Глаза Цзян Суйчжоу пылко засверкали.
Свет в комнате был тускло освещен. В тусклом свете он мог видеть темные глаза Хо Вуцзю, смотревшие на него с предельной серьезностью и решимостью.
Это было неописуемое чувство безопасности, и это даже дало ему ощущение, что Хо Вуцзю заботится о нем.
Это не было иллюзией. В конце концов, у них двоих уже были хорошие отношения, и это он предавался фантазиям, которых ему не следовало иметь.
Цзян Суйчжоу на мгновение замолчал.
И в этот промежуток его молчания, Хо Вуцзю тоже чувствовал себя довольно неловко.
Хо Вуцзю не был таким равнодушным, каким казался. В конце концов, для него это был первый раз, когда он страдал бессонницей за всю жизнь.
Только сейчас он понял, что люди, удобно лежащие в постели тоже могут ворочаться, не в силах заснуть. Это чувство было еще более невыносимым, чем кататься по гвоздевой доске. Его глаза были широко открыты, и он тщетно думал, задаваясь вопросом, сказал ли он что - то не так ранее, или Цзян Суйчжоу действительно столкнулся с какими - то серьезными неприятностями снаружи.
Такого рода беспокойство переплетенное с сомнениями, сделало его таким раздражительным и невероятно беспокойным.
Однако человек, о котором он беспокоился уже ушел. Двери и окна главного дома были плотно закрыты, а Мэн Цяньшань дремал, прислонившись к колоннам. Ночью казалось, что весь мир был мирным и безмолвным, в то время как только он, Хо Вуцзю, не мог уснуть.
Только он знал, сколько неприятностей ему пришлось пережить и какую решимость принял, прежде чем перевернуться и сесть. Не переодеваясь, он подошел и украдкой постучал в окно Цзян Суйчжоу.
В настоящее время Цзян Суйчжоу хранил молчание и не говорил, что делало его поникшее сердце еще более беспокойным.
Я не был слишком свиреп сейчас, не так ли? Это все потому, что я привык общаться с бесстыдниками вроде Вэй Кая. В своем беспокойстве я потерял всякое чувство приличия...
На этом повороте Цзян Суйчжоу наконец заговорил.
— Ничего страшного..., — его голос звучал слабо, как будто ему не хватало уверенности.
Хо Вуцзю уставился на него, когда тот поднял голову, чтобы посмотреть на него. Цзян Суйчжоу явно родился с парой глаз утонченной лисицы, но они казались слишком невинными, из-за чего он не хотел говорить ничего резкого.
Он, казалось, на мгновение задумался, прежде чем продолжить:
— Просто сегодня, после того, как я прогулялся за городом и разобрался с суетой на банкете, я чувствую себя совершенно опустошенным после возвращения домой.
Хо Вуцзю не совсем поверил в это, но его тон был намного мягче, словно он проявлял осторожность, опасаясь повредить цветок.
— Это все? — спросил он.
Цзян Суйчжоу кивнул.
— Я немного беспокоюсь о генерале Лу, — добавил он.
— Не беспокойся о нем, — выпалил Хо Вуцзю.
Цзян Суйчжоу выпрямился и спросил:
— Но ты когда - нибудь думал, что он навлек на себя ненависть Панг Шао и может быть убит им в любой момент?
Хо Вуцзю оглядел его и, слегка приподняв брови, несколько удивленно спросил:
— Так вот почему ты сегодня был так озабочен?
Темнота скрыла красноватые мочки ушей Цзян Суйчжоу от того, чтобы солгать ему.
— Да.
Хо Вуцзю расхохотался. Смех вырвался такой тихий, но он был наполнен удовольствием облегчения.
— Глупыш, — он поднял руку, положил ее на макушку Цзян Суйчжоу и пару раз погладил ее, как будто расчесывал ему волосы. — Ты так любишь беспокоиться о делах других людей, не так ли?
Цзян Суйчжоу отказался отвечать.
Хо Вуцзю продолжил:
— Не волнуйся. Если я все еще не заперт в тюрьме со сломанными обеими ногами, не имея никаких контактов с внешним миром, такого никогда не случится, даже если у него три головы и шесть рук и он исключительно искусен в обмане. Я возьму фамилию Панг Шао, если позволю ему убить Лу Юэ у меня под носом.
Цзян Суйчжоу кивнул, что показалось Хо Вуцзю особенно милым.
Он скривил губы и улыбнулся, чувствуя, что что сегодня принял очень мудрое решение.
Теперь он мог хорошо выспаться ночью.
— Теперь тебе стало легче? — спросил он.
Цзян Суйчжоу снова кивнул.
Хо Вуцзю ответил:
— Тогда я ухожу, хорошо?
Цзян Суйчжоу не забыл предупредить его.
— Не позволяй никому себя увидеть.
Хо Вуцзю знал, что он имел в виду. Он не мог позволить другим увидеть, что его ноги исцелены. Однако в его ушах это звучало немного очаровательно, как будто они были на тайном свидании.
Он просиял без всякой причины и даже почувствовал какое - то порочное возбуждение.
