже нашел себе работу?-как-то вечером поинтересовался он.
Айвен как раз сидел на диване, собираясь наконец поиграть в приставку.
-Да, спасибо, что спросил. Я как раз провожу исследование...
-Айвен,-прервал его Оливер железным тоном,-я спрашиваю: нашел ты работу или нет?
-Нет, я был слишком занят тем, что действительно имеет значение.
Едкое высказывание Айвена было сродни ядовитой стрелы, выпущенной прямиком в сердце Оливера. По крайней мере, так он и выглядел после слов младшего брата.
-Мне казалось, что мы всё уладили.
-Серьезно?-удивленно ответил Айвен,-было ли это, когда я назвал ваш план абсолютно бредовым, или когда вы заставили меня устроится обслугой ради продвижения этого самого абсолютно бредового плана?-выпалил он.
-Айвен...
-Вы с отцом организовали закрытый клуб фанатиков, а теперь вам вдруг понадобилась моя помощь?
-Так вот в чем дело! Ты же просто ревнуешь,-насмешливо произнес Оливер с довольной улыбкой,-впервые отец обратился ко мне, а не к тебе—его золотому сыночку, оправдавшему все его ожидания,-эта ситуация явно приносила ему удовольствие и подкармливало и без того огромное эго.
-Ты наверное забыл, что я не пошел в Оксбридж,-язвительно добавил Айвен, сильно сжимая в руках контроллер.
-Послушай,-Оливер придвинулся поближе,-всего один день. Если после этого ты всё еще будешь считать, что идея того не стоит—мы оставим тебя в покое.
-И ради этого мне придется работать обслугой? Ни за что.
-Да ладно тебе, это будет интересно: посмотришь на жизнь богатеньких, может быть, найдешь даму своего сердца.
-Так почему бы тебе туда не пойти?-предложил Айвен,-ты ведь весь в предвкушении,-покосился он на брата.
-У меня другая работа.
-Какая?
-Другая,-отрезал Оливер.
Слово за слово, и Айвен, на следующий день отправившийся в агенство, до сих пор не до конца понимал, как и зачем согласился на это безумие. Но всё же вот он уже заполнял рабочую анкету, с тяжестью в сердце указывая род своей деятельности, а затем обратил взгляд на миловидную молодую работницу:
-Мне сейчас очень нужны деньги,-жалобно произнес Айвен,-я знаю, это против правил, но...-он подался вперед,-ты дашь наводку?-чуть тише произнес он,-где можно быстро и много подзаработать. Может быть у министра день рождения намечается?
Хоть трюки с обольщением и были прерогативой его брата, Айвен справился с этой задачей ничем не хуже. По крайней мере ему так показалось.
-Был на прошлой неделе,-фыркнула она, но затем продолжила:-все вакансии уже заняты, но ты милый, и я сделаю для тебя исключение,-прошептала девушка.-На днях они уволили одного парня—пирсинг и всё такое, ну и место освободилось. Платят двадцать фунтов в час. Работенка не хилая, запросы у дамочки королевские,-стервозно подметила она.
-Бедняга,-с напускным сожалением произнес Айвен,-значит, место вакантно?
-Да,-кокетливо ответила девушка,-но я не должна была тебе об этом рассказывать...
-Половины выручки будет достаточно?
Молоденькая работница сначала удивленно захлопала глазами, словно не поняла ни единого слова, а затем снова улыбнулась, но на этот раз хитро и довольно.
-Мероприятие будет в это воскресенье. Фургон отправляется из Камдена в час тридцать,-тихо проговорила она, оглянувшись на мимо прошедшую работницу,-не опаздывай.
-И куда мы поедем?
-В Бирмингем. А теперь иди отсюда, пока меня не уволили. И отдай сюда свою анкету!-сверкнув голубыми глазами, воскликнула девушка, вырвав листок бумаги из рук Айвена.
Но ему было совершенно наплевать на её грубость. Ведь скоро он будет в Бирмингеме, а значит, сможет наконец встретится с Тэссой. От этой мысли губы его расплылись в глупой улыбке. Молоденькая работница уставилась на Айвена в полном недоумении, сочтя его очередным сумасшедшим.
