БАБОЧКА

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Юрий бежал по лужам и еле как затормозил на «зебре», когда машины со свистом колес останавливались совсем рядом, чтобы не сбить бешеного, выбежавшего на красный. Гул от раздраженного бибиканья явно намекал, что всем плевать на извинения и оправдания раскрасневшегося от стыда и долгой пробежки беты, не сбавляющего скорость.

Ноги, промокшие насквозь, мерзко пульсировали в мышцах, а ветер с моросящим дождем — драл глотку с легкими, но на это Юре все равно, как и на разболевшийся бок. Его единственная электричка задержалась на час, для него это трагедия вселенского масштаба! Три опоздания, три опоздания, три опоздания — гудело в голове, как только он забежал в здание, широко распахнув входные двери. На него наорала Зинаида за мокрые следы скрипящих туфлей и за бег в начале рабочего дня, а Юра лишь громко поздоровался. Выговор, выговор, выговор — вертелось на кончике, когда он влетел в свой кабинет, выкинув шарф, пальто и портфель на кресло, что попутно снял, пока взбирался по ступенькам на лестнице. Быстрее, быстрее, быстрее — подгонял себя, громко хлопая ногами по плиточному полу в пустом коридоре, пытаясь для достойного вида подвернуть несколько раз синие брюки, чтобы не так сильно виднелись мокрые пятна брызг.

Юра поправил галстук, отдышался для приличия и заглянул в зал для общего сбора, где утром происходила планировка. Либо явишься на планировку ты, либо планировка явится сама в виде злого начальника. Глеб Николаевич не шутя относился к этим утренним совещаниям, поэтому контролировал их и планировал так скрупулезно, отчего пропуск таких мероприятий означал, что ты совсем не уважал начальство.

Лиза слабо помахала ладонью бете, сидевшая на привычном месте напротив входа с коллегами. Руководителя нет, и Юра смог выдохнуть с облегчением, пока некоторые сотрудники похлопывали того по плечу, когда тот проходил возле, чтобы устроиться рядом с Лизой. Стул оказался пустым — Саша отсутствовал уже пару дней, а времени навестить его и взбодрить категорически не хватало.

— А где, собственно, Глеб Николаевич? — пытаясь унять громкое сердцебиение, спросил бета.

Вместо ответа та указала на сидящего в кресле начальника Кирилла, что крутился на нем с беззаботной улыбкой и злил сотрудника из отдела продаж, Тимура, рассказывая Кристине, как в салоне ему сделали ужасные ногти за сумасшедшие деньги. На лицах остальных легла тень раздражения.

За несколько дней Кир успел каждого оставить недовольным. Никто не знал, как ему удавалось всего лишь видом портить всем настроение с утра пораньше. Конечно, больше всего Кирилл выводил из себя начальника, несмотря на то, что тот и без него не в самом лучшем настроении. Глеб Николаевич второй день подряд бесновался и злость отыгрывал на подчиненных, превращая рабочие дни в игру «Попробуй не разозлить босса». И с первого же уровня обречен на провал, потому что не нарушить его обычно стойкую самоуравновешенность — невозможно. Он сам не свой, бес какой-то вселился. У некоторых появились даже догадки по этому поводу, но высосанные из пальца. Юрию нравились только несколько вариантов: «а» — у него семейные проблемы, «б» — у кампании проблемы, и «в» — у него скоро начнется гон.

Гон, правда, не превращал альф в совсем безмозглых животных, что только и могли думать об инстинкте размножения или о течной омеге в последние дни цикла. Желание они могли свободно контролировать. А в первые пару дней, до начала, гон играл с их гормонами настолько сильно, что альфы вели себя до ужаса агрессивно и безрассудно ненадежно. Дай им повод — раздуют из мухи слона в любой перепалке. И самый худший вариант заключался в том, что можно попасться под горячую руку в любой момент.

Хотя по рассказам Виктора Николаевича, кто до сих пор шлет букеты роз и пытается затащить в постель при первой же возможности, Глеб Николаевич проживал гон абсолютно адекватно и даже крайне спокойно, просто перебарщивая с едой и сном.

Так у Юры осталось только два действующих варианта, хоть и их можно легко вычеркнуть из списка.

Однажды Кристина сплетничала насчет жены начальника, Розы Новиковой, и он нечаянно подслушал, находясь довольно близко к ней в кафетерии. Да и к тому же альфа имела слишком высокий голос, чтобы не расслышать в гуле шума других сотрудников офиса и складов. Так Юра разузнал многое, конечно, лучше бы услышал все это не из сплетен, однако Глеб Николаевич вряд ли рассказал бы ему о себе, кроме того, что тот обожает бутерброды сына, которого он так любит и ценит.

Поэтому узнать, что, казалось, такой семейный человек игнорирует существование собственной жены в течение двух лет и не дает ей возможности подать на развод, при этом имея кучу любовниц и отношений на стороне, — совестно. Да и портило все представление о нем как о порядочном мужчине. Хотя с другой стороны теперь не настолько стыдно за приглашение на ужин.

Так или иначе это тоже не одна из причин гнева начальника.

Вот только все и так знали про нестабильное функционирование их офиса, хотя период кризиса исчез сам по себе в первый месяц управления нового руководства. Все шло куда лучше. Сотрудники ведь давно прогнозировали сокращение офиса. А теперь продажи снова на высоте, имидж урегулирован, осталось только пару швов в прекрасной работе Глеба Николаевича, и офис начнет жить новой жизнью. Только с этим и он сам вернется обратно, что Юрию совсем не нравилось. Бета в то же время и хотел избавиться от настырного влюбленного трепета, но и не возвращаться под руководство Виктора Николаевича желаний имелось еще больше. К тому же Глеб Николаевич такой невероятно притягательный. И симпатичный. Холодный... Сексуальный.

Карандаш, крутящийся в белоснежных пальцах, выпал, как только в зал зашел Глеб Николаевич и чуть ли не швырнул большую стопку закрепленной бумаги в лицо Киры, который еле как поймал ее, подскочив на месте. Громко захлопнул дверь, и запах ядреного кофе вмиг заполнил помещение собой. Глеб подошел к бете впритык, подавляя запахом других даже самых зазнавшихся сотрудников-альф. Юра вздрогнул, когда начальник внезапно посмотрел в его сторону, смерил озлобленным взглядом, но потом наклонился к Кире:

— Это «Правила внутреннего трудового распорядка». И это то, что ты должен знать наизусть, чтобы в дальнейшем я не слышал подобного. Ты хорошо меня понял?

— Да-а, — недовольно протянул Кир, закатив глаза, — и что мне с этим делать? Выучить и рассказать тебе как стишок?

— Ты это перепишешь, ничего не сокращая, слово в слово, в течение двух часов, а после принесешь мне рассказывать. Да, именно как стишок, чтобы ни одной запинки. Я посмотрю еще на твое хорошее поведение, тогда и сделаю выводы.

Кирилл что-то проворчал, по странному стечению обстоятельств, никак раздражение не выразил.

Глеб Николаевич, скрестив руки за спиной, неторопливо проходил возле подчиненных, что пытались сделать вид, будто их здесь нет. Альфа, действительно, стал держать всех под жестким контролем, из-за чего многие теперь недовольны его малой загруженностью, какой не было в первые недели работы. Но, в общем и целом, уважение их он все-таки заслуживает.

— Итак, мы с вами уже все обсудили, так что спасибо за внимание. Удачного вам рабочего дня, — все, шумно встав с мест, вышли из зала, и как только Юра хотел подняться, на надплечья легли морально тяжелые руки. Сжимающие их, неосознанно массируя затекшие суставы, будто еще чуть-чуть надавят и сломают к чертям. — А вас, Юрий, я попрошу остаться на пару минут.

Он невольно сел обратно, неприятно и слишком громко сглотнув, оставаясь один на один с начальником, когда дверь за последним сотрудником захлопнулась, так и говоря ему: «Попадос тебе, мужик, двигать булками нужно быстрее». Три выговора, снова начал говорить себе Юрий, — это последнее, что стерпит начальник. Чувствовал эти ловкие перебирающие пальцы словно под кожей, затрагивающие каждый нерв.

Глеб небрежно похлопал его по плечам после недолгой паузы, вытащив из мыслей:

— У меня к вам небольшая просьба, — говорил он, отойдя, задвигал стулья на места. — Вы, конечно, не самый внимательный работник, но могу ли я доверять вам? В моем кабинете лежат две стопки документов. Справа я оставил те, что нужно сдать до обеда, а слева — после. К сожалению, я просто не успеваю с этим справиться сам. Нет ничего сложного, я уверен, вы сможете.

— А почему вы не попросите Елизавету? — растерянно спросил бета, вызывая насмешливый взгляд.

— На ней работа Александра Скворцова, которая, между прочим, намного труднее, чем та, что я сейчас вам поручаю. Есть еще вопросы?

— Н-нет, нет вопросов... — Юра выпрямился и глупо улыбнулся, чтобы совсем не упасть в грязь лицом. — Я постараюсь выполнить!

Альфа повернулся к нему, взгляд серых глаз с легким интересом словно ошпарил кипятком все тело, заставив бету прикусить язык от волнения. Начальник смотрел на него так по-странному нежно.

Ох, эти скулы зажатой челюсти, вскинутые брови, приподнятые кончики губ красной полоской, морщины солидного возраста, тонкие смуглые руки, кисти которых виднелись из-под засученных рукавов белоснежной рубашки, черный жилет, обвивающий худую талию, как темные брюки — бедра, и галстук, что тот машинально поправил вместе с черными волнистыми волосами. На самом деле Юрий бы назвал его секси-начальником из влажных фантазий всех посетителей небезызвестного сайта, кому нравятся категория «В офисе». Он невольно прошелся языком по сухим губам, не пряча никуда взволнованный взгляд.

Глеб Николаевич плавно подошел к нему, наклонился, опираясь руками о спинку стульчика и стол, смотря прямо в глаза оторопевшему подчиненному, и странно улыбнулся, хмыкнув. Уши Юрия немедленно покраснели, а зрачки — расширились.

— Нет, Юрий, вы не постараетесь. Вы послушно выполните мой приказ, — полушепот в помещении эхом бил по ушам намного сильнее, чем любой громкий звук, вынуждая закивать головой без всяких возражений. Юра прямо сейчас сделал бы все, что альфа прикажет, если это, конечно, не скучная бумажная волокита. — Вот и чудесно. Я надеюсь на вас, постарайтесь не огорчить меня еще одной выходкой.

Он медленно отошел, скрестил руки на груди и довольно покачал головой. Да так, что вызвал неконтролируемое сердцебиение, отдающееся в голове с глухим периодическим стуком. Юра покраснел полностью, не в силах никак ответить на улыбку, от которой в груди теплело. Альфа что-то сказал и нетерпеливо вышел из зала, оставляя бету в энтузиазме и немного в потрясении.

Ненадолго.

Не то чтобы Юрий ждал какого-то адского задания, ведь простая отправка документов входила в его обязанности чуть ли не в каждый рабочий день. В особенности когда Виктор Николаевич любил сбрасывать все задания на него, предпочитая вместо этого распивать алкогольные напитки в кабинете, иногда пытаясь соблазнить секретаря, называя унизительно секретаршей. Глеб Николаевич, в отличие от брата, делал все наоборот, никогда не делегировал, может, от педантичности или из-за недоверия подчиненным. Главное, чтобы это в первый и в последний раз. Юре не хотелось снова засиживаться допоздна, просто потому что кое-кто нечестно выполняет обязанности.