Он встал, а перед уходом обернулся и сказал Цзян Суйчжоу:
— Перестань слепо волноваться. Быстро ложись спать.
Услышав "Хорошо" Цзян Суйчжоу, Хо Вуцзю развернулся и снова перепрыгнул через окно.
После этой встречи вид сзади этой фигуры немного успокоил, и его походка стала более быстрой, чем раньше.
Цзян Суйчжоу проводил его взглядом и увидел, как Хо Вуцзю снова закрыл окно. Затем в комнате воцарилась тишина.
Он откинулся на кровать и глубоко вздохнул.
Он знал, что должен быть счастлив.
Несомненно, в оригинальных исторических записях именно потому, что Хо Вуцзю был заключен на заднем дворе королевской резиденции и надежно охранялся первоначальным владельцем, Панг Шао получил возможность шаг за шагом захватить военную мощь Лу Юэ и казнить его.
На этот раз Лу Юэ не пошёл бы по старому пути.
Тогда... Что насчет Хо Вуцзю и Лу Ваньцзюнь?
Тем не менее, что бы с ними ни случилось, он, как посторонний, должен хранить молчание.
Но ему стало стыдно.
Очевидно, что ему следовало держаться подальше, но он жаждал тепла, которое дарил ему Хо Вуцзю. Это впервые заставило его рациональность утратить свою функцию и заставило его хотеть притворяться, что все было хорошо, как сегодня; просто сохранить статус - кво и оставаться рядом с Хо Вуцзю.
Потому что, кроме этого, он никуда не хотел уходить.
****
Все местные чиновники династии Цзин, если они были "разумными", знали, что значит переступить порог поместья Панг.
Самым могущественным человеком в династии, помимо Императора, был главный министр Панг Шао. Даже император прислушивался к советам Панг Шао. Иногда идеи главного министра совпадали с идеями Его Величества.
Поэтому, пока они находят способ, получают квалификацию и отправляют серебро в поместье министра, вознестись на небеса будет не так уж сложно.
Все люди, которые входили в поместье Панг и выходили из него, были довольны. В конце концов, не было более эффективного Бодхисаттвы¹ под небесами.
[1)бодхисаттва— обр. добрый (мягкосердечный) человек]
Ничто не имело большего значения, чем произвести впечатление деньгами на главного министра и вызвать у него желание говорить от их имени.
В ту ночь поместье Панг было ярко освещено, и у дверей остановилась карета. Она выглядела очень просто и заурядно по дизайну.
Только в третью стражу из поместья вышел мужчина и радостно сел в экипаж.
Другой мужчина в экипаже поспешно спросил:
— Как все прошло?
Мужчина с улыбкой прищурил глаза:
— Дело сделано.
Мужчина в карете был поражен, а затем на его лице появилось выражение экстаза. Он восхищенно спросил:
— Это сделано? ...Это великое преступление, наказуемое обезглавливанием всего клана, и все же Главный министр готов пойти на это?
Мужчина рассмеялся.
— Нам посчастливилось наверстать упущенное, — заметил он.
— Наверстать что?
— Разве ты не слышал? Несколько дней назад у Его Величества, похоже, возникли некоторые разногласия с Панг - дареном, — сказал он, — Сейчас я не уверен, хочет ли Панг-дарен угодить Его Величеству или найти способ вернуться сам. Короче говоря, у него не хватает денег, и он почти никому не отказывает. Сумма, которую я дал на этот раз, достаточна и Панг - дарен доволен. Он не только освободил меня от моего преступления, но и дал мне тепленькую работенку.
— Какая тепленькая работенка?
Мужчина непостижимо улыбнулся и указал на юго - запад.
— Через три года я смогу удвоить деньги, которые отдал сегодня, и вернуть их, — сказал он.
Мужчина в экипаже воскликнул.
— Но разве это не территория генерала Лу Юэ? Боюсь, это будет нелегко.
— Панг-дарен сказал, что примерно через год после возвращения Лу Юэ в столицу, он не сможет туда вернуться, — сказал мужчина, — Более того Панг-дарен также сказал, что неизвестно, останется ли он в живых в столице еще несколько лет.
— Оказывается, Панг - дарен собирается...
— У Панг - дарена свои планы, — перебил мужчина, — Это тоже не наше дело. Но на всякий случай, после вступления в должность, мы должны быть готовы к любым непредвиденным обстоятельствам, а еще лучше – заработать больше денег. В конце концов, никто не может сказать наверняка, что произойдет с сегодняшней династией, не так ли? Кроме того, если мы хотим прочно занять свое положение, мы должны каждый год делать Панг - дарену непомерные подношения. В целом, это богатое место, поэтому нам нужно уделять ему больше особого внимания.
Когда они говорили об этом, оба понимающе смеялись.
Карета, стуча колесами, отъехала и постепенно растворилась в ночи.
Никто не знал, что в этой потрепанной карете сидел магистрат Сучжоу, который за три года своего правления присвоил 200 000 таэлей серебра. Этот человек присвоил такое большое состояние, что Министерство доходов сразу обратило на него внимание. Он уже был занесен в досье, его только и ждали, чтобы арестовать.