В эту ночь ей снился сон. Он не был похож на те, что были раньше—в этом сне она уже не была призрачным зрителем, в нём она была главной героиней. Она стояла посреди улицы, задрав голову воздух, и завороженно смотрела на купол церквушки. На нем, плескаясь в лучах яркого южного солнца, сверкал могучий золотой крест. Вокруг царил гул и суетливость; в воздухе бродили приятные ароматы пряностей и еды—это был базар. Впереди узкой продолговатой дороги, выложенной неровным камнем, виднелись зеленые холмы, а за ними тонкая, синяя линия моря.
Она потупила взгляд в пол, поглядев на обшарпанный подол своего длинного платья, при этом прикрывая лицо глубоким капюшоном накидки. Зачем она скрывается? Она не понимала, что ей движет, но испытывала необъяснимый страх, словно заранее предчувствуя беду.
Она быстро шла вперед, проталкиваясь сквозь толпу и периодически оглядывалась назад. И тогда увидела их—двух высоких мужчин—воинов; их доспехи сверкали в лучах солнца, а в руках пламенем горели острые клинки. Они шли за ней.
Она инстинктивно ринулась вперед, расталкивая народ; кто-то кидал ей вслед ужасные оскорбления, но всё, что она могла слышать, было биение своего сердца в перемешку с какофонией рыночных звуков—они смешались воедино.
Она бежала и бежала, пока не споткнулась о собственные юбки и не упала, опрокинув корзину с яблоками. Быстро поднявшись на ноги, она подхватила юбки, но только успела добежать до ближайшего переулка, как её схватили грубые мужские руки.
-Нет!-кричала она, пытаясь вырваться из железной хватки,-пустите меня! Мой отец...
-Твой отец тебе уже не поможет,-эти слова опалили её кожу.
-Я сказала, пустите!-изо всех сил вскрикнула она и замахнулась локтем, попав прямиком в лицо рыцаря.
-Ах ты шлюха!
Тот хотел отплатить ей тем же, но второй успел перехватил его руку и одарил друга многозначительным взглядом.
-Сегодня твой счастливый день,-буркнул первый и, крепче схватив её, потащил вперед.
Уильям прибыл в Бирмингем довольно поздно, отчасти потому, что не хотел вновь спорить отцом, и отчасти потому, что еще не был готов встретиться с Тэссой. Особенно после того, что узнал.
Он сразу отправился в свою комнату по пустынным темным коридорам и устало присел на кровать. Всю неделю его мучила ужасная бессонница—он не мог спать, осознавая, что не добился никакого прогресса, а теперь, узнав что-то, что он предпочел бы забыть, он и вовсе не мог позволить себе сомкнуть глаз.
Нерасторопно сняв наручные часы, Уильям встал и положил их на комод. Глубоко вздохнув, отгоняя незаслуженный сон, он налил себе немного виски и устало проковылял к большому окну, выглядывающему на фасад усадьбы. Ночью это место было еще прекрасней, чем днем: звезды отражались в озере, словно россыпь миллионов бриллиантов; голубой свет луны придавал зеленой траве необыкновенный, магический цвет. Уилл устало наблюдал за ветряной рябью на поверхности воды, когда вдруг заметил маленькую фигуру, ступающую по газону.
Это была Тэсса.
Бледая и хрупкая, словно фарфоровая кукла, в своей белой ночной рубашке она была подобна ангелу, по несчастливой случайности упавшему с небес в кромешную ночь. Она двигалась медленно, но уверенно, небольшими шагами продвигаясь вперед. К озеру.
-Черт.
Уильям пулей вылетел из комнаты и, сломя голову, понесся вниз по винтовым лестницам. Наконец он добрался до последнего этажа и, резко распахнув двери, выбежал на улицу.
-Тэсса!-позвал он. Но она не только не услышала его оклик, но и ускорила шаг, а затем и вовсе пустилась в бег.-Тэсса, постой! Какого черта...-Уилл побежал следом, но Тэсса, словно грациозная лань от охотника, ускользала всё дальше и дальше.