Однако, перешарив документы на столе, Юрий осознал, что никакой второй стопки и даже первой не существовали в принципе, либо же когда-то была, сейчас перемешанная по всему столу. Документы никак не классифицированы, такое начальник, он уверен, допустить не мог. И Юра, конечно, подумал бы, что Глеб Николаевич хочет его смерти, выбрав самое издевательское решение кнута и пряника, если бы все это время на стульчике напротив не сидел Кир, раздражающе пилочкой поправляя ногти.

— Это вы сделали? — решился спросить бета, наклонившись над документами, пытаясь понять, что из этого нужно отправить сейчас.

— А доказательства у тебя есть? — ухмыльнулся Кирилл, кладя ногу на ногу, снисходительно посмотрев таким издевательским видом. — Как-то грубо. Имей уважение к старшим.

Юра тяжело втянул воздух в грудь. За совместные рабочие дни Кир успел порядком его и Лизу достать, подставляя на каждом ровном месте. Давно уже понял, здесь Кирилл не для того, чтобы подниматься по карьерной лестнице или получать зарплату.

Недовольство забурлило в нем, но времени на выяснения совсем не хватало. Он так не желал снова подставлять Глеба Николаевича, кто каждый раз доверял ему что-то важное. Юра решительно посмотрел на ящики стола. Так надо, уверял себя он, осмелившись открыть третий, где лежали личные вещи начальника. Так надо! Секретарь часто замечал, как альфа доставал от туда книжку, точно блокнот-ежедневник, для заметок, где записывал задачи, даты и нужные им события, номера телефонов, фамилии или заметки. Все, что нельзя забыть. И сдача документов — определенно там должна быть.

— Ой-ой, — наигранно начал Кир, следя за тем, как бета совестно роется, — какой ужас!

— Мне всего лишь нужен его ежедневник, я не пытаюсь что-то украсть или типо того, — сердито процедил сквозь зубы Юрий, не понимая, почему на месте все, кроме нужного. Хотя, если посмотреть внимательнее, предметов стало куда меньше.

Он осекся, подняв взгляд.

— Я обязательно расскажу ему об этом, о-о-о, он будет ругаться, — беззаботно продолжал Кирилл, когда секретарь все же встал, смотря в ничего не выражающие глаза. — Глеб не любит, когда его вещи трогают без спроса.

— Если вы расскажите ему об этом, мне придется рассказать о вашем поступке. Об остальных тоже, и тогда он зол будет на вас.

Кир посмеялся, демонстративно достав из внутреннего кармана пиджака книжку для заметок, нахально повертев перед носом удивленного секретаря. Юрий резко потянулся в попытке схватить, но в последнюю секунду та исчезла обратно в кармане ловким движением руки.

Кирилл с издевкой поцокал:

— Ну и ну, это так наивно. А Глеб возлагает на тебя такие надежды! Ох, как печально... Знаешь, в кабинете пропал не только ежедневник, но еще пару предметов, которые довольно дорогие и важные для него. Минимальную сумму для уголовной ответственности стоимость намного превышает, если ты понимаешь, о чем я. Ох, Юрочка, не нужно так по-глупому смотреть на меня. Разве в ящике только отпечатки Глеба? Сомневаюсь. Как странно — я был в перчатках. Ну, надо же! Какое будет огорчение, если об этом кто-то узнает. О белобрысом ворошке.

— Вот как? — покраснел от злости Юрий, еле держа себя в руках от противной интонации и ложных обвинений. — Что вам нужно?

— Оу, сразу к делу? Дай-ка подумать... — он ненадолго прикрыл глаза и облокотился на спинку стула, делая задумчивый вид, а потом задорно сверкнул белоснежной ухмылкой. — Сделаешь, что скажу, тогда никто и никогда не узнает об этой ситуации. Договорились?

Уголки губ приподнялись сильнее, когда Юрий кротко кивнул, переступая через гордость и желание выбить пару зубов этой рыжей бестии. Он поджал челюсть, переносица скривилась под бровями:

— И что я должен сделать?

— Для начала мне нужны ключи от архива.

— Ха?! — невольно воскликнул бета, на секунду заставив Киру удивиться. — Попросите у охранника, чем я могу-то помочь?

Через пару минут тишины брови, поднятые наверх, опустились. Кирилл хмыкнул и, театрально сжав живот руками, залился наигранным смехом:

— Да ты тупая бестолочь! Уху-ху-ху! Мне нужен закрытый архив, старый! Какой же ты идиот! — Юра сжал зубы до болезненного скрипа, вскочил со своего места, быстро обойдя стол, да и не успел ничего сделать, как бета укоризненно повел пальцем. — Ай-яй-яй, ты роешь себе могилу, мальчик. Лучше бы тебе и пальцем меня не касаться.

Кирилл усмехнулся, как только секретарь оступился. Только ухмылка, застывшая на лице, никак не могла принадлежать голосу, пропитанному явной леденящей угрозой, а ярко-голубые глаза точно видели насквозь, зная каждую слабую точку, смотрящие в душу, как бы глупо не звучало. Мурашки по коже умерили пыл, и тот отошел от шантажиста, пока не уперся спиной в стенку. Полумрак кабинета никогда не был таким пугающим. Юрий совсем не знал такую сторону, казалось, дурочка-стажера.

— Вот так-то лучше. Хороший песик, — вернув вальяжное положение, продолжил Кир, не отрывая мерзкого взгляда. — Давай я повторю: мне нужны ключи от архива без лишнего шума.

— Но ключи находятся в единственном экземпляре у Виктора Николаевича, как я могу взять их?

— Как-нибудь, идиот, но они мне нужны в ближайшее время. Виктор обещал появиться в понедельник. Пока у меня нет ключей, угроза сесть в тюрьму за воровство никуда не денется. Оу, а, может, кое-что и похуже, смотря на мое настроение, — Кир невольно засмеялся настоящим довольно устрашающим смехом. Он встал с места, вытащив книжку из кармана. — Извини, звучит так весело... Но тебе бы поторопиться с этим, через несколько дней пропажа обнаружится.

Он подошел к нему вплотную, приложил к чужой груди блокнот, долго смотря томно-усталыми глазами. Юрий чувствовал, как на затылке встают дыбом волосы, как холодный пот стек с шеи возле кадыка и делал влажными подмышки. Он ощущал лезвие ножа возле паха, смотря на добрую улыбку:

— Совсем забыл предупредить тебя о том, что это наша тайна. Понимаешь, о чем я? — дыхание пронзало кожу, заставляя ненадолго переставать дышать. Невольная дрожь прошла по всему телу. — Не бойся, я не люблю марать руки насилием, хотя иногда все же приходится. Я надеюсь, ты будешь помалкивать.

Он унизительно похлопал его по щеке, не встретив никакого сопротивления, сильнее нажимая на лезвие, что, казалось, давно резало внутренности. Юрий неосознанно закивал.

Саша втянул воздух. Прежде чем успел войти в зал суда, на его плечо легла довольно легкая рука Глеба Николаевича. Было ли это в поддержку или что-то еще, но оно и, правда, заставило перестать нервничать и теребить потные пальцы.

Зал суда казался слишком просторным, хоть места почти все заняты людьми, освещенными большими лампами. Посередине стояла трибуна, окруженная столами, где уже сидели адвокат и прокурор, что будто бы вцепились испытывающими взглядами в потерпевшего. Саша хорошо познакомился с прокурором Николаем Глебовичем, который обещал выиграть дело и выглядел так, словно уже выиграл его, ухмыляясь. Николай незаметно для остальных кивнул, когда омега опустился на самую ближайшую к тому скамейку, поджимая руки на коленях.

Судья вошел, и все ненадолго встали, когда об этом огласили. Саша чувствовал, как от волнения колени слегка дрожали, а в голове совсем глухо, словно находился в воде по уши. Он смотрел прямо в глаза обвиняемого, скрытого за решеткой, однако фантомные боли в животе, такие свежие и живые, принуждали его не видеть защиты в этом зале. Омега поджал губы, посмотрев на Николая.

Альфа встал, открыв папку, как только все сели обратно, и громко зачитал, что на основании собранных по делу доказательств подсудимому предъявлено обвинение в совершении преступлений. Дальше слова искажались, имена терялись из памяти, а собственное дыхание отдавалось в макушке.

— Вы себя виновным признаете?

— Нет, — решительно ответил Петр, переведя взгляд на Сашу, заставив того вздрогнуть. По телу пробежала еле уловимая вспышка чего-то, что вынудило покрыться мурашками, почувствовав болезненное ощущение в животе.

— Благодарю вас, Владимир Петрович, — судья дождался, когда тот сядет обратно на место. — Потерпевший, прошу, пройдите к трибуне.

Саша тяжело встал и нерешительно подошел, неосознанно облокотившись на поверхность руками, словно груз в груди тянет вниз за собой. Николай как-то говорил, если станет вдруг слишком плохо, отчего и заикаться можно, то лучше поглядывать в его сторону. И правда, когда он смотрел на спокойное выражение и легкую улыбку, становилось не так страшно, даже тошнота прекращала мучить.

— Вы, — продолжил судья, не обратив внимание на поворот головы потерпевшего, — Скворцов Александр Ангелинович восемьдесят шестого года рождения, проживаете в XXXXX. Работаете в фирме XXXX, в офисе здешнего филиала и в отделе бухгалтерии главным бухгалтером?

— Д-да, — его голос немного дрожал, отчего стал тише, но в помещении довольно тихо, чтобы ответ не услышали.

— Кем вы приходитесь подсудимому? — спросил Николай, крутя в пальцах ручку.

— Коллегой.

— Какие у вас были отношения с подсудимым?

— Обычные. Как у коллег?

— У вас были с ним разногласия, конфликты, и, если — да, то причины и какие?

— У нас были конфликты, — робко ответил Саша, слепо посмотрев на Петра, чей взгляд наполнен злобой, а заметил это только он один. Стало сложно дышать. Омега сжал края трибуны. — П-по поводу работы или организации корпоративов. Недавно мы поссорились из-за пролитого кофе. У нас не самые хорошие отношения по... По половому признаку.

— Ваша часть, у меня больше нет вопросов к потерпевшему.

— По половому признаку, — ухватился адвокат, когда голос дали ему, пренебрежительно хмыкнув, — какие конфликты были у вас с моим подзащитным?

— Ну, он мог неожиданно начать оскорблять меня из-за того, что я принадлежу омегам, а также я ощущал довольно часто харассмент с его стороны. И...

— Как именно проявлялся харассмент? — перебил, настаивая, адвокат.

— Давайте не будем смущать такими бестактными вопросами потерпевшего и задавать все же соответственные для суда, — нахмурился Николай, когда заметил злобно стиснутые зубы Саши. — Ваша честь?

Судья согласно кивнул.

— Кхм... Мой подзащитный уверяет, что в тот день у вас была течка, не так ли?

— Да, она началась незадолго до... Инцидента. У меня неурегулированный цикл из-за проблем со здоровьем, так что я не знал, когда она может начаться.

— Раз так, мы не можем полностью утверждать, что мой подзащитный мог держать свои инстинкты под контролем. Феромоны омег довольно сильные...

— Если ваш подзащитный не может контролировать собственные инстинкты, стоит ли ему появляться в обществе? — отпарировал Николай, подняв брови. — Все мы в курсе о ношении в общественных местах носовых зажимов по новому закону, если же альфы не могут держать себя в руках.

— Ваша честь, — раздраженно брякнул адвокат, — у меня больше нет вопросов к потерпевшему и его прокурору.

— Потерпевший, я благодарю вас, присядьте, пожалуйста. Пригласите Усатинку Зинаиду, — попросил судья, не обратив внимание на последние слова. Когда Саша сел на место, двери открылись, и в зал зашла уборщица офиса, проковыляла кое-как с горбом. Она встала возле трибуны, почесав красный нос. — Вы, Усатинка Зинаида Федорова шестьдесят второго года рождения, живете в XXXXX и работаете уборщицей в фирме XXXX здешнего филиала? — она кивнула. — Пожалуйста, вопросы.

