— Ты будешь делать то, что я хочу. Пора бы усвоить это, мальчик мой, — угрожающе шепчет мужчина, держа в крепкой хватке лицо Чимина.
— Нет, — отвечает парень.
— Ты перечишь мне? — спрашивает босс.
— Я больше не ребенок. Хватит издевательств, — тихо говорит он, дрожащим голосом.
— Сколько бы тебе ни было лет, ты всегда будешь моей вещью. На колени.
— Нет, — отвечает Пак, пытаясь оттолкнуть его руку от своего лица.
Босс резко хватает его за шею сзади и еще сильнее сжимает челюсть большой ладонью. Несмотря на то, что ему уже пятнадцать, он все же не так силен, чтобы защитить себя от него. Когда этот больной подонок просит привести его в кабинет, то каждый раз внутри него все сжимается в один мерзкий комок, который хочется выплюнуть вместе с внутренностями. Мужчина гораздо выше его и сейчас нависает над ним, сверля злым взглядом.
— Маленький ублюдок, — злобно шепчет он и усмехается, — на колени.
— Нет, — шепчет Чимин.
— Я же могу вынудить тебя это сделать. Будет только больнее. Выполняй мой приказ.
— Хватит, пожалуйста, — просит парень.
— На колени! — кричит ему в лицо мужчина.
— Я не хочу, пожалуйста. Не делайте этого снова, — шепчет Пак со слезами на глазах.
— Не вынуждай меня быть с тобой еще грубее, — говорит босс, давая ему сильную пощечину. — На колени. Ты забыл, кому принадлежишь?
Пак стоит неподвижно и дрожит всем телом. Он знает: чем дольше противится, тем хуже ему будет, но он больше не готов терпеть это. Это невыносимо и унизительно. У всех есть свой предел. Предел боли, терпения, сил, и он его достиг. Мужчина снова дает ему пощечину наотмашь, и сильная боль сводит половину лица, а перед глазами Чимина все темнеет на несколько секунд. Он хватает его челюсть и заставляет смотреть в глаза. В них пылает такая ярость. Когда босс так зол, то обычно страдают все вокруг. Парень толкает его, когда другая рука ложится на его затылок.
— Хватит! Маленький гаденыш, ты меня достал! — кричит мужчина, доставая пистолет, и приставляет к его лбу. — На колени! Живо!
Пак цепенеет и пытается дышать глубоко, чтобы не показать насколько ему сейчас страшно.
— На колени! — снова кричит он, надавливая холодным металлом на его лоб.
Парень очень медленно со слезами на глазах опускается на колени.
— Хороший мальчик, — довольно говорит мужчина и проводит пальцем по его губам, словно он его хозяин. — А теперь делай, что должен.
— Нет, — шепчет Пак, глядя перед собой стеклянными глазами.
— Это не просьба. Исполняй.
— Нет.
— Ты сегодня такой непослушный. Мне заставлять тебя? Я думал, что мы давно преодолели это и ты больше не ведешь себя подобным образом, — тихо говорит босс, приподнимая его подбородок вверх.
— Я не буду больше этого делать. Хватит. Я не хочу, оставьте меня в покое, пожалуйста.
Мужчина хмыкает и гладит холодными пальцами его шею.
— Не надо, — просит Чимин дрожащим голосом от страха и отвращения.
— Снова мне перечишь. Мне это не нравится. Такой прекрасный ротик и столько неверных слов из него льется.
— Я не буду больше этого делать.
— С тобой становится так сложно. Ты вырос и отрастил себе стальные яйца, парень. Иначе как объяснить такую смелость? Что же, — говорит мужчина, гладя его по волосам, — ты понимаешь, что я могу убить тебя за столь наглое и открытое сопротивление?
— Да, — тихо говорит он.
— И все равно отказываешься исполнять мое указание?
— Да, — повторяет Пак.
— Или ты сейчас откроешь свой рот, или я разнесу твою голову. Считаю до трех, — угрожает босс.
— Я не буду этого делать, — тихо говорит Чимин, продолжая отстаивать себя.
— Один.
— Я не буду этого делать больше, — уверенно говорит парень, глядя на него.
— Два, — говорит мужчина, готовя оружие к выстрелу.
— Я не буду этого делать! — кричит Пак, смело сопротивляясь под дулом пистолета.
— Три.
— Я не буду, — тихо говорит он.
— Значит, ты сейчас умрешь.
— Значит, я умру, — шепчет Чимин, закрывая глаза.
Он ждет. Ждет этот чертов выстрел, как спасение, и готов задохнуться от количества ненависти и злости внутри к этому человеку. В области живота все завязывается в тугой узел от напряженных нервов. Время идет, а выстрела все нет. Ему очень страшно сейчас, наверное, как никогда еще не было. Но лучше умереть, чем еще хоть раз позволить этому уроду сделать с ним то, что он делал все это время.
