Утром Цзян Чэн проснулся позднее обычного: только разлепил глаза, а уже пора на занятия. Его рекорд по прогулам составлял два дня, вне дома он ночевал максимум три, но опаздывал он сравнительно редко – сам не знал почему, но если уж решал идти в школу, то не горел желанием опаздывать.
Сейчас учёба только началась, и он ещё не позволял себе прогулов, поэтому, посмотрев на часы, Цзян Чэн мигом вскочил с постели и, прихватив одноразовые щётку с пастой, залетел в ванную. Обычно он не пользовался подобными вещами, когда останавливался в отелях: зубная щётка всегда оказывалась супержёсткой, а паста – отвратной на вкус... То ли он приложил слишком много силы, чистя зубы левой рукой, то ли щётка была откровенно убогой, но, когда полоскал рот, заметил кровь на зубах.
Цзян Чэн поднял голову и ещё раз посмотрел в зеркало на своё бледное от недосыпа лицо с наметившимися синими кругами под глазами и дополняющей образ пеной от пасты в уголках губ.
– Ах, – глядя на себя в зеркало, он прижал забинтованную руку к груди, второй указывая вперёд, и страдальчески выдохнул: – В дерьме... в дерьме был яд*!
*Популярный китайский мем, образованный при помощи слияния мема «поешь говна» и предсмертной фразы известного древнего китайского врача-травника Ли Шичжэня: «В этой траве был яд». В модифицированном виде фраза прозвучала в одном из сериалов, что также прибавило ей известности.
Посмеявшись над своей выходкой, Цзян Чэн вспомнил о времени и наспех вымыл лицо.
Когда он выбегал из здания, ему показалось, будто отель «Жуцзя» напротив смеётся над ним. Всё верно, вчера по совету Гу Фэя он отыскал этот отель, но в итоге обнаружил, что при нём нет ничего, кроме 500 юаней, телефона и чужой одежды, поэтому не смог снять там номер. У него не оказалось удостоверения личности с собой, а при попытке попросить помощи у персонала, Цзян Чэн получил только угрозу звонка в полицию.
Просто охуенно! Какой-то задрипанный район замшелого городишки! Отчего же так сложно снять комнату в отеле?!
Он и так уже взял у Гу Фэя кофту, куртку, деньги, зарядку, съел его ужин и выкурил его сигарету – вернуться назад и одолжить у него ещё и удостоверение личности Цзян Чэну просто совесть уже не позволила. Цзян Чэн уже было решил переждать ночь в интернет-кафе, но наткнулся на эту гостиницу – и был спасён.
Он повернулся и ещё раз посмотрел на неё.
– «Гостиница семьи Чжоу», – сделал он мысленную пометку. – Когда буду писать мемуары, обязательно загляну сюда ещё раз.
В магазинчике на первом этаже он купил себе завтрак, но съесть не успел. Цзян Чэн сунул свёрток с едой в карман и помчался в школу.
***
Отсюда до «Сы Чжун» было недалеко: две автобусных остановки, к тому же коротких, но пока он будет ждать транспорт – уже самому проще пешком дойти. Но даже если расстояние и казалось небольшим, он всё равно чуть не помер по дороге, пока бежал до цели: ранним утром такси здесь было не поймать.
Добежав до входа в школу, Цзян Чэн услышал, как прозвенел первый звонок. Как в замедленной съёмке люди вокруг продолжали смеяться и болтать, входя в школьные ворота под звук звонка так, словно совершали обычную прогулку. Он замедлил шаг, чтобы не казаться в толпе учащихся единственным спешащим на уроки, истинным сюэба.
Если бы сейчас он был в своей предыдущей школе, то дежурные учителя уже давно бы драли глотку. Но в «Сы Чжун» преподаватели то ли обладали кротким нравом, то ли просто привыкли: всё, что они делали – это мягко прикрикивали.
– Побыстрее! Прибавьте шаг! Все, кто попытается перелезть через ворота после закрытия, будут записаны и получат штрафные баллы!
Перелезть через ворота?
Цзян Чэн поднял голову и оглядел школьные ворота. В «Сы Чжун» они были внушительные, с двухэтажный дом: снизу располагалась большая электронная дверь из пары железных створок, сверху их венчали острые шипы.
Он вдруг вспомнил, что Гу Фэй вчера опоздал.
Он перелез, чтобы войти? Тц.