— Какие события произошли XX мая XXXX года? — спросил Николай.

— Ну, я как всегда работала с восьми до восьми. В ту смену ничего подозрительного не было. Делала свою работу: чистила унитазы сначала в женском, а потом в мужском туалете. После обеда зашел вот этот кучерявенький, весь красный, наверное, постыдился меня, так что я и ушла. По пути я еще встретила, ну, этого... Подсудимого. Не обратила внимание, я ж не знала, что так выйдет.

— Скажите, пожалуйста, уборная когда-нибудь закрывалась?

— Несколько лет назад я ее запирала, как только уходила. Ну, а потом перестала.

— Вы точно уверены, что это были подсудимый и потерпевший? — Зинаида закивала. — Хорошо, ваша честь у меня больше нет вопросов.

Саша внимательно следил за первой свидетельницей, пока та не села рядом с ним, как только адвокат прекратил допрос, да и то вопросы все схожи. Зинаида тихо спросила, как он чувствует себя, только омега слишком увлекся показаниями второго свидетеля — охранника с вахты.

Тот рассказал о стажере с его просьбой взять ключи от уборной, которыми давно никто не пользовался. На вопрос адвоката о том, не мог ли кто еще пройти в туалет через черный вход, так называемую курилку, Николай попросил судью дать возможность показать видео с камер наблюдения, где отчетливо видно, как в уборную вошли только двое и долго не выходили, а в курилке никого не было. А после Саша увидел на экране, как шел легкой походкой по коридору Кирилл, внезапно остановился, слегка взволнованного задергал ручку двери и поспешно направился на вахту. И на долю секунды ему показалось, что Кир быстро посмотрел а камеру. Перед глазами все помутнело, а звуки стали приглушенными. Неужели он уже тогда все понял, и что нужно сделать для суда тоже?

Николай опустился обратно на место, когда двери снова открылись, и теперь зашел последний свидетель. Глеб слишком громко вздохнул, чтобы это осталось незамеченным, и плавно подошел к трибуне, ловко обхватив края кончиками пальцев.

— Вы, Новиков Глеб Николаевич семьдесят пятого года рождения, проживаете в городе XXXXX и месяц назад начали работать руководителем потерпевшего и подсудимого в фирме XXXX, в офисе здешнего филиала? Все верно?

— Да.

— Свидетель, какое впечатление сложилось у вас о подсудимом? — задал вопрос прокурор, скрестив пальцы.

— Агрессивный и вспыльчивый сотрудник, которому сложно работать в коллективе из-за преобладающих черт деспотического характера. Довольно конфликтный, и постоянно не выполнял прямые приказы.

— Что вы делали XX мая XXXX года после обеда?

— Относил документы секретарю, но стажер Юнусов попросил пройти с ним.

— Это Юнусов попросил ключи на вахте? — Глеб кивнул, поправив волосы назад. — Зачем он попросил пройти с ним?

— Он сказал, что почувствовал характерные запахи альфы и омеги. Зная, что в уборной находятся потерпевший и подсудимый, сделал соответствующие выводы.

— Ваша честь, у меня больше нет вопросов к свидетелю.

— Сторона защиты?

— Когда вы вошли в уборную, что вы увидели?

Глеб недовольно поджал губы и мельком посмотрел на Сашу, что обреченно опустил взгляд, да и все же одобрительно кивнул. Альфа отвернулся, смотря на пол, сжимая края трибуны сильнее:

— Когда... Когда я зашел, увидел подсудимого. Он застегивал брюки, а рядом без сознания лежал потерпевший. На полу было много следов крови и рвоты. Первым делом подсудимый пытался скрыться с места преступления, мне пришлось скрутить его до приезда полиции. Я связал ему руки ремнем, тогда пришел охранник и помог мне держать его. А после я постарался помочь Скворцову. Он был в ужасном состоянии.

— Ваша честь, — тут же обратился Николай к судье, открывая папку, — позвольте мне предоставить улики, о которых говорит свидетель. На полу, на следах крови, принадлежащей потерпевшему вследствие нанесенных телесных повреждений, остались несколько отпечатков пальцев, что в точности совпадают с отпечатками подсудимого. Под ногтями потерпевшего остались частички кожи подсудимого. Также нашли биологические вещества в половых органах, указывающие на совершение насильственных действий сексуального характера, принадлежащие подсудимому. На одежде подсудимого нашли волоски и кровь потерпевшего. Спасибо ваша честь, у меня все.

Николай сел на место и внезапно заволновался, когда повернулся к Саше. Тот сжимал рот ладонью, ощущая, как тошнота давила на горло. Омега перевел взгляд, цепляясь за каждый всплеск воспоминаний тех событий. Живот адски крутило.

— Свидетель, попрошу вас сесть. Петр Михайлов, встаньте. Приступайте, Владимир Петрович.

— Какие отношения вас связывали с потерпевшим Александром Скворцовым? — начал адвокат, внимательно смотря на подзащитного.

— Ну, мы коллеги. Да, однажды я пытался пригласить его выпить со мной, но он быстро отказался. Где-то года два назад. В остальное время только по работе.

— Почему вы хотели пригласить его?

— Нравился мне, вот почему, — огрызнулся Петр, скрестив руки за спиной.

— Скажите, вы приставили к Скворцову?

— Нет. Всего лишь пару раз шлепнул его по заднице. Он просто ничего не понимает. Но я не насиловал его, было все по согласию! Я правду говорю.

— Тогда ответьте, пожалуйста, — вдруг начал Николай, недовольно нахмурив брови, — откуда у потерпевшего столько ссадин и гематом на лице, а также незначительное повреждение сфинктера, кровоподтеки, надрывы и сглаженность складок? Разве такие последствия кажутся плодом полового акта по согласию?

— Не знаю, может, у него был секс с кем-то другим?

— С кем другим?

— Откуда мне знать, с кем он спит?! Я здесь не причем, всего лишь совпадение.

— А как вы объясните, что нанесение этих повреждений точно совпадают по времени, когда вы оба находились в уборной?

— Хочешь докопаться? — вместо ответа злобно прошипел подсудимый.

— Пытаюсь добиться справедливости. Значит, у вас нет ответа на мой вопрос?

Петр Михайлов сел обратно по разрешению, так и не ответив.

Саша согнулся пополам, живот болезненно затянулся в узел, а во рту привкус желчи заставил сомкнуть глаза до мельтешения точек и звездочек. Почему они обсуждали такое, словно его здесь нет? По горячей спине потекла капля холодного пота. Он с трудом разлепил мокрые ресницы. Как больно.

Судья, оперся о поверхность, оглядел зал суда и прочистил горло:

— Мы допросили всех, ходатайствуете ли вы о дополнении судебного следствия?

— Ваша честь, я не отказываюсь от обвинения подсудимого Михайлова, — встав, начал прокурор, скорбно посмотрев на Сашу, а после уверенно продолжил, — и предлагаю продолжить по пункту «б» части второй статьи сто тридцать первой Уголовного кодекса Российской Федерации, а именно изнасилование, соединенное с угрозой убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, а также совершенное с особой жестокостью по отношению к потерпевшему или к другим лицам.

— Сторона защиты?

— Не имею возражений.

— В таком случае судебное следствие объявляется законченным, — заявил судья и стукнул молотком. — Суд переходит к судебным прениям, слово для поддержания государственного обвинения предоставляется прокурору Новикову Николаю Глебовичу, пожалуйста.

— Уважаемый суд, уважаемые присяжные заседатели, в отношении подсудимого Петра Михайлова есть объективные данные, свидетельствующие о том, что он вступил в половую связь с потерпевшим. Есть телесные повреждения, подтверждающие насильственный характер. Далее, уважаемые присяжные, прямые свидетели, указывающие на виновность подсудимого. Пожалуйста, хорошо обдумайте и вынесите свой справедливый вердикт. Спасибо, ваша честь.

— Благодарю, — судья проследил за ним, пока он снова не устроился на месте. — Слово для защиты подсудимого предоставляется адвокату Илларионову Владимиру Петровичу, пожалуйста.

— Уважаемые присяжные, вы, наверное, уже знаете, сколько судебных процессов стали выигрывать омеги для того, чтобы отомстить своим обидчикам или вытащить из них моральную компенсацию. И так как раньше у подсудимого и потерпевшего были конфликты на почве полового признака, разумеется, Александр Скворцов может все подстроить, чтобы таким образом отомстить коллеге, и скрыть тот факт, что у них было все по согласию. У моего подзащитного есть чувства к потерпевшему, так зачем же ему насиловать, если можно добиться добровольных отношений? — Саша чуть ли не подорвался на месте от переполняющих его гневных эмоций, но Глеб Николаевич успел удержать его, положив руку на плечо. Омега поджал зубы. — Уважаемые присяжные, я считаю, что все доказательства, которые есть в материалах дела в отношении моего подзащитного, подозрительны, чтобы обвинять его в таком ужасном преступлении. Спасибо.

— Благодарю вас. Подсудимый встаньте, суд предоставляет вам последнее слово, пожалуйста.

— Я не особо знал Скворцова. Он единственный омега в нашем коллективе. Может, поэтому мне и понравился. Но он всегда был холоден и ссорился со мной. Так что я не ожидал, что он захочет со мной переспать, особенно во время работы. Если бы я знал, что он так сделает, я бы ни за что не прикоснулся к нему в тот день. Я не насильник.

— Присаживайтесь. Уважаемые присяжные заседатели, если у вас нет ко мне вопросов, я предлагаю пройти вам в совещательную комнату для вынесения вердикта по уголовному делу.

Зубы заскрипели сами по себе. Саша сжал кулаки, смотря на Петра, который что-то обсуждал с адвокатом. Нет, не может быть, обвинять его в такой безрассудной лжи? Краснота от злости кипела, забурлила в нем по венам. Пока до него не дотронулся Николай, усевшись рядом:

— Не злись, он просто пытается вывести тебя из себя, спасая собственную задницу.

— Не выражайся в зале суда, — негромко упрекнул Глеб.

— Старик, я здесь уже какой год работаю, — отмахнулся прокурор, в точности выглядящий как молодая копия отца, за исключением белокурых окрашенных волос.

— А ничего, что вы родственники? — немного успокоившись, взволнованно спросил омега, зажатый между ними. Несмотря на то, что оба являлись альфами, ему стало спокойно как никогда.

— Не парься, чувак, все под контролем. И, эй, держи конфетку, постарайся не думать о том, что произошло. Сосредоточься на скорой победе.

Двери открылись снова, и в зал суда вернулись присяжные, присаживаясь на места. Николай поспешил вернуться, показав большой палец и улыбнувшись.

Судья встал:

— Старшина коллегии заседателей вынесла вердикт по делу? — обратился он к немолодой женщине, что сразу же закивала. — Огласите его, пожалуйста.

— Доказано ли, что имело место изнасилование с нанесением тяжких телесных повреждений? Да, доказано. Доказано ли, что подсудимый Михайлов совершил насильственного действия сексуального характера по отношению к потерпевшему Скворцову, соединенное с причинением тяжкого вреда здоровью? Да, доказано. Да, виновен.

— Пожалуйста, передайте вердикт мне для приобщения к материалам уголовного дела, — монотонно протянул судья и тут же вздрогнул, когда внезапно подсудимый ударил ногой скамейку в порывах злости. Старшина пугливо передала бумаги. — Связи, кхм, связи с обвинительным вердиктом коллегии присяжных заседателей, суд удаляется для вынесения приговора.