— Посмотри на меня, «Леон», — спокойно говорит босс.
Чимин приподнимает голову и открывает веки, чтобы взглянуть на него. Он смотрит в глаза настоящему дьяволу. Человеку, который ломает его на части день за днем, все больше и больше, все изощреннее и более жестоко. Он так устал от этого, а что может ждать его впереди? Ему невыносимо страшно и больно. Ему противно от самого себя, что он позволяет так сильно унижать себя. Из уголков его глаз срываются слезы и медленно стекают по вискам, пока его лоб находится в нескольких сантиметрах от пистолета. Мужчина смотрит на него сверху вниз, и очень сложно понять, о чем он сейчас думает. А на самом деле думает он о том, что довел его уже до того состояния, когда парень готов пойти на смерть лишь бы больше не подчиняться ему. Его маленькая игрушка перестала быть послушной, и если он сейчас не отпустит его, то сломает окончательно, а он ему еще пригодится. Он убирает пистолет, и парень тихо и облегченно вздыхает, сглатывая ком в горле.
— Твоя смелость удивительна, мальчик мой. Я еще не встречал настолько дерзких и решительных. Еще никто так себя не вел со мной, — тихо говорит босс, гладя его по волосам. — Это похвально. Ты готов умереть, защищая себя. Интересно, да?
— Не трогайте меня, пожалуйста, — шепчет Пак.
— Так и быть. Но я не могу отпустить тебя просто так. Никто не имеет право говорить со мной так нагло и диктовать мне условия, — отвечает он, убирая руку с его головы.
В этот момент в кабинет заходят несколько охранников во главе с «01», и парень понимает, что его ждет. Его снова будут бить, а затем отправят в карцер на неопределенное время. Трое мужчин окружают его, и один из них хватает его за локоть, поднимая на ноги.
— Господа, этому молодому человеку нужно преподать урок. Иногда он совершенно забывает о манерах, — говорит босс.
— Будет исполнено, — отвечает «01».
— Чимин, — шепчет Чонгук.
В тот день он выбил себе свободу от сексуального насилия, но поплатился за это очень сильно. Несколько часов жестоких избиений и три недели заточения, но это того стоило. Его первый акт сопротивления принес хороший результат, больше никто не будет над ним надругаться и осквернять его тело.
— Чимин, ты слышишь меня? — снова шепчет голос парня.
Трое громил по очереди наносили ему удары, пока «01» следил за всем происходящим со стороны, как за увлекательным шоу. Они ломали ему кости и отбивали внутренности до тех пор, пока он не лишился сил.
— Пожалуйста, посмотри на меня. Все хорошо. Все хорошо, отпусти, — шепчет Чонгук.
Одного из них ему удалось повалить на землю, и он обхватывает его горло двумя руками, начиная душить. Другой пытается оттащить его, а третий резко бьет с ноги в лицо.
— Чимин, отпусти. Это я, — просит Чон.
Парень зажмуривается от удара, а затем открывает глаза и оказывается в реальности. Он понимает, что прижимает к кровати копа и сжимает его горло. Чонгук смотрит на него растерянными глазами, держа ладони на его предплечьях.
— Все хорошо, слышишь? Это я, — шепчет он, мягко гладя руки, которые с силой давят на его шею.
Чимин быстро моргает, соображая, что именно происходит.
— Это я. Все хорошо, — мягко шепчет парень, гладя его щеку.
Пак резко убирает ладони с его горла, будто оно его обжигает, и садится на край кровати. Он запускает пальцы в волосы и тяжело вздыхает, когда до него доходит, что он сделал. Вот именно поэтому ему стоит держаться подальше от людей. Ни с кем не стоит сближаться и никому нельзя позволять спать рядом. Он мог задушить его, если бы не проснулся. Чонгук несколько минут дает ему прийти в себя и сидит позади, потирая свою шею. Он соврет сам себе, если скажет, что не испугался, но он прекрасно знал, на что соглашался. Он не виноват, а просто болен и напуган еще больше него самого. Чимин долго крутит сигарету в руке, глядя перед собой, а затем подкуривает.
— Что случилось? Как началось? — тихо спрашивает он.
— Ты кричал, метался по кровати, — шепчет Чонгук.
— Что кричал?
— «Нет», «Не надо», «Я не буду этого делать», — отвечает коп и медленно подкрадывается к нему.
— Твою мать. А потом?
— Я гладил тебя и пытался успокоить словами. Но ты начал отбиваться и…
— Душить, — заканчивает за него Чимин.
— Все хорошо, слышишь? Я в порядке, — говорит Чон.