Именно этот человек, услышав новости, ночью примчался в Линьань с серебром и постучал в дверь Панг Шао.
Даже ради такого огромного состояния Панг Шао не стал бы укрывать его в обычные времена. Для него принять серебро означало напрашиваться на неприятности самому. Этого человека лучше убить, заменить более надёжным союзником, и с тех пор тот сможет платить ему дань каждый год. Ему нечего было терять.
Этот человек был не более чем умирающей лошадью, отчаянно пытающейся выжить. Неожиданно он зажил хорошо и действительно исцелился.
В течение нескольких дней суд издал приказ о переводе магистрата Сучжоу.
Независимо от того, насколько велики были суммы денег, которые он присвоил, все это было списано. Этот человек был явно понижен в должности и тайно повышен в должности, и его назначили магистратом Линнаня.
Никто не знал, что новый Линнаньский магистрат в тот день отправился на юг, проезжал мимо Линьаня и получил деньги от Панг Шао.
Это было в несколько раз больше того, что он отправил в поместье Панг в тот день.
Однако эти деньги не были наградой от Панг - дарена, они были даны ему... они были даны ему для выполнения важного дела для Панг - дарена.
****
Хотя Лу Юэ не был человеком, который смотрел свысока на гражданских чиновников, он никогда не скрывал своего лица перед такими министрами, как Панг Шао.
Имея под своим командованием солдат, он был жестким и без колебаний шел против неба и земли. Таким образом, в последние дни он вызвал настоящий переполох при дворе.
Панг Шао несколько раз подряд подвергался его провокациям. В сочетании с Цзи Хунчэном, который продолжал разжигать огонь на его стороне, столкновения между ними неизбежно происходили в суде во время Великого Придворного собрания.
Панг Шао не был таким вспыльчивым или откровенным, как Лу Юэ, поэтому всегда терпел поражение.
Вдобавок ко всему, всякий раз, когда Ци Мин не мог больше с этим мириться, он вмешивался, чтобы выступить посредником, и вставлял пару предложений. Однако Лу Юэ отругал и его. Несколько дней спустя чиновники из партии Панга и министры во главе с Ци Мином, которые изначально стояли по разные стороны баррикад, были гораздо более гармоничны, чем раньше. Когда они встречались, то даже могли поприветствовать друг друга.
Конечно же, конфликты между военными генералами и гражданскими чиновниками были гораздо глубже, чем противоречия между самими гражданскими чиновниками.
Однако Лу Юэ отмахнулся от них.
Каждый раз, когда он посещал великое Придворное собрание, все, что он делал, это высоко держал голову и выпускал пар. Только тогда удушье в его сердце могло немного рассеяться.
В тот день он даже вышел из экипажа в конце улицы и отправился на рынок в поисках вина, чтобы взбодриться.
Он не привык к прекрасному вину, которое подавали в доме, и предпочитал пить зернистый спирт, полученный из сорго. Этот вид соргового вина был распространен в Цзянбэе², но теперь, когда он вернулся в Цзяннань³, ему было трудно найти ресторан, специализирующийся на северо - западной кухне, где сорговое вино было самым крепким.
[2) Цзянбэй — левобережье реки Янцзы
3) Цзяннань — правобережье реки Янцзы]
Он отпустил своих подчиненных и направился прямиком в павильон.
Неожиданно, как только он вошел в дверь, прежде чем он успел найти место, чтобы присесть, кто-то толкнул его в плечо.
Он повернул голову и увидел высокого молодого мускулистого мужчину, но с особенно непривлекательным цветом лица.
Он холодно сказал:
— Генерал Лу, кое кто наверху попросил вас подняться для беседы.
Кто бы это мог быть?
Недавно Лу Юэ спровоцировал много людей, поэтому он не знал, где находятся его враги. Однако независимо от их местонахождения, этот посетитель определенно не замышлял ничего хорошего, но он никогда этого не боялся.
Увидев мужчину в таком состоянии, Лу Юэ временно забыл о выпивке, усмехнулся и махнул рукой.
— Показывай дорогу.
Он последовал за мужчиной наверх.
Кто еще это мог быть? Это могла быть либо банда змей и крыс Панг Шао, либо бедные и педантичные литераторы, которые защищали Ци Мина.
Спина Лу Юэ оставалась прямой, как шомпол. Он был совершенно неустрашимим. Когда его подвели ко входу в скромную комнату, он агрессивно распахнул дверь пинком.
Но в следующий момент замер.
Круглый стол внутри был уставлен блюдами северо - западной кухни, которые он ел в ранние годы, плюс два больших кувшина соргового вина. За столом в одиночестве, с прямой спиной и острыми, как мечи, бровями сидел человек, чей силуэт накладывался на силуэт его старого друга.
Просто он был моложе, красивее и утонченнее. Должно быть, он пошел в свою мать
Глаза Лу Юэ горели.
— Вуцзю, это ты?
Автору есть что сказать:
Лу Юэ, который давно присматривается к Хо Вуцзю и хочет, чтобы он стал его зятем: Добродетельный зять! Это ты!
Хо Вуцзю, выглядя серьезным: Уважаемый генерал Лу, я уже женат.
Лу Юэ: ?