Для Саши казалось все слишком медленным, беспокоило его, изнывая изнутри, но рядом сидел альфа, что одним лишь холодным видом помогал расслабиться и чувствовать скорую победу. Хотя одновременно непонятное чувство державу не давало покоя. Глеб перевел холодных взгляд на омегу, вынудив отвернуться.

Судья вернулся довольно быстро, все ненадолго встали:

— Провозглашается приговор, руководствуясь статьей сто тридцать первой Уголовного кодекса Российской Федерации, суд приговорил, в связи с обвинительным вердиктом коллегии присяжных заседателей, Петра Михайлова признать виновным. Окончательное наказание назначить на основании пункта «б» части второй статьи сто тридцать первой Уголовного кодекса Российской Федерации, определив десятью годами лишения свободы. Прошу встать, Петр Михайлов, суд признал вас виновным по всем предъявленным обвинением и назначил вам соответственное наказание. Вам понятен приговор суда?

— Да, ваша честь, — со скрежетом зубов процедил он.

— Присаживайтесь. На это судебное заседание объявляется закрытым, — судья стукнул окончательно молотком.

Суд закончился.

Не прошло и тридцати минут, даже без перерыва. Кир прав, процесс прошел как по маслу. Кир, что странно, во многом прав. Казалось диким, однако мысли сейчас только о нем. Саша помотал головой.

Это пришлось таким стрессовым. Он поблагодарил себя за то, что додумался выпить перед этим транквилизаторы. Каждый раз, когда становилось плохо, поглядывал на сидящего в зале Глеба Николаевича, либо на его уверенного сына, что мирным видом давал решимости. Вот только стоило взгляду скользить вниз, замечал чужое нервное постукивание ступней. Сам факт присутствия некой защищенности и справедливости, действительно, остро ощущался храбростью действий, не давая долго думать даже о соленом запахе рядом.

Саша сипло вдохнул воздуха в грудь и вышел из зала суда, еле волоча ватными ногами к Варваре, которая подскочила со скамейки к нему вся в нетерпении:

— Ну, что, а?! — потрясла его, пытаясь осторожнее обращаться с головой. — Как все прошло?

— Все хорошо, — язык заплетался. Саша не верил, что говорил, что видел и слышал. — Справедливость... Справедливость она все-таки есть. Какое облегчение, Варя, невероятно!

Варвара закивала головой, смущаясь от такого ласкательного обращения, и обняла друга, выглядящего так, словно сейчас рухнет без сознания. Когда дверь заскрипела, и из зала торопливо вышел Глеб, смотрящий на наручные часы, надевая попутно пальто, Саша попросил ее подождать и чуть ли не побежал за ним. Моментально почувствовал силы, несмотря на слабость в коленях, пытался догнать быстрого начальника. На него моментально обрушился виноватый и горький запах альфы.

— Глеб Николаевич! — омега выпрямился, когда поравнялся с ним. — Я очень благодарен вам, могу ли я сделать для вас хоть что-то?

— Не думаю, — он поправил воротник пальто, — вам стоит благодать Кирилла Юнусова, он все же уговорил меня выступить в суде. Но не сильно благодарите — зазнается... В любом случае у вас на пару дней больничный, только если согласны работать, можете начать с понедельника. Нам не хватает рук.

— Да... Да, конечно, я согласен, начну работать со следующей недели.

Между ними появилась неловкая атмосфера, которую прерывали проходящие мимо люди и нарастающий неприятный запах кофе. Саша слегка принюхался: это больше смешанный, чем какой-то единый; из вины, злости и, возможно, даже паники. Для спокойного альфы такие сочетания немыслимы. Однако омега не знал его должным образом, чтобы делать такие выводы. Может, ему некомфортно в суде? Или ему некомфортно с ним?

— Вам, вероятнее всего, нужна после этого психологическая помощь? — начал Глеб.

— Нет, я уже хожу к психиатру года три. В моей характеристике это написано.

— Да, кхм, совсем забыл. За всеми все же не уследишь.

Он протянул ладонь для рукопожатия. Обычно этот жест не использовался для омег, в особенности альфами, так что Саша слегка опешил, да и все же уверенно пожал холодную ладонь. Это заставило воспрять духом, хотя в тоже время невольно думать о странном поведении начальника. Саша нервно улыбнулся кончиками губ.

— Надеюсь, мы с вами в таких обстоятельствах больше не увидимся. Удачных выходных, — сказав это, Глеб развернулся на пятках и зашагал прочь.

Кто-то подошел сзади, внезапно похлопав по плечам:

— С маленькой победой, чувак!

Саша робко повернулся и смутился, смотря на Николая, что жевал откуда-то взявшуюся жвачку. От прокурора пахло какао порошком, навевавшим старые воспоминания летних лагерей, а после и прорезался освежающий запах ментола. Николай, в отличие от отца, миниатюрный альфа, ростом с Сашей. Его лицо всегда озаряла улыбка и прищуренные серо-голубые глаза. Длинные две пряди свисали на плечах, а остальное коротко подстрижено. Но самое причудливое — это повторение расположения трех родинок как и у отца. Одна на скуле и две ниже на шее. Саша чувствовал двоякое чувство, словно разговаривал с молодой копией начальника. Самой позитивной из копий.

Николай опер руку о бок и шире улыбнулся, когда протянул руку.

— С-спасибо вам большое, — слегка запинаясь, второй раз за день Саша пожал ладонь альфе. — Без вас я бы ничего не смог!

— Да все в порядке! Я люблю помогать людям. Главное, что ты решился на такой шаг, многие даже боятся написать заявление. Ты очень храбрый, Саша. Мне это нравится.

К ним неспешно подошла Варвара, постукивая каблуками босоножек, подходя к Саше, что бессознательно лыбился, ощущая, как тепло разливалось в груди вместе с душевным покоем. Она прищурилась, рассматривая прокурора в лоб, а он глядел на нее в ответ, задрав голову. Варвара слегка наклонилась к другу, шепнув на ухо, думая, что собеседник ничего не услышит:

— Почему он очень похож на твоего начальника? Он его двойник? Мне врач говорил, что такое невозможно, но все же...

Николай залился громким смехом, похлопал снова по плечу и сказал, что подруга у того смешная, но пора на следующий судебный процесс, помахав рукой на прощанье. Улыбка исчезла вместе с мутной фигурой в конце коридора возле людей.

Саша скептически приподнял брови:

— Серьезно? Тебе стоит прекратить заниматься борьбой, ты с каждым днем становишься все глупее и глупее.

— Ничего себе предъява! — охнула она, отдав куртку, когда тот начал медленно идти к выходу. — Я не глупая. Немного забывчивая, но не глупая.

— Хорошо, просто будет жаль, если староста, что окончила университет с красным дипломом, вдруг перестанет что-либо соображать. Ты была самой умной на факультете, пока тебя не начали бить по голове на спаррингах. Я, знаешь, часто тебе завидовал, когда мы учились.

— Ого. И почему я узнаю об этом только сейчас?

— Не знаю. Хочется быть честным, что ли? — когда они вышли, дождь стал капать на открытый зонт, под которым легко умещались вдвоем. — Не можешь одолжить телефон на пару минут? Я так и не нашел свой.

— Не говори мне, что хочешь позвонить Анусову! Может, все же не стоит ему доверять? — она волнительно поджала губы, легко прижав его к себе, когда Саша чуть не наступил в огромную лужу туфлями, и протащила до асфальта. Он слегка улыбнулся, а потом снова нахмурился. — Я ему не доверяю, Саш. Но это твое право.

— Все будет в порядке, я уверен.

— И почему же?

— Долгая история.

Юрий набирал кофе из машины, находящейся впритык с кулером в офисе, возле входа. Ходить за напитком никогда не лень, подумаешь, расстояние в целый коридор. Кофе всегда давало сил продолжать унылую и монотонную работу, хоть его, кроме беты и Кристины, никто не пил. Юру даже хотели назначить ответственным за кофе, а как только поняли, насколько он неуклюжий в подобных делах, ответственной стала альфа.

Рядом болтала Лиза о муже и детях, но секретарь явно не слышал ничего, слишком задумавшись. Что хотел Кир в архиве? Как украсть ключи у Виктора Николаевича? Все слишком сложно, почему он всегда нарывается на неприятности, причем ничего такого для этого не делая?

Юра взглянул на настенные часы и отпил слишком горячий напиток. Когда он развернулся, дверь хлопнула прямо перед его носом. От испуга и удара в лоб стиснул в руке пластиковый стаканчик, разбрызгивая содержимое на грудь. Лиза охнула от неожиданности, попятившись. Остальные сотрудники обернулась на звук, но, не увидев интересного, продолжили заниматься своими делами. Темное пятно быстро впитывалось в ткань белоснежной рубашки, обжигая кожу. Юрий раздраженно потер ушибленный лоб.

— Я прошу прощения, — он не обратил внимание на голос зашедшего, несмотря на него, сильнее нахмурившись, как только Лиза протянула салфетки. — Я сильно задел вас?

Юра повернулся, очень злой и недовольный, безуспешно вытирая пятно, лишь сильнее размазывая по груди, а после того, как наткнулся в дверях на Глеба Николаевича, взволнованно разглядывающего рубашку, неловко улыбнулся, краснея:

— Да все в порядке! Ничего страшного.

— Как же ничего страшного? Пройдемте в кабинет, я постараюсь загладить вину, — спокойно заявил альфа, придерживая в руке пальто, другой же, еле касаясь спины смущенного беты, повел за собой. — Вы сильно обожглись? У вас есть сменная рубашка?

На эти вопросы Юрий медленно покачал головой, когда перед ним открыли дверь в кабинет и закрыли за собой, оставляя в полутемноте. Через несколько секунд свет от ламп озарил помещение, закрытыми плотно жалюзи. Они лицезрели спящего на кресле Киру, что развалился на нем, со скрещенными руками. Глеб приподнял брови, оставил пальто на вешалке, подошел ближе, проверил зачем-то пульс бете, из-за чего тот сквозь сновидения сморщил нос, — и уже потом предложил секретарю сесть на стульчик и подождать. Раз уж начальник не обратил на стажера внимание, то и ему незачем.

Юра раздраженно нахмурился, присаживаясь, не веря тому, что совсем недавно этот спящий красавец приставил с угрозами нож, а теперь спал как ни в чем не бывало. Но все возмущение вмиг улетучилось, стоило Глебу присесть на корточки возле третьего ящика, пытавшись найти что-то в первом, шурша пакетом. Секретарь слегка наклонился. Если уж альфа решит заглянуть в последний ящик, пусть это не будет неожиданным. Он поджал губы в нетерпении, да и зря волновался — Глеб встал, отряхнулся и подошел, вытаскивая из пакета свитер.

— У меня есть свитер, — подтвердил он, когда бета вцепился в рубашку, словно не хотел отрывать ее от себя ни за что в жизни. — Все же это пятно — моя вина, поэтому давайте я отдам в чистку рубашку и верну в понедельник. Взамен, конечно, вы можете взять мой свитер.

— Это совсем не стоит того. Я могу, в общем-то, и сам...

— Вы уверены? Вам еще целый рабочий день так ходить.

Юрий почесал затылок, ощущая, как краснеет, и пожал плечами, все же неуверенно согласившись. Он поднялся и стал расстегивать пуговицы, пальцы слегка заплетались. Бета еще никогда не думал, что ему когда-нибудь придется частично оголяться на работе, особенно перед Глебом Николаевичем, который сначала шуршал пакетом от скуки, а потом подошел к Кириллу, начиная дергать то за кудри. Когда альфа повернулся, взглянув на накаченный торс, скрывавшийся обычно под большим размером одежды, издал короткое «Оу-у», а после многозначное «Хм-м». Юрий не совсем понял, как это понимать, так что решил не заморачиваться и просто отдал рубашку.