Уильям понимал, что это было одним из тех явлений, о которых она ему рассказывала. Вот только он не знал, как с ним справиться. Окликать её было бесполезно—она бы все равно не услышала. Тэсс приближалась к озеру, и даже не думала останавливаться.
-Тэсса!-прокричал Уилл. Как бы быстро он не бежал, ему было не догнать её во время.
Тэсс вновь ступила вперед, но теперь уже в ледяную, прозрачную воду. Её тело вмиг окутало смертельным холодом, но она, будто этого не почувствовав, сделала шаг в глубину озера.
Её белая спальная рубашка, словно лепестки расцветшего тюльпана, вспорхнула на поверхность озера, когда она вступила в него уже по колено. И Тэсс бы непременно пошла дальше, если бы сильные руки не схватили её за плечи и не оттянули назад, выволакивая её из холодного озера, словно тряпичную куклу.
-Боже, Тэсс...-в ужасе прошептал Уилл, посмотрев на её прозрачное, умиротворенное лицо и посиневшие губы. Её глаза были закрыты, словно она видела девятый сон, а покрытые инеем ресницы беспокойно подрагивали, говоря от том, что сон этот ей явно не нравился.
-Все будет хорошо,-убеждая скорее самого себя, проговорил Уилл и попытался поднять Тэсс на руки. Но встретил неожиданное сопротивление:
-Не смей прикасаться ко мне!-удивительно громко воскликнула она. Уильям быстро среагировал и инстинктивно прикрыл её рот теплой ладонью, вновь ощутив холод её тела. Он осторожно снял с себя пиджак и накинул его на её дрожащие плечи. Но Тэсс продолжала извиваться в его руках, слова змея.
Она брыкалась и билась в истерике, размахивая ногами, пока Уильям тащил её к дому. И вдруг она неожиданно остановилась, вновь обмякнув в его руках. Решив, что она снова уснула, Уильям осторожно убрал руку с её рта. И тут же об этом пожалел—стоило только ему ослабить хватку, как Тэсса стала брыкаться с новой силой и умудрилась замахнуться локтем и попасть ему прямо в нос.
-Дьявол!
-Les bêtes! Les monstres!-прокричала она, вырвавшись на волю. Уильям, быстро прийдя в себя, пустился за ней и в следующий миг вновь обернул свои руки вокруг её тонкой талии,-Mais Sainte Magdalena vous сhâtiera!-это было последним, что ей удалось выкрикнуть—после этих слов Тэсса неожиданно быстро замолкла и перестала сопротивляться. А затем вдруг резко вдохнула воздух, словно всё это время не могла позволить себе дышать.
-Тэсса?
Её опущенная голова взметнулась вверх; раскрытые в ужасе серые глаза смотрели на Уильяма.
-Я...
Растерянно прохрипела Тэсс осипшим от холода голосом и с паникой огляделась по сторонам, шарахаясь от каждого куста и дрожа от малейшего дуновения ветра.
-Пошли,-тихо произнес Уильям, аккуратно приобняв её за плечи, и повел в дом.
Их мигом окутал поток теплого воздуха. Аккуратно закрыв за собой двери, Уилл оглянулся по сторонам, дабы убедиться, что все действительно спали, и чуть слышно ступил к лестнице.
-Мистер д'Эвуар? Мисс Тереза?
Внезапно раздавшийся женский голос чуть не перепугал его до смерти.
-Миссис Дэвенпорт?-с толикой удивления и замешательства произнес Уильям, глядя на женщину в спальном халате.
Тэсса была настолько слаба, что не смогла даже поднять на неё взгляд.
-Что случилось?-ахнула Миссис Дэвенпорт, подходя ближе,-да она ведь холодная, как ледышка!-с ужасом воскликнула женщина, дотронувшись до бледной руки Тэссы,-Святые угодники...
-Миссис Дэвенпорт,-как можно более сдержанно произнес Уильям,-нам понадобятся одеяла. Много одеял,-он одарил женщину многозначительным взглядом, на что та понимающе кивнула и, не став задавать лишних вопросов, сказала:
-В комнате для персонала вас никто не потревожит.