— Прости, — вздыхает Пак, потирая глаза. — Прости, Чонгук-и. Это было плохой идеей.
Он вздрагивает, когда руки копа ложатся на его грудь и живот, окольцовывая его тело. А губы Чонгука нежно прикасаются к плечу, покрывая его цепочкой легких поцелуев.
— Все хорошо, Чимин, — шепчет парень, кладя подбородок на его плечо и обнимая со спины. — Все хорошо. Я знаю, что ты этого не хотел. Это просто сон. Ты здесь сейчас и со мной. Никто не хочет сделать тебе больно.
— Это я должен тебя успокаивать, — усмехается Пак, выдыхая дым через нос.
— Я не боюсь тебя. Ты не хотел мне сделать ничего плохого, — отвечает Чонгук, прижимаясь к нему крепче. — Что тебе снится?
— Прошлое, — шепчет он.
— Боже. Что же ты пережил в своей жизни?
— Девять кругов ада.
— Мне так жаль, — говорит Чон, тяжело выдыхая. — Я могу тебе чем-то помочь?
— Я не знаю.
— Ты можешь поделиться со мной этим, если захочешь.
— Я не… я не знаю, как о таком можно… говорить вслух. Я никому не говорил никогда, — шепчет Пак, глядя в пол.
В его голове до сих пор эти картинки, от которых тошнит.
— Это было насилие, да? — осторожно спрашивает коп.
Чимин молча кивает и морщится. Чонгук глубоко вздыхает, а его сердце сжимается до боли в груди. Он осторожно разворачивает его к себе и крепко обнимает, запуская пальцы в его волосы. Конечно, он догадывается, что это было именно сексуальное насилие, если судить по словам, которые кричал парень во сне. Он подвергся этому в детстве или юности, и именно поэтому у него такие психологические проблемы.
Пак прижимается к нему, словно маленький ребенок, утыкаясь носом в его шею, и весь дрожит. Он сейчас такой уязвимый и слабый. Чонгук еще никогда его таким не видел, но ему нравится, что он не пытается делать вид, что самый сильный. В такой момент это просто невозможно. Парень нежно гладит его по голове и дает ему время успокоиться.
— Это долго продолжалось? — спрашивает Чон. — Можешь не отвечать, если не хочешь.
— Практически вечность. Два года. День за днем, пока я не… пока я не стал старше, — тихо отвечает Чимин.
— Боже. Надеюсь, что это делал не родной тебе человек?
— Нет.
— Мне так жаль, Господи. Мне так жаль, что этот ужас выпал на твои плечи, — шепчет Чонгук.
— Мне тоже, — горько усмехается Пак.
— Послушай, это больно, да, но это твое прошлое, — говорит коп, беря его лицо в ладони, и гладит по щекам. — Травмирующее и тяжелое, но прошлое. Оно никогда не оставит тебя, но с этим можно жить. Ты не должен позволять ему контролировать свою жизнь.
— Я знаю… я пытаюсь справиться с этим, но… не могу. Кроме этого есть много других причин. Ты даже не представляешь, сколько еще всякого дерьма я вынес, и мне кажется, что я в нем захлебываюсь. Это какое-то болото… как только я пытаюсь выбраться, то меня тянет на дно все глубже. Оно засасывает меня… и я не знаю, как из него вылезти. Мне так трудно иногда. Я становлюсь таким агрессивным, и иногда я боюсь сам себя. Я настоящее чудовище, — тихо говорит Чимин, запинаясь.
— Тише-тише. Все хорошо. Сейчас ты взрослый и сильный, никто не посмеет больше сделать тебе так больно, слышишь? — говорит Чон, успокаивая его, и покрывает его лицо мягкими поцелуями.
— Если бы, Джей Кей, — шепчет Пак.
— Я так хочу помочь тебе. Позволь мне это сделать. Подпусти меня ближе. Открой мне свою душу. Не полностью и сразу, но хотя бы приоткрой дверь в нее.
— Это все, что у меня есть. Я не могу.
— Но почему? — спрашивает Чонгук.
— Тебе определенно не понравится содержимое, — отвечает Чимин.
— Позволь мне решать это, — шепчет парень и целует его губы.
Так нежно, заботливо и осторожно. Он действительно беспокоится за него и его моральное состояние. Он не боится его, а боится за него. Пак мягко улыбается и заглядывает в его глаза.
— Когда наступит подходящий момент, ты обязательно узнаешь, кто такой Пак Чимин, — отвечает он, переплетая их пальцы, а затем вздыхает и долго молчит.
— И что тогда? — спрашивает Чон, через несколько минут.
— И ты пожалеешь, что знаешь меня, — шепчет парень, проводя носом по его щеке. — Но а пока есть здесь и сейчас, верно?
Продолжение следует..........