— Кажется, мой свитер слегка будет мелковат для вас, — рассмотрев со всех сторон, протянул Глеб, куда больше смущая подчиненного, следом выдал «О-о-о» и стал снимать с себя жилет. — Моя рубашка будет больше на размер, наверняка, подойдет.

— Что?! Не надо раздеваться, Глеб Николаевич! — театрально замахал руками Юра, сразу же отвернувшись, когда тот стал расстегивать верхние пуговицы, обнажая ключицы. — Боже...

— Я вас смущаю? — невозмутимо, слегка насмешливо спросил Глеб. — Не стоит, мы же оба мужчины.

Юрий ощущал, как горят щеки, все-таки любопытно переведя взгляд обратно. Покривил губой, увидев выпирающие ребра и худощавые плечи. Бета осторожно взял врученную шелковую рубаху, неожиданно для себя найдя множество шрамов от порезов, ожогов и чего-то еще, что не успел разглядеть. Глеб Николаевич быстро надел свитер, вытащив застрявшие волосы, поправил пряди. Юрий машинально надел рубашку и вздрогнул, стоило альфе начать застегивать пуговицы, дотрагиваясь до кожи живота, вызывая мурашки по всему телу. Но вот останавливать того у него не хватило решимости. Глеб Николаевич часто поправлял кому-то галстуки или воротники, а потом вдруг останавливался и просил смущенно прощения, оправдываясь тем, что он привык приводить в порядок одежду сына-шалопая.

— Кхэ-эм! — громко протянулось сзади, отчего оба дернулись. Юрий повернулся, не обратив внимания на то, что Глеб неосознанно продолжил застегивать пуговицы. Кир сонливо скривился, все еще оставаясь в позе, в которой заснул. — Правила внутреннего трудового распорядка разработаны в строгом соответствии с Трудовым кодексом Российской Федерации и определяют порядок работы на предприятии. Первое: правила приема на работу и увольнения работников. Прием на работу в организацию происходит после написания...

— Кир, помолчи, — велел альфа, когда пуговица никак не хотела вдеться в петлю то ли из-за маленького размера самой рубашки, то ли из-за накаченной груди Юрия. Он небрежно потянул за грудки, отчего бета пошатнулся ближе и тут же встал по стойке смирно. — Ты меня сбиваешь.

— От чего?! — возмущенно подскочил Кир, ударившись о стол коленкой. Глеб тяжело выдохнул на чужие ключицы, а Юрий, дернувшись от озноба, слегка отошел и последние пуговицы застегнул сам, смущенно улыбнувшись. — Ты чем занимаешься? Непотребством на работе, в особенности, пока я сплю?! Это у тебя новые увлечения появились?

— Кир, умолкни, — так же спокойно продолжил альфа, засунув аккуратно сложенную рубашку и жилет обратно в пакет, и, подойдя к столу под пристальный взгляд, положил в ящик. Он присел на стол, смотря на него. — Что ты тут, вообще, делаешь?

Вместо слов тот поднял расписанные вручную листы:

— Я попытался переписать. Но это даже хуже, чем лекции по макроэкономике у хрыча, поэтому на листе пятом я сдался.

— Удивлен. Думал, что ты и не напишешь.

— Ой, иди-ка ты... И не думай, что ты можешь увернуться от моих расспросов. Что ты тут творил с Ю... — он не продолжил и, оглянувшись, не увидел в кабинете секретаря. Глеб слегка приподнял брови, повернувшись следом. — Сбежал, что ли?

— У него много работы, — неуверенно ответил альфа, скрестив руки на груди.

— Да-да, а давать волю тебе руки распускать — время у него есть. Ладно, изменщик! Что я хотел, вообще? Дай-ка подумать, — он встал, отдав начальнику место в кресле, немного походил, разминая затекшие кости, выгибаясь до хруста, а потом рухнул на стульчик. — Ой, точно, я хотел привести себя в порядок.

— Ты и так в порядке.

— Нет-нет, у меня сегодня важная встреча, я должен блистать.

— Блистай умом, а не глазами.

— Хочешь дать мне совет, как себя вести? — смотря в зеркальце, начал Кир и ухмыльнулся, вытащив из неоткуда палетку ярких теней. — Ну, давай. У нас у двоих опыта много, но ты продолжай-продолжай.

— Я не советчик. Уж тем более ты все равно не послушаешь. Лучше ответь, ты сделал, что обещал?

— Уговорить Анну сделать что-то не так-то просто, как ты думаешь. Мне пришлось расчехлять свое очко перед ней. Ты бы только видел ее...

— Давай обойдемся без подробностей, — перебил Глеб, выставив перед собой ладонь, отчего Кирилл закатил глаза. — Так ты уговорил ее?

— Пока что нет. Нужно сделать еще кое-что, но это секрет. Не то чтобы я могу держать язык за зубами, просто не думаю, что тебе понравится ответ. В общем, я в процессе, поэтому не нужно меня торопить.

— Ты же знаешь, что в ближайшее время вор снова попробует ее украсть.

— Держи флешку при себе. Можешь даже на веревочку повесить, тогда ее и не украдут, — Кирилл похлопал глазами и довольно убрал зеркальце. — Не бойся, со мной ты не пропадешь.

— Я знаю, но...

— Но?

— Мне не нравится, что я впутал тебя в дело «Бабочки». Марина бы рассердилась, узнав только об этом. Ты ведь недавно вернулся, тебя не было здесь почти что одиннадцать лет, — Глеб осторожно опустился на спинку, посмотрев на него как-то слишком жалобно, вспоминая те времена, словно это произошло вчера. — Я не смогу простить себя, если и ты пострадаешь из-за меня. Я уже допустил ошибку.

— По сравнению с Мариной, Глеб, я уже дважды обещал оставаться живым, поэтому меня и не съели койоты в Мексике, когда я их обманул.

— Койоты?.. Обманул?.. В Мексике?.. — удивленно протянул альфа, вскинув брови. — Что ты делал в Мексике? Я думал, ты был в Италии.

— Сказать проще, где я не был. В общем, долгая история, не бери в голову. Я буду осторожен, обещаю. Договорились?

— Договорились, Кир, я доверяю тебе, — он робко улыбнулся, смутившись, а потом нахмурился. — Даже и не думай просить меня отпустить тебя раньше окончания рабочего дня. Ты будешь работать до конца.

— Но мне нужно пару часов на подготовку!

— Ты уже подготовился и привел себя в порядок.

— Черт! — бета надул недовольно щеки и, как ребенок, обидчиво хмыкнул. — Так и знал! Ты очень вредный... Ну, пожалу-у-уйста!

Глеб смотрел на большие щенячьи глаза, которые, не отрываясь, бурили в нем дыру непонятно откуда появившейся совести. Он стал недовольно перебирать по столу пальцами, не в силах отвести взгляд. А ведь на него так смотрел Николай раньше, когда чего-то очень сильно хотел в детстве. Помнится, врач запретил баловать его сладостями, а Коля выглядел таким несчастным... Или просто делал вид? Наверное, тогда не стоило оставлять его даже на пару минут с Кирой наедине. Этот любитель добиваться своего мог научить чему угодно.

Альфа все же перевел интерес на штукатурку потолка, однако посмотрев на вымогателя отгулов, как только тот требовательно взялся за руку, понял, что перед печально поднятыми бровями домиком устоять вряд ли сможет. Глеб поджал губы, нахмурившись, а потом отчаянно вздохнул:

— Если ты уйдешь тихо, и тебя никто не заметит.

На часах стукнуло восемь наступившего вместе с туманом вечера.

Саша взглянул на них, домывая последнюю тарелку, растирая пену от моющего средства, поскрипывая резиновой перчаткой о гладкую поверхность. Медленное тиканье гулко отдавалось в голове повторным ритмом. Музыка с телевизора все время куда-то пропадала, стоило задуматься о времени. И гул с улицы вместе с ремонтом соседей не такой раздражающий, чем обычно. Варвара слегка толкнула под локоть, когда закончила вытирать кастрюлю и поставила ее на место. Он отстраненно повернулся к ней.

— Мне надоели макароны, — грустно протянула она, забирая тарелку. Саша заинтересованно прислушался, снимая резиновые перчатки, — и гречка, и рис тоже. Хочется чего-нибудь нового. Вкусного и немного прикольного. Почему мы всегда покупаем одно и тоже?

— Ну, завтра чего-нибудь придумаем. Зарплату скоро начислят, там и посмотрим, что можно купить. Я могу даже испечь пироги, если ты хочешь. Яблочные, например.

— Блин, ты такой хороший.

Саша неловко поджал челюсть, покраснев, когда Варвара погладила его голову, ероша кудри, а после неожиданно и крепко обняла, невольно приподняв, несмотря на явные протесты. Омега неосознанно замахал ногами, не ощущая под ними поверхность, и пугливо вцепился в кофту:

— Варвара, пусти! Совсем с ума сошла?

Она покружилась с ним, крепче прижимая к себе, отчего тот только сильнее вцепился, словно боязливый кот, а после все-таки поставила на место, получив в ответ слабым, но все же отрезвляющим ударом локтя под дых. Альфа лишь хихикнула, развалившись на диване от головокружения. Саша покрутил пальцем у виска, смотря на довольное лицо Варвары. Она ухмыльнулась, хотела что-то сказать, как он тут же скрестил руки на груди:

— Не сме-е-ей, — злобно прошипел Саша.

— Но ты такой маленький, — все же настаивала Варвара, умиляясь, — такой миленький. О-о-о... Такая булочка!

— Я позвоню твоей маме и скажу, что ты издеваешься надо мной. Попрошу тебя забрать на перевоспитание.

— Не звони ей! — она сразу же стала серьезной, отчего Саша ухмыльнулся, демонстративно вытаскивая ее телефон.

— Позвоню.

Когда Варвара, ловко выхватив из руки смартфон, быстро повалила Сашу на диван и стала щекотать бока, подпирая под себя, если он, хохоча, успевал скатываться на пол в попытках спастись, — в дверь кто-то постучал. Омега замахал ногами, стоило ей добраться до подмышки. Только повторный стук вынудил дать пару минут на передышку. Саша сипло выдохнул, ощущая тяжесть от смеха, развязал фартук, что так и остался на нем после готовки, положил на спинку стульчика возле стола, когда проходил мимо, не обратив внимание на показанный альфой язык. Дойдя до двери, сначала посмотрел в глазок, а после тихо открыл дверь.

Кир стоял к нему спиной, чем-то шурша, а потом резко обернулся, напугав двоих. Бета выглядел куда блестяще, чем обычно, в самом плохом смысле этого слова. У него желто-розовые тени, усыпанные блестками, блестящими разноцветным блеском, розовые длинные ресницы, черная помада, множество сережек розовыми камнями и розовые ногти с камушками на каждом. На пальцах изобилие самых разных колец, как и браслетов на запястьях. На шее болтался лиловый вязаный шарф, черное пальто, открывающий вид на свитер и широкие брюки, а на ногах сапожки на большом каблуке. В целом, он выглядел так, словно сбежал из какого-то подиума странного показа моделей. И как ему не страшно появляться в таком виде на улице?

Он жевал ватрушку, посыпанную толстым слоем сахара, пытаясь улыбнуться. Саша приподнял бровь.

