Шань Вэйи умылся, вышел и отправился на поле боевых искусств, чтобы снова сразиться с принцем.
Он не знал когда, но к арене боевых искусств добавили дополнительный набор столов и стульев. На столе стоял чайный сервиз. Шань Вэйи каждый раз после тренировки могла сесть, попить чай и поболтать с принцем.
Принц изначально искал Шань Вэйи только для того, чтобы избавиться от лишения прикосновения и жажды в бою. Однако было неясно, захочет ли принц ладить с Шань Вэйи, не касаясь его кожи. Просто поболтать с Шань Вейи за чаем было достаточно. Принц объяснил это тем, что Шань Вэйи был хорошим псом, умевшим льстить людям.
После того, как Шань Вэйи узнал, что принц любит поболтать, он тоже с удовольствием отдохнул. В этот момент, попивая свежий чай с лимоном, он наклонился на каблуках и сплетничал с принцем.
Князь только сказал: «Я слышал, что в вашей семье есть внебрачный ребенок, и он уже прошел над вашей головой».
Шань Вэйи угрюмо сказал: «Незаконнорожденный ребенок — ублюдок, как он может сравниться со мной?»
Принцу нравилось смотреть, как Шань Вэйи вся вспыльчива, поэтому он продолжал провоцировать его и говорил: «Изначально ты оскорбил меня, поэтому твоя семья забрала незаконнорожденного ребенка обратно. Теперь, когда я простил тебя, логично предположить, что твоя семья также должна позволить незаконнорожденному ребенку вернуться на свое законное место.
Лицо Шань Вэйи было таким же темным, как дно кастрюли.
Князь посмотрел на перемену в его лице и подумал, что это весело, и продолжил: «Но он способный человек. Говорят, что он успешно занимается бизнесом и даже сел на большую лодку Цзюнь Гэнджина. Теперь никто не относится к нему как к внебрачному ребенку. Его уже признали настоящим молодым Мастером».
Шань Вэйи холодно фыркнул: «Да, да, кто заставил меня жить не так хорошо, как принц, который способен иметь отца, который глубоко любит и не жалеет о своей первой жене. Естественно, тебя мои заботы не беспокоят.
Упомянув об этом, лицо принца немного напряглось.
Шань Вэйи знал, что эта тема — опасная граница, поэтому просто осторожно прощупал свои ноги. Теперь, когда принц был недоволен, Шань Вэйи быстро убрал свои неуверенные ноги. Он вытянулся и сказал: «Поскольку наследный принц упомянул об этом, я также попрошу отпуск. Я должен вернуться домой через два дня».
Услышав, что Шань Вэйи хочет уйти, наследный принц почувствовал недовольство: «Зачем ты возвращаешься?»
Шань Вэйи ничего не оставалось, как объяснить: «Много дней назад старейшины прислали мне сообщение с просьбой вернуться. Чтобы стать тренировочным партнером наследного принца, я уже давно откладывал это. Если я не вернусь, я нарушу сыновнюю почтительность».
Центральный зал был стальным дворцом, зданием из ярко-серебристых полос космического металла, и оно также излучало холодный свет, подобный луне в глубочайшей ночи.
Кроме императора, в центральном зале обычно не было живых людей.
Император сказал, что он должен соблюдать строгую бережливость и беречь рабочую силу, поэтому ему не нужно закрывать слуг.
Принц знал, что император просто не доверял живым.
Центральный зал представлял собой полностью разумный механический дворец. Император, обладавший мощным мозгом, своей волей регулировал во дворце все, от температуры, влажности до твердости стен, все было полностью под контролем императора.
В центральном зале император был единственным богом.
Даже наследный принц, который был таким гордым снаружи, станет скромным, как муравей, когда войдет в центральный зал.
Сгорбившись на земле, прижавшись лбом к холодному серебряному полу, без разрешения, он мог только сохранять позу набожного поклона.
"Вставать." Голос императора звучал глубоко и густо, как вечерний барабан.
Но и достаточно молодой.
Межзвездные люди не стареют легко.
Император выглядел молодым и красивым, но его бакенбарды были серебристыми.
«Лицо покрыто пылью, а виски как иней». Иногда император медленно пел: «Десять лет жизни и смерти безграничны».
Говорили, что изначально у императора были светлые волосы, но они поседели за одну ночь, в ночь смерти первой императрицы.
Это также было причиной того, что наложница Шан и многие наложницы не осмеливаются говорить грубые слова принцу, какими бы благосклонными они ни были.
Независимо от того, какая это была наложница, любимая или нелюбимая, они не могут войти в центральный зал, чтобы прислуживать его постели.
Какая бы наложница ни была, любимая или нелюбимая, ни одна из них не дала потомства.
Они носили титул любимых наложниц, но на самом деле выступали в качестве дипломатических посланников и представителей королевской семьи.
Император был силен и здоров, но у него был только один ребенок, принц.
Принц был единственным наследником.
Просто потому, что принц был крови бывшей императрицы.
Первая императрица была мужчиной, поэтому от природы бесплодна. При жизни он еще не рассматривал вопрос о наследниках.
Он внезапно скончался, и скорбный император объединил ДНК предыдущей императрицы со своей собственной, чтобы создать ребенка, и этим ребенком стал принц.