Они сидели в оглушительном молчании, в маленькой уютной комнатушке, освещенной лишь тухлым светом старых ламп. Помещение было довольно скудным, но всё же уютным с его хранящими тепло деревянными стендовыми панелями и слегка поблекшим от времени зелеными обоями.
Уильям сидел на одном из немногих стульев, нервно притаптывая ногой и потирая руки, пытаясь переосмыслить все произошедшее; Тэсс расположилась немного поодаль, в более удобном кресле, укутанная в несколько теплых, толстых пледов, в добавок к которым Миссис Дэвенпорт принесла горячий чай с терпким чебрецом. В ледяных руках сжимая теплую кружку, Тэсс стала немного отходить от холода; об этом говорили порозовевшие щеки и вернувшийся к губам розоватый оттенок. Но взгляд её был таким же пустым и сонным, словно она все еще была где-то далеко отсюда.
Пробуждение от того сна было похоже на резкое погружение на несколько миль в глубину океана: она медленно теряла себя, теряла чувство реальности и была близка к принятию того, что не проснется. Но больше Тэссу пугало осознание того, что она этого не боялась. Она просто отдалась ощущению, позволяя ему утащить её за собой. Тэсса всегда чувствовала пугающее умиротворение, думая о смерти. Неужели жизнь была ей настолько безразлична?
-Мне страшно,-её голос прозвучал далеко и приглушенно, но Уильям расслышал глухой всхлип. Она плакала.
Сам того не понимая, он мигом оказался рядом с Тэсс, и вот уже его руки неуверенно обнимали её плечи сквозь слои пледов. Даже так он чувствовал, как они содрогаются в рыданиях.
-Я не понимаю, что со мной происходит,-шептала Тэсс.-Мне кажется, что я схожу с ума...
-Ты не сумасшедшая,-твердо сказал Уильям, сильнее чем когда-либо сожалея, что не может раскрыть ей правду.
Он понимал, что во всем, что с ней происходит, есть и его вина, и от этого его ненависть к самому себе становилась ещё сильнее.
-Кто же я тогда?-громче воскликнула Тэсса, подняв на Уилла свои заплаканные глаза,-я думала, что умираю, Уильям! Я смотрела в лицо смерти и знаешь, что я чувствовала?-она истерично улыбнулась,-ничего. Я ничего не чувствовала. Мне было всё равно,-слёзы вновь полились из её глаз, и она тут же стала быстро их утирать.
-Тэсс...
Уильям смотрел на неё с бессмысленным сожалением и горечью, будто её слова причиняли ему физическую боль, но всё равно не мог ничем ей помочь.
-Каждую ночь с пяти лет я переживала самый худший день своей жизни. Ты знаешь кого это? Каково это раз за разом наблюдать смерть тех, кого ты любил больше всего, и быть абсолютно беспомощным? Я до сих пор слышу звук выстрела в своей голове, стоит мне закрыть глаза и оказаться в тишине хоть на секунду,-шептала Тэсс, устремив взгляд в пустую точку.-Должно быть это наказание. Я не должна была выжить в ту ночь и теперь обречена переживать её снова и снова в своих кошмарах...
-Не смей так говорить, ты слышишь меня?-повысил голос Уильям.-Ты не виновата в смерти своих родителей,-размеренно говорил он и аккуратно взял лицо Тэсс в свои ладони,-посмотри на меня.
Тэсса нехотя повернула голову и оказалась лицом к лицу с Уильямом.
-Ты не виновата в смерти своих родителей,-повторил он, делая четкий акцент на каждом слове,-ты была ребенком, ты не могла им помочь, Тэсса. Отпусти это, не дай ложному чувству вины разрушить твою жизнь.
-Как оно разрушило твою?-неожиданно выпалила Тэсс.
-Что?
-Ты говоришь мне отпустить это, но сам всё еще винишь себя в смерти Сесилии,-прошептала она, не отводя настойчивого взгляда от растерянного лица Уильяма.
Он тяжело вздохнул и отошел от Тэссы, словно этими словами она перечеркнула всё доверие, что они так старались построить.
-Ты ничего об этом не знаешь.