— Ой, да, это такая история, — начал Кирилл, вытащив ватрушку, параллельно дергая дверную цепочку, отчего все его браслеты стали цокать, соприкасаясь друг с другом. — Значит, пришел с работы домой, принял ванну, ну, знаешь, расслабиться захотелось. Потом привел себя в порядок, сделал себе самый лучший макияж. Я могу даже сказать, настолько, что любой бы позавидовал мне. А потом я искал очень долго ключи от машины, так и не нашел, пришлось сюда добираться на автобусе. Познакомился там с женщиной. Оказывается она в этом подъезде живет, помог донести пакеты до ее этажа. Шла, как лошадь, с четырьмя пакетами. А я думаю, Боже, милочка, посмотри на свое пузо, да оно больше тебя. Разве беременным можно столько таскать? Мне всегда казались беременные очень страшными, ведь если у них есть силы таскаться и работать с вот таким животом, они же и горы тогда могут снести одним лишь взглядом. Я, если честно, не в обиду, но я боюсь беременных. Я не буду подходить к тебе, если ты вдруг, ну, мало ли что может произойти, окажешься беременным, извини, но нам придется расстаться. Ты, наверное, сейчас думаешь, что мы не встречаемся, только, знаешь, все в жизни реально, не заметишь, как залетишь. Так что присутствовать у тебя на родах я не буду. Я еще хочу пожить с нормальной психикой. Хотя, если ты хорошо меня попросишь, может быть, но до этих событий еще очень далеко. Но, поверь мне, я буду заботиться о тебе так, как заслуживает любой человек в этом мире. Я очень заботливый, это правда. Я могу быть даже ласковым, но мне нужно время, чтобы понять, что я могу тебе доверять. Это сложно, я понимаю, но все же мы справимся. Только, знаешь, что? Я не хочу детей, не пойми меня неправильно, дети, наверное, очень милые и туда-сюда, но я очень боюсь, что не смогу. Это сложно и тяжело. Я друг Глеба, а Глеб нереально хороший папаша, и он сказал мне, что на ребенка нужно тратить все свободное и несвободное время. Только я хочу жить для себя, потому что у меня не было детства. Так что я не готов к нашему ребенку, извини меня, мне правда жаль, если ты желал о семье. Вот да. Кстати, ее возле квартиры ждал пьяный хахаль, мне голову чуть не свернул. И зачем женщины выбирают таких ненормальных? Будь я женщиной, я бы либо женился на женщине, либо остался один. Но я не женщина, и я даже не определился в себе. Мне, вроде, совсем не нравятся мужчины, но при этом в женщине я не вижу ничего интересного. Но вот ты Саша заставил меня сомневаться в себе. И да, я вызвал полицию, такое терпеть не буду. Вот мне она и дала ватрушку в знак благодарности. Вкусная. Могу поделиться половиной. Хочешь?

Саша приоткрыл рот, пытаясь разобрать то, что протараторил бета, а потом поджал губы, попятился назад под невозмутимый взгляд и закрыл дверь. Отошел на несколько шагов и сконфузился. За дверью глухо посмеялся Кир, постучавшись снова. Омега осторожно открыл дверь, убрав цепочку.

— Можешь сделать вид, что я ничего не говорил, — продолжил Кирилл, доедая. — Иногда я могу выдавать несколько слов в секунду, но ты просто не обращай внимание и продолжай так, словно этого и не было.

— Ну, как-то поздновато ты, — растерялся он.

— Не хотел опаздывать, правда, но, черт, эти пробки на дорогах такие... Ох, ох, так уже восемь? Боюсь, что в такой поздний час твоя большая мамочка может и не отпустить такую... Подгоревшую...? Крошку хлеба пойти выпить. М?

Омега скрестил руки на груди, вскинув бровями, когда Кирилл расплылся в фирменной улыбке. Саша заметил следы помады на зубах, проигнорировав шутку-издевку, машинально указал на собственные губы, думая, что бета правильно его поймет. Кир сначала любопытно прищурился, потом вытянул брови, прикрыв рот рукой, словно тот сделал что-то невообразимое, а потом подался вперед, вытянув губы уточкой.

Саша увернулся, ловко развернувшись в сторону, недовольно хмурясь:

— Дебил, у тебя на зубах след от помады! — прошипел он, когда Кир пролетел, не найдя точки опоры, в прихожую, резво подскочив на месте. — Не понял — переспросил, понятно?

— А зачем ты на губы-то свои показываешь, я уже думал...

Кирилл поднял взгляд, выпрямившись, посмотрев снизу-вверх на пришедшую на звук Варвару, грозно поглядывающую на гостя. Ее майка облегала мощную грудь и открыла вид на напряженные мышцы, отчего бета поспешно развернулся, но пути отступления перегородила рука Саши, да еще и дверь закрыл перед носом. Кир вытаращил глаза на него, возмущенно открыв рот:

— Да она меня одним лишь мизинцем может задушить! — полушепотом сказал он. — Саша, пусти!

— Она ничего не сделает, — спокойно ответил, когда Кир вцепился в его руку как за спасательный круг. — Зачем стоять в холодном подъезде, если можешь подождать меня здесь? Я сейчас.

Кир пугливо уставился на альфу, что ухмыльнулась, обнажая огромный клык. Он слегка сжался и неловко улыбнулся.

Саша закрыл дверь спальни и натянул джинсы с клетчатой рубашкой. Он мельком взглянул на отражение в настенном зеркале и решил собрать волосы в пучок. Оценивающе посмотрел на себя и тяжело выдохнул, не увидев ничего привлекательного, убирая резинку в карман. Пряди снова закрыли собой оттопыренные уши такие, словно у мыши какой-то. Он вышел из комнаты, когда Кир успел побороть страх перед Варварой и вовсю разговаривал с ней о ее любимой борчихе. Саша натянул куртку, надев обувь, не перебивая, ведь альфа не могла ни с кем поговорить о спорте в этом доме. Когда бета поддержал диалог — это стало сродни с сюрпризом. Мешать Варваре получать удовольствие от разговора он совершенно не хотел, только Кирилл сам прервался на чем-то интересном и повернулся к нему:

— Готов? Пошли.

Варвара на прощанье показала кулак и угрожала им же, сказав, что бета обязательно должен позвонить ей, чтобы она забрала своего ненаглядного Сашу обратно, если что-то случится. Кир интенсивно закивал, около сотни раз насмешливо дал обещание и «честное пионерское», схватился за омегу и выскочил в коридор. Они тут же молча стали спускаться по лестнице вниз, светя фонариком телефона ступеньки. Туман сгустился, когда вышли из подъезда. Тучи только-только собирались, иногда закрывая собой луну.

Кир тут же начал говорить:

— К сожалению, ключи от машины убежали от меня и никак не хотят компромисса, так что сегодня ходим пешком.

— Ничего. За минут десять-пятнадцать дойдем.

— Ммм, тогда хорошо... Что насчет тебя? Имею в виду, у тебя есть машина? Или, возможно, была?

— У меня нет денег.

— А если бы были?

— Я уж точно не потратил их на машину, которую бы боялся водить.

— Мне тоже было сначала страшно водить, а потом пару раз — и вуаля, ты уже гоняешь где-нибудь. Может, я дам как-нибудь тебе порулить. Что думаешь?

— Хм... Мне, конечно, не хотелось бы рассказывать об этом, но чтобы ты точно отстал, я расскажу. Однажды, когда мне было пять, моя мать, которая пила не просыхая, дала мне порулить. Мы куда-то ехали, то ли это были поминки, то ли еще чего, но на дороге не особо было машин. Мать посадила меня тогда на колени. Из-за меня мы врезались в столб, чуть ли не наехав на фуру. Я отделался легким испугом, а папа разбил нос. Так что я боюсь снова сесть за руль.

Кир прикусил губу, а потом странно опустил взгляд:

— Мда, не повезло тебе. Ну, ладно, не хочешь о машинах, не будем о машинах, — Саша удивленно повернулся к нему. — Эй, не смотри на меня так. Не пойми меня неправильно, но ты не любишь машины, потому что это затрагивает твое прошлое, я же в свою очередь не люблю поддерживать, успокаивать и всячески подтирать сопли кому-то. Понимаешь?

— Да, отлично. Не тупой... Хорошо, что ты не хочешь детей, им бы пришлось очень тяжело.

— Я знаю. И мне нравится это.

Он криво улыбнулся, как только собеседник глухо рассмеялся, выдыхая пар, что-то говоря непонятное про собрание ненормальных. Кирилл незаметно для себя почувствовал, как щеки стали горячими, слыша этот его негромкий смех. Такой приятный и знакомый. Привлекательно теплый, словно заставлял гореть изнутри невероятно ярко и прекрасно. Кир слегка нахмурился, почесывая горячую шею. Это не должно быть так, бета должен не веселить его, а злить. Вывести из себя. Но злить Сашу совершенно не хотелось, ведь расслабленное лицо и еле уловимое удовлетворение так хороши.

Вскоре вышли на главную дорогу и направились по тротуару, возле которого проезжали машины. Фонари мельком появлялись, освещая неспешные шаги. Сегодня видно звезды, они пестрили на небе. Такие дни были редкие. Не считая прохладного ветра, щипающего мочки ушей, стояла хорошая погода для обычной ночи этого городка. Улица, блеклая, выстроилась перед ними, старая и, действительно, бедная. Несколько людей тоже куда-то шли: несмотря на атмосферу нищеты и недостатка, довольно людно, ввиду того, что многие здешние жители не могли позволить себе квартиры в центре.

— Хочешь конфету? — неожиданно предложил Кир, нашарив пару штук в кармане, пока искал зеркальце. Ему показалось, что стрелки стали вдруг неровные, и что-то помада размазалась. Срочно нужно проверить, как он выглядит. — У меня тут несколько вкусов.

Саша потупился, косо оглянул предложенную карамельку и слегка улыбнулся:

— Ты так детей завлекаешь?

— Глеба. Когда ему даешь чего-то сладкого, то он как шелковый.

— М, думаю, это пригодится, — саркастически протянул он, кладя под язык кислую карамель. — Может, я получу повышение?

— Не рассчитывай, что он берет каждую конфету в своей жизни.

— Так он ест только с твоей руки? — неосознанно спросил Саша, а после чертыхнулся, когда Кирилл слегка опешил, вытянув бровь.

— Эммм... Слушай, Глеб мне всего лишь друг. Я реально не гей, так что в этом плане...

— Нет! Я не это имел в виду! То есть, эмм, он только тебе доверяет?! Вот!..

— Да, кхм, — замялся Кир, неловко усмехнувшись. — Да-а-а. Мы хорошие друзья, правда, я не особо помню, почему заслужил его доверие.

— Не помнишь?

— Да-а, — бета закинул в рот конфету. — Заграницей случилось кое-что, отчего я частично позабыл половину своей жизни. Не помнил, кто я и где должен быть? Мне пришлось долго работать над своей памятью, чтобы вспомнить хотя бы что-то о себе.

Саша резко остановился, заставив последовать своему примеру и собеседника, которого слишком насторожила резкая смена эмоций в выражении. Безнадежность, сменяющаяся раздраженностью. Омега уперся взглядом в него, когда тот попытался подойди. Кир криво поджал губы, смотря на то, как нахмуренные брови плавно распрямлялись, а в глазах заиграли нотки чего-то странного и определенно любопытства.

— Соболезную, — притворно вежливо, подметил для себя бета, когда Саша снова пошел более плавно и легче. — Даже не могу себе представить, как потерять воспоминания.

— Это... Это очень тяжело, — ответил Кирилл, но решил никак не реагировать. — Словно тебя никогда не существовало. Самое плохое, когда нет никого рядом, кто мог бы рассказать о прошлом. Но, в общем, приехал я сюда, чтобы снова все вспомнить.

— И как результаты?