Говорят, что принц очень похож на первую императрицу, особенно фиолетовые волосы и глаза.
Однако чаще всего император говорил: ты не такой, как он.
Обычно тоном сожаления.
Могучий наследный принц, вызывавший ветер и вызывающий дождь, всегда держал голову перед императором опущенной, как и любой ребенок, который всегда разочаровывал своих родителей.
Отец не обнимал его с самого рождения, ни разу.
Врачи сказали, что это, вероятно, было причиной его лишения осязания.
Когда доктор сказал эти слова, император тоже присутствовал. Лицо молодого князя было еще детским, он не умел скрывать своих чувств, и он выжидающе смотрел на отца — он не смел смотреть прямо в это святое лицо, а только смел смотреть на широкую грудь отца. . Был парчовый доспех с узором летящего в небо дракона.
Он услышал низкий голос императора: «Ты слишком хрупок… не такой, как он».
Сердце принца вдруг упало: «Я… я могу измениться…»
«Это не большая проблема». Император сказал: «Просто смени кожу».
Принца отправили менять кожу.
В то время ему было всего двенадцать лет.
После пыток со снятием шкуры он надел слой высокоинтеллектуальной искусственной кожи. После этого он стал отказываться от физического контакта. Однако это не облегчило страдание, вызванное лишением прикосновения, а усугубило боль.
Страстно желая прикосновения к теплой человеческой коже, он чувствовал себя больным и неудобным из-за этого лишения.
Переплетение противоречий подняло его страдание на более высокую ступень, и он не мог никому довериться в своем страдании.
Иногда он скорее преклонял колени перед холодным троном, умоляя императора прикоснуться к его голове, как обычный отец, или похлопывал себя по плечу…
Но это было невозможно.
Император может дать ему славу одиночества, богатство горящей нефти и даже эту огромную и бескрайнюю галактику, но он не может дать ему даже немного любви.
У императора был холодный темперамент, и частичка любви в его сердце была запечатана в бессмертном гробу-фениксе в центральном зале вместе с бывшей императрицей.
Вспоминая все это, князь совсем потерял интерес к болтовне и сердито поставил чашку.
В то же время Шань Вэйи также поставила чашку, и они вдвоем непреднамеренно коснулись суставов пальцев, держащих ручки чашки. Прикосновение к коже пробудило в принце жажду тепла. Его сердце внезапно участилось — было очевидно, что он и Шань Вэйи больше контактировали кожей, когда ссорились, но никогда не было такого, непреднамеренное прикосновение рук… сердце забилось сильнее.
Сердце принца бешено билось, страстно желая коснуться этих рук, но тело его шло в противоположном направлении. Он отпрянул, как испуганный олень, словно собирался поднять голову и в следующую секунду упасть со стула.
Шань Вэйи заметила оплошность принца и поспешно наклонилась вперед, чтобы обнять его.
Принц упал на спину, Шань Вэйи наклонилась вперед, они обняли друг друга и оба упали на землю.
На полу они прижались друг к другу, их пальцы переплелись, и тепло от десяти пальцев распространилось по всему телу принца, как электрический ток.
Принц, казалось, дрожал даже своими зрачками, а его фиолетовые глаза были устремлены на Шань Вэйи.
Шань Вэйи, казалось, прочитал опасное послание в глазах принца и подсознательно хотел вырваться. Однако принц перевернулся и прижал его к полу, как гору.
«Зачем прятаться?» Его фиолетовые глаза опасно сузились, с холодным светом, глядя сверху вниз, как зверь, уставившийся на свою добычу.
Руки Шань Вэйи были сцеплены над головой, а его тело было вынуждено принять развернутую позу. Он мог только бороться, как рыба на берегу. Он недоверчиво посмотрел на принца, как будто подтверждая, что принц действительно внезапно сошел с ума и влюбился в него, вонючего человека.
Шань Вэйи задрожал губами: «Не хочет ли принц, чтобы кто-то служил ему…»
Смысл отказа был очевиден. Князю это, естественно, не понравилось, и лицо его стало холодным: «Конечно, кому я хочу служить, тому служить буду. . . “
Неоспоримое величие.
Личность Молодого Мастера Шана не осмелилась бы напрямую отвергнуть наследного принца, но он не хотел бы быть просто чьей-то игрушкой для баловства. Одно дело быть приспешником принца, и совсем другое — быть любимой мужской игрушкой принца. У Шань Вэйи не было другого выбора, кроме как задержать его и сказать: «Я… ты дай мне подумать об этом…»
Принц усмехнулся: «Первоначально я должен дать вам подумать об этом. Жаль, что ты не умеешь ценить чью-то доброту. Я сейчас прикончу тебя здесь, что ты можешь сделать?»
Конечно, наследный принц просто пытался напугать его, не особо желая покупать и продавать проституцию в дневное время, но он все же коснулся одной рукой бедра Шань Вэйи.
Шань Вэйи вырывалась и говорила: «Нет! Нет!"
Наследный принц подумал, что он шумит, и собирался скрепить это поцелуем, но услышал бормотание Шань Вэйи: «Тайфу смотрит на нас вон там, не моргая. О, что он за человек? У него есть какие-то странные увлечения…»
********