-Мне и не нужно знать всего, я вижу это в твоих глазах. Они никогда не блестят от радости, даже когда ты улыбаешься. Ты никогда не затрагиваешь личные темы, не любишь, когда задают вопросы и всегда держишь дистанцию, хоть и пытаешься казаться открытым. Так ответь мне, Уильям,-сказала Тэсс, чувствуя, что переступает черту дозволенного,-можешь ли ты это отпустить?
-С Сесилией всё было иначе. И я не хочу об этом говорить,-холодно отрезал Уильям.
-Вина разрушила твою жизнь, и теперь ты пытаешься уберечь меня от такой же участи. Но меня не нужно спасать, Уилл. Я этого не заслуживаю, и чем раньше ты это поймешь, тем лучше.
-Ради всего Святого, перестань!-воскликнул Уильям.-Ты не можешь говорить, что я могу, а что не могу делать! Ты не имеешь права просто решить, что я должен чувствовать! Ты не в силах все контролировать, Тэсса!Так что перестань!Перестань это делать и просто позволь мне помочь тебе!
Но Тэсс его уже не слышала. Его голос стал еле разборчивым шумом на фоне женского шепота. С каждой секундой он становился всё громче, а затем к нему присоединился другой голос—более мелодичный и нежный. Оба твердили одно и тоже, но так старались перекричать друг друга, что Тэсса не могла понять, что именно они пытаются сказать. «Veritatem et fidem»-было единственным, что ясно донеслось до её сознания.
-Тэсса? Ты меня слышишь?-вновь прояснился голос Уильяма.
Одними губами снова и снова произнося эту фразу, Тэсса вдруг посмотрела на него глубоким и задумчивым взглядом.
-Я что-то говорила?
-Когда?
-Когда ты меня нашел. Говорила ли я что-нибудь?
Уильям вспомнил полные ярости и ненависти пронзительные крики и невольно вздрогнул от этого воспоминания.
-Да,-наконец ответил он,-ты...ты кричала.
-Кричала?-испуганно переспросила Тэсса.
-Да. Я хотел увести тебя в дом, но ты сильно сопротивлялась и даже...ударила меня в нос.
-Боже, Уилл, мне так жаль...
-Ничего, было не больно,-слегка улыбнулась он.-Ты словно пыталась вырваться из чьей-то хватки, требовала, чтобы тебя отпустили во имя Святой Магдалены и назвала меня чудовищем и животным.
С каждым словом сердце Тэсс начинало биться все сильнее, а в голове возникали вспышки минувшего кошмара. Она вновь почувствовала грубые руки на своих запястьях, мерзкий, самодовольный смех и боль. Боль не физическую, а душевную. Боль от потери. Боль, которую ощущала она сама.
-Опять глупый кошмар,-Тэсс заставила себя улыбнуться,-так и знала, что читать перед сном По было плохой идеей.
Уильям не поверил в её ложь, но всё же поддался этому маленькому спектаклю.
-Не знал, что ты страдаешь от лунатизма,-усмехнулся он, стараясь скрыть всю серьезность, что таилась за этими словами.
-Да, я тоже. Наверное, стоит возобновить сеансы у психолога мамы.
-Психолога?
Тэсса почувствовала, что уже и так рассказала слишком многое.
-Да, раньше он выписывал мне снотворное от моих кошмаров из-за...-она запнулась,-сам знаешь из-за чего.
Ульям кивнул в молчаливом понимании. Его взгляд случайно упал на часы.
-Уже можно поздравить тебя с рождения?
3:30. К её сожалению, Тэсса так и не узнала, когда именно появилась на свет. Ей так и не довелось услышать смешную и неловкую историю, что скрывалась за её рождением. Она не знала, произошло ли это среди ночи, не знала, волновался ли отец и была ли готова мама.
-Думаю, да,-тихо ответила Тэсс.
-Что ж, с днем рождения, Мисс д'Эвуар. Чувствуете какие-нибудь перемены с приходом совершеннолетия? Кроме новых возможностей, разумеется. Теперь Филипп с удовольствием покажет тебе лучшие пабы Англии.
-Чувствую себя намного старше,-задумавшись, ответила Тэсс,-и мудрее,-с усмешкой добавила она.
Если что и пришло с её совершеннолетием, так это безумие. Полное и всепоглощающее безумие.