— Пока что вспомнил, как старая карга меня в детстве лупила за то, что я яблоки воровал. В конце концов не особо же важно, что было раньше. Так что я не волнуюсь над тем, чтобы усиленно восстанавливать воспоминания. Они сами как-нибудь да и вспомнятся. Дело времени.

Саша всего лишь кивнул.

Они несколько секунд шли молча, пока не завернули за угол. И теперь перед ними раскрылась улица Разновская или же, как называют ее многие люди, «Пивнушка». Здесь много баров, алкогольных магазинов и маленьких ресторанчиков, где продают разные виды напитков, преимущественно — спиртных. Конкуренцию можно почувствовать в воздухе, смотря на все яркие вывески каждого здания, кричащие о всевозможных скидках и заниженных цен, что в реальности являлись теми же цифрами, что и месяц назад. Любой из владельцев пытался привлечь к себе всех людей, встречали каждого очень радушно и приятно обслуживали.

— Знаешь, чем славится бар, в который мы идем? — снова начал бета.

— И чем же?

— Владелица — чистокровная немка. Меню состоит только из видов пива ее страны. Но скажу по секрету, если канючить, то можно выпросить у нее и чешское, — сказал Кир, скрестив руки за спиной. — Тебе нравится кислое?

— Нет. Не знаю. Я люблю «Балтику», да и не пробовал другое.

— Очень жаль! Ты обязан попробовать «Пауланер» и «Шлессер» — мои любимчики. Когда-нибудь я тебя угощу и своим любимчиком из Франции — «Сент-Аманд». Но пока остановимся на первых двух. Только вот, если мы направились в «ХаллоЙевер», угадай, какое пиво мы должны попробовать сначала?

— «Йевер»? — неуверенно ответил омега, на что Кирилл радостно закивал. — Ты так радуешься из-за пива?

— Да. Мой, конечно, любимец всегда будет коньяк, но немецкое пиво божественно. Сам скоро поймешь.

Они дошли до уютного здания, вывеска которого хорошо виднелась издалека. Небольшой зал в темных и бежевых оттенках. Четыре столика, дартс, доска, на которой мелом написано меню, в углу барная стойка и высокие стульчики. На них уже сидели несколько людей, которым барменша передала напитки и закуски. Некоторые посетители разместились на больших подоконниках возле дымчато-матового стекла. Бар был выполнен в стиле европейских пабов. Тусклый свет от ламп освещал и придавал какую-то уютную изюминку к зданию. В баре звучал веселый гам. Саша даже и не помнил, когда в последний раз находился в подобном месте.

Кирилл снял пальто у вешалки на входе, давая лицезреть свитер с засученными рукавами. Бледные худые руки, украшенные родинками и веснушками, ловко повесили верхнюю одежду на крючок, а длинные, тонкие пальцы пробежали по ткани, вытащив из кармана кошелек. У него худощавое совсем не по возрасту тело. Кир совсем не выглядел на сорок семь, а омега рядом с ним казался еще старше своего возраста. Это слегка смущало. В любом случае дело в том, что у них разное финансовое положение, чтобы хорошо ухаживать за собой. Он надеялся на это.

Когда они сели, женщина подскочила к ним, чуть ли не врезавшись в лоб беты, обняла его через стойку, словно еще немного и кости сломает, а Кирилл только улыбался. Саша смутился, смотря на то, как они мило ворковали и обменивались разными дружескими пожеланиями. Он мимолетом услышал ее имя — Маша, хотя настоящее вряд ли такое русское.

— Как обычно? — спросила она со смешным акцентом, когда Кирилл все же присел.

— Да.

— А дружку?

— Тоже, что и мне, — когда она ушла за стаканами в зону продавца, Саша нахмурился и злобно посмотрел на бету. — Дружок, в смысле друг, приятель, знакомый, — не выдерживая такой взгляд, оправдывался он. — Не злись.

Когда им принесли «Йевер» и закуски (целые свиные ребрышки, ничего себе закуски!), Саша вытащил из кармана джинс резинку для волос и все же собрал их в маленький пучок. Однако они настолько непослушны, что остался только хвостик через пару минут. Кирилл слегка наклонился вперед, рассматривая уши, наконец-то, понимая, почему во сне называл мышонком. А после исследовал каждый локон кудрявых волос и улыбнулся:

— Черт, ты довольно сексуален с этим хвостом, — Саша отвлекся от бездумного ковыряния ребер вилкой и раздумий, сколько бы платил он, если бы они делили счет пополам, а потом не глядя нахмурился и сипло вздохнул. Кир расставил перед собой руки. — Хорошо, сэр, никаких комплиментов. Только успокойся и выпей, — он глухо посмеялся и приблизил пинту к нему. — Как насчет того, чтобы рассказать мне о себе?

— Почему я должен тебе что-то рассказывать?

— Ты мне должен, и вот, что я прошу за это.

— Ты хотел, чтобы я пошел с тобой в бар? — я пошел. Почему ты ставишь еще одни условия?

— Уху-ху-ху, но разве я вчера не спас твою задницу от таинственного поклонника и не довез до дома? Самое из простого прошу, хотя за такое можно просить намного больше... Или предлагаешь что-то другое? Я безумно хочу услышать, что ты можешь предложить взамен.

— Могу встать и уйти.

— Нет, не можешь, потому что ты выполняешь мое желание за то, что я помог тебе косвенно в суде. И чтобы ты не питал надежды, я с легкостью могу вызволить из тюрьмы...

— Пошел в жопу, — невозмутимо огрызнулся, отпивая из пинты глоток. — Ничего ты такого не сделаешь.

— Уверен?

— На сто процентов.

— М-м-м, — с наигранным огорчением протянул он, — ты как всегда прав. Как жаль.

Кирилл слегка надулся, выпятил губу, расстроенно вздохнул, отхлебнул пару глотков пива и еще раз вздохнул, но на этот раз очень тяжело и громко. Он положил подбородок на ладони, повернулся к собеседнику и жалобно приподнял брови. Саша, смотря на все это, нахмурился:

— Что ты, мать его, делаешь?

— Умоляю тебя быть благосклонным ко мне, разве невидно?

— Выходит чертовски паршиво.

— Оу-у, да? Так покажи, как надо умолять, если ты в этом такой специалист.

— Я никогда ни о чем никого не умолял и не буду, — процедил сквозь зубы омега.

— Что же? Я могу это легко исправить, — он достаточно близко, чтобы провести кончиками ногтей по скуле до губ, подцепив за подбородок, тем самым слегка задрав, заставляя смотреть на себя. — Можем начать прямо сейчас.

— Будешь домогаться моих клиентов, — строго начала подошедшая Маша, прежде чем Саша захотел взять того за груди свитера и врезать, — будешь платить в два раза больше.

Кир расстроенно поджал губы, да и как-то по-странному нежно отпустил.

— Я не домогаюсь, я просто заигрываю. А заигрываю, потому что часть сделки не выполняют.

— У нас нет никакой сделки, — сдержанно начал омега. — Есть лишь то, что тебе нравится использовать беспомощность человека, который не может сделать со своей ситуацией ничего, кроме как попросить других помочь ему. Тебе на руку такая беспомощность, и ты предлагаешь помощь, прося за это что-нибудь незначительное. А после ты добиваешься того, что создаешь замкнутый круг, все больше и больше забирая взамен. И так продолжается, пока человек просто не может без тебя или не появляется долг, который он не сможет тебе отплатить.

Маша и Кирилл, опешив, переглянулись, хотя бета сразу же наклонил голову, лукаво прищурившись:

— Ого, — аккуратно начал, играясь с вилкой. — Ты либо слишком умный, либо мы с тобой, действительно, когда-то виделись. Боже, и кем мы друг другу приходимся? Любовниками, друзьями или ты тот самый, кто не может мне отплатить? Скажи честно, сколько должен?

— Я просто умный, — невозмутимо ответил Саша, отчего Кир невольно прыснул. — А тебе стоит выбирать манипуляции поновее, если ты хочешь чего-то добиться.

В разговоре они допили пятый стакан, и им тут же барменша принесла «Пауланер». Незаметно и закуска съедена. Посетители неспеша расходились. Перед глазами появлялась некая коричневая пелена, и головокружение становилось сильнее с каждой выпитой пинтой. Веки невольно опускались.

— Слушай, — начал омега, смотря на абсолютно трезвого по виду Киру. Тот заинтересованно повернулся, слизав пенку с ободка. — Действительно, хорошее пиво.

— А я о чем? Может, еще немножко?

— Умхм...

— Сделаю вид, что ты согласился.

Саша посмотрел на выданный «Шлессер». Если сначала эти бренды хоть как-то различались между собой разными вкусами и послевкусием, то теперь они похожи как две капли воды. Вкус оставался во рту терпким и горьким, в особенности последние глотки становились хуже и хуже. И чем больше он пил, тем сильнее привыкал к ощущению слабости и тепла в желудке.

Да и с этим язык развязался.

— Зачем тебе знать обо мне?

— Я ощущаю потребность, — ответил тот, слегка зевая, поморщился и продолжил. — Знаешь, то же самое, когда ты видишь сочное красное яблоко, а внутри... Что внутри? Что там? Гниль с червями или вкусная мякоть? Я же хочу насладиться нежным вкусом. Стоит узнать тебя изнутри, прежде чем попытаться съесть тебя.

Маша скривилась, проходя мимо к крайнему посетителю, отчего Кир засмеялся, только сейчас понимая, что перепутал все слова, что адекватно звучали в голове, повернулся, встретившись с недовольным выражением Саши.

— Какую же хуйню ты несешь...

— Но ты понял! Ну же, расскажи мне о себе.

— Ну... — он облокотился о поверхность, больше не в силах держать глаза открытыми. — Я, эмм, родился недалеко от этого города, в поселке. В очень бедной семье. Так что проблемы с деньгами у меня с раннего детства. Ничего особого в нем не было: как обычный ребенок, учился в школе, а после поступил...

— Подробнее, мне интересно все, — перебил его Кирилл. — Во всяком случае что-то да должно было случиться.

— Гм. Ладно, как хочешь... Моя семья была супер отвратительной. Моя мать постоянно тратила деньги на водку, пропивала все до копейки и не давала папе подать на развод. Мы жили в кошмаре постоянных ссор и мордобоев. Я часто бегал по разным домам и любил чужие семьи. Мог не возвращаться по нескольку дней. Когда я ходил в школу, я оставался там до закрытия в туалете. Это была общая единственная на поселок школа для всех. Отвратительное место с отвратительными людьми. Меня били старшеклассники, одноклассники надо мной издевались, не любили учителя, и я постоянно был из-за этого самым худшим по успеваемости. Я думал, что это кошмар, конечно, пока у меня не пошла первая течка. Моя жить превратилась в одно сплошное дерьмо, которое до сих не заканчивается. В любом случае я все равно ненавидел всех и показывал это при любом удобном случае, так что у меня не было друзей со средних классов. Потом мать в ссоре пырнула папу ножом, ее лишили родительских прав, посадили. Они развелись, и папа нашел себе мужика, у которого был сын младше меня. Мне пришлось нелегко в той семье, я был словно ненужный мусор. Так или иначе я окончил школу, у меня не было выбора, поэтому мне пришлось поступить в ПТУ. В мерзкий ПТУ с мерзкими людьми. И там тоже не было ничего интересного и примечательного. Но... — Саша слегка замялся, смотря на молчаливого собеседника, который внимательно слушал. — Потом в моей жизни появилась первая любовь.

— Оу-у, — сладко протянул Кир, — это уже интересно.

— Хм... Это был тупорылый ублюдок, — злобно прошипел Саша, выпрямившись, — который наобещал мне столько всего, но когда он мне был так необходим, просто исчез.

— А что ты еще хотел от соблазнителей, которые вешают лапшу на уши? Может, он еще вместе с этим захватил и твой первый раз?

— Да.

— Боже! Но раз ты такой умный, то почему же ты не уберег себя от таких последствий?

— Он самый лучший человек в моей жизни, Кир. Ты не представляешь, как я его люблю.

— Ах, слова серой мышки, — пренебрежительно вздохнул Кирилл, а потом его лицо вытянулось в непонятно счастливом удивлении. — Так ты еще и гей? Вдвойне не повезло. Но, знаешь, я бы не позволил такого отношения к себе. Мне казалось, ты тоже. Что, влюбленный мальчишка не видел очевидного? Любовь реальность застелила?

— Мне было всего лишь двадцать три, и в моей жизни никто никогда не делал меня таким счастливым.

— Ты был таким крохой? Очень жаль. А что же случилось потом? Что ты делал?

— Проклинал. Ненавидел. Работал. Что еще делают с разбитым сердцем?

— Нет, я имею в виду, что дальше в твоей истории? Мне неинтересно знать, как ты убивался по какому-то мужику.

— А, ну, да, точно. Хорошо! На следующий день, когда я понял, что он просто исчез, меня изнасиловал собственный брат со своими дружками, — Кир подавился воздухом, но Саша не обратил на это внимание. — Ничего страшного, брат потом скончался от передоза наркотиков. Потом я смог поступить на экономический. Там и познакомился с Варварой. Бакалавр заодно тоже окончил, и...

— Тебя изнасиловал собственный брат?! — наконец-то, смог выговорить сипло бета. — Что за?..

— Ты серьезно? Никогда не слышал об инцесте?

— Нет, то есть, да, но... Ты так спокойно сказал об этом?

— Конечно! Тебе же неинтересно, как я убиваюсь. Да и я смирился. Мне легко смириться со всем, просто нужно немного времени. Разве у тебя не так же? Ну, просто... Тц, хотя, может, ты и не поймешь. Разумеется, ты не поймешь меня. О чем я?

Кирилл молчал долго, удивленно похлопывая ресницами, а потом странно оглянулся, улыбнувшись:

— Хочешь узнать, могу ли я поставить себя на твое место? М-м-м, знаешь, скорее всего, нет. Да и мне это неважно. Но, если тебе важно, чтобы я понимал тебя, могу рассказать кое-что.

— Удиви. Попробуй.

— Однажды, около двух лет назад, я находился в казино. Люблю бильярд, и коньяк там обычно вкусный. Я не заметил, как оставил стакан без присмотра. Мне подлили клофелин в большой дозе, после чего я ничего не помнил. Но на следующий день я проснулся в комнате отеля, изнасилованный и обворованный в чужой стране без всякой надежды на помощь. А через месяц я узнал, что у меня сифилис. Знаешь, Саша, меня не так-то просто сломать. Я сначала не думать разыскивать своих насильников, но после такого... Уху-ху-ху! Ты бы знал, как смешно они плакали!

Ему прилетело по голове свернутой трубочкой газетой от Маши, которая мельком все это услышала. Кир лишь смеялся, ему казалось, что это должно быть смешным. Маша только нахмурилась:

— И чего ты улыбаешься? Это не смешно. Так нельзя, Кир. Это ненормально.

Он лишь закатил глаза и перевел любопытный взгляд на ошарашенного Сашу, словно уронившего челюсть, подвинув тому снова пинту, наполненную до краев:

— Теперь я могу понять тебя? — он дотронулся до его пальцев, после чего накрыл ладонь своей, требовательно сжав кисть. — Ты можешь мне довериться? Я точно не сделаю с тобой то, что убивало меня на протяжении долгого времени... — Кирилл отстранился, когда омега дрогнул. — Продолжай. Что дальше? Я весь в нетерпении.

— Я... У меня... — омега терялся, не в силах понять, что ему говорить, а после нахмурился, резко вызволил руку. — Какое же дерьмо, Кир! Ты не можешь вести себя, как уебан, а после говорить такие вещи!

Бета вскинул плечами:

— Ну, и как тебе моя особенность?

— Дебильная, — вместо того отозвалась Маша и ушла к посетителю на другой конец стойки.

— Дебильная! — машинально повторил за ней. — Я не знаю, как мне относится к тебе теперь.

— Ох, так ты об этом?.. То, что со мной случилось, не должно влиять на отношение к моему поведению. Я хочу, чтобы ты оценивал его, несмотря ни на что другое. Какой я для тебя?

— Ты... Мудак.

— Это правильно.

— И ты очень странный, — Саша недовольно нахмурился и выпил залпом пиво, сразу же пожалев. Голова снова закружилась, а он скривился. — Я бы даже сказал, что ненормальный. Меня такие люди раздражают, бесят и выводят из себя. А еще я до чертиков ненавижу твое имя.

— Ха-ха, чего?..

— Не зли меня.

— Знаешь, мне нравятся люди, которые быстро раздражаются. Они такие хорошенькие, когда злятся. Ты тоже очень... Очень... — он коснулся искусанных губ большим пальцем, поворачивая к себе, смотря в блестящие от спиртного глаза. Нежно касаясь теплой кожи, дотрагиваясь до волос, только Саша перехватил руку, прежде чем тот успел зарыться в них. Уголки накрашенных губ сморщились вниз. — Грубоват. Но мы так подходим друг другу.

— В жопу пошел, вот, что я думаю.

Примерно через пару минут, точнее, через пару пинт с пивом, Саша лежал, уткнувшись в сгиб локтя, прислонившись к поверхности стойки, тихо уснув. Он тяжело дышал во сне и недовольно хмурился.

В помещение осталось несколько человек, и Маша готовилась к закрытию, разговаривая с Кириллом, что продолжал выпивать, несмотря на то чрезмерное количество выпитого алкоголя. Он поднялся, потряс за плечи уснувшего, но тот то ли не мог проснуться, то ли просто не хотел. Кир оставил попытки и начал искать телефон, вовремя вспомнив, что оставил его в пальто. Не успел и шага сделать, как в него влетел пьяный мужчина, больше вдвое и пьянее втрое.

Бета, еле как устояв на ногах, выпрямился:

— Что за черт?!

— Это же ты, рыжая сука! — рявкнул тот, разминая кулаки. — Ты мою Ленку тогда трахнул! — Кир рефлекторно попятился назад, уткнувшись спиной в стенку. Владелицы за стойкой нет, она ушла в зону продавца, потому что Кир попросил принести ему бутылку коньяка. А люди, которые сидели за столом, быстрым образом исчезли, почуяв, что дело дрянь. Так что утихомирить пьяницу никто ему не поможет. — Это же ты! — рявкнул мужчина и замахнулся, тут же промахнувшись, зажал в угол Кирилла. — Ты! Ты мою Ленку!..

— Не понимаю, о чем ты? — пытался как можно вежливее говорить, несмотря на то, что странный пьяница снова вытянул руку в размахе. На этот раз впечатал кулак в стену, проломив каркас, совсем рядом с ухом. — Что я вам сделал?! Давайте успокоимся...

— Это ты мне рога наставил с моей Ленкой? Ублюдок! Ты сейчас получишь, падла!

Пьяница зарядил ему по лицу, не успев Кир даже охнуть, схватил за грудки и резко бросил на стол со всей силы. Мебель, не выдержав такого удара, подкосилась, и Кирилл тяжело рухнул на пол, повалив за собой пару стульчиков и уронив стол. Перед глазами заиграли звездочки.

Грохот стоял такой, что Маша прибежала, только, испугавшись, не влезла. Кир поджал челюсть, безразлично смотря на лампы, слыша нерасторопные шаги. Тень раздражение пролегла на его лице. Если уж тот не хочет поговорить вежливо, у беты в запасе есть метод эффективнее. Он перевел взгляд на пальто, висевшее рядом с ним, в кармане которого всегда находился пистолет. Он приподнялся на локтях, не чувствуя, как кровь вытекает из носа, скапливаясь на подбородке. Кирилл легко поднялся на ноги, невозмутимо отряхнувшись.

Пьяница остановился в парах сантиметрах от него, как только почувствовал, что дуло уперлось ему в пах. Трезвость сразу же появилась в глазах, и тот беспомощно открыл рот, смотря на ледяные глаза.

Но не успел палец надавить на курок и прострелить яйца, как звук разбивающегося стекла вмиг успокоил его. Мужчина повалился с ног одновременно со звуком, когда об его голову разбилась бутылка коньяка. С грохотом развалился на полу, давая лицезреть стоящего сзади удивленного Сашу с поднятой рукой, держащего в ней горлышко от коньяка. Прежде чем тот поднял непонимающий взгляд на Кирилла, бета мгновенно спрятал пистолет обратно и привел выражение лица в порядок, утихомирив бурлящую злость.

— Ну, — начал омега, выкинув горлышко, слегка дрожа от опьянения, — пошли нахуй отсюда.

— Согласен.

— Только заплати за коньяк.

— Обязательно.

— И я... Это, выйду первым, мне нужно срочно проблеваться.

— Конечно.

Когда Саша, захватив куртку с вешалки, чуть ли не уронив ее на себя, вышел, Кир дал себе возможность не натягивать доброжелательную улыбку и, развернувшись на каблуках, со всего маху ударил ногой по лицу мужика. Да так, что шея того издала подозрительный щелчок. Бета не хотел останавливаться на этом, ему хотелось выместить на нем весь гнев, успевший собраться за продолжительное время, которое он бережно хранил в себе, чтобы не наделать ошибок.

Маша успела оттащить его за плечи:

— Кир, оно того не стоит! Заплати и проваливай отсюда, я сама с ним разберусь.

— Я в порядке...

— Нет, ни черта! Ты вытащил пистолет! Я видела, ты обещал мне с этим покончить. Нам обещал. Нам с Мариной!

Кирилл втянул воздух полной грудью и стиснул челюсти до боли. Сердце, оказывается, уже давно билось как бешенное, не переставая гудеть в голове. Он посмотрел на испуганную Машу и отвернулся.

— Хорошо, ты права. Я не в себе. Мне стоит...

— Уйти, — перебила она и аккуратно отошла. — Пожалуйста, больше не приходи сюда. От тебя всегда только проблемы. Мне это все уже давно по горло. Это последняя капля. Уходи! Прошу...

Когда Кир вышел, опустошенный, надевая пальто на плечи, закапал дождь, и холод тумана обнял ступни. Глаза слегка щипало. Он вытер нос салфеткой, размазывая по губам кровь, плюнул и выкинул за спину, наткнувшись взглядом на Сашу. Тот стоял возле дороги, перекатываясь с носочков на пятки, смотря на затянувшееся тучами небо. Он сразу же обернулся, испытывающе посмотрев, отчего Кирилл непринужденно улыбнулся, сам того не почувствовав:

— Боже ж мой! Какой насыщенный день.

— Как по мне, обычный.

— Ты просто сам избегаешь всех интересных вещей, которые могут тебе понравиться. Раскрой свои узкие глазенки и насладись этим днем.

— Я попробую не заметить твой национализм, — усмехнулся Саша и неожиданно для Киры протянул руку. — Возьми на себя ответственность за мою пьяную тушу. Раз уж привел, то и до дома проводи.

Бета шире улыбнулся, ощущая, как что-то тяжелое внутри просто исчезло, отдаваясь теплотой в щеках. Он незамедлительно взял под локоть, прикоснувшись вплотную к плечу, смотря прямо на мутные глаза. Рядом с уголками сомкнутых губ появились ямочки.

И они пошли, когда Саша слегка навалился на сверкающего радостью Киру, что едва не успел поймать его, как только тот навернулся на ровном месте.