Просто подумав о ряде шипов, Цзян Чэн почувствовал, как в районе паха пробежала толпа мурашек.
Когда он уже поднимался наверх по лестнице, кто-то окликнул его:
– Цзян Чэн!
Он повернул голову и увидел Ван Сюя, бегущего к нему с огромной лепёшкой в зубах.
– Бля, и правда ты! – Ван Сюй оглядел его с ног до головы. – Сначала даже подумал, что это Да Фэй, только шапка не такая... Ты чего в его одежде, а? Это ведь его шмотки?
– Ага, – Цзян Чэн продолжил подниматься по ступенькам.
– Что-то случилось? – Ван Сюй только сейчас обратил внимание на его руку. – Пиздец! А что с рукой? Это Хоу Цзы тебя так? Ты прятался у Да Фэя?
– Нет, всё не так, – ответил Цзян Чэн.
– Можешь не скрывать от меня, – Ван Сюй по-братски хлопнул его по плечу. – Это всё из-за меня, так скажи мне правду...
– Не надо трогать меня за плечо, – Цзян Чэн повернул к нему лицо.
Ван Сюй опустил руку.
– И к спине не прикасайся, – добавил Цзян Чэн.
– Бля, – Ван Сюй недовольно засунул руки в карманы и, обогнав его на пару шагов, сказал: – Одни, сука, проблемы с тобой.
***
Гу Фэй не пришёл на утреннюю самоподготовку: может опоздал, а может и прогуливал.
Цзян Чэн разлёгся на парте, так чтобы сидящий впереди Чжоу Цзин закрывал его от обзора преподавателя, и принялся неспешно жевать свой завтрак. Не менее пяти человек жевали с ним за компанию.
Он ел и вздыхал.
Прошло всего два дня, а я уже удивительнейшим образом слился с остальной массой?
Его завтрак был относительно простым: жареные пельмени с соевым молоком. Цзян Чэн специально взял пельмени с капустой, опасаясь, как бы в классе не учуяли запах, когда он будет есть прямо на уроке. Но в итоге, понаблюдав за окружающими, он понял, что ученики едят пельмени со свининой и луковые лепёшки, и запах их ничуть не смущает, а некоторые даже поглощали лапшу с говядиной, причмокивая от удовольствия.
Первым уроком был английский. Лао Лу, как обычно, гаркнул с порога, а потом отобрал недоеденную булочку у бедняги, медленнее всех жевавшего на утренней самоподготовке.
– Эй! – Чжоу Цзин повернулся у нему. – Цзян Чэн, Цзян Чэн!
Цзян Чэн посмотрел на него, ничего не ответив.
– Цзян Чэн? – снова позвал Чжоу Цзин. – Цзян Чэн!
– Да говори уже, что ты там хотел!
Цзян Чэн внезапно понял, почему Гу Фэю так неохота с ним контактировать. Если тому нужно было что-то сказать, то просто необходимо было звать и звать человека по имени, пока ему не ответят.
– На тебе сегодня одежда Да Фэя? – спросил Чжоу Цзин.
Цзян Чэн нахмурился. Посмотрев на лежащий на стуле пуховик, он осознал, что, должно быть, взял вещь, которую Гу Фэй надевал недавно. Ван Сюю хватило одного взгляда, чтобы понять. Чжоу Цзин, чтоб его, тоже это подметил.
Да наверняка добрая половина людей в этом классе знает, что сегодня я заявился в школу в одежде Гу Фэя!
Он опустил голову и взглянул на кофту. Оставалось только молиться, что бы Гу Фэй нечасто её носил.
– И кофта Да Фэя, да? – снова спросил Чжоу Цзин. – Ты вчера у него ночевал, что ли?
Сука!
Цзян Чэн не стал больше обращать на него внимание и улёгся обратно на парту, надеясь поспать.
– Эй, Цзян Чэн! – в этот раз Чжоу Цзин не стучал спинкой стула по его парте. – А чего Да Фэй сегодня не пришёл?
– Если ты сейчас не заткнёшься, я тебя тресну, – процедил Цзян Чэн, крепко зажмурив глаза.
Чжоу Цзин вздохнул и замолчал.
В классе было тепло, даже жарко, но снять кофту было никак – под ней у Цзян Чэна ничего не было, а сидеть на уроке с голым торсом никуда не годилось.
Этот Гу Фэй с виду такой незаметный: в школе и пары фраз не произнёс, да и ни с кем, вроде, не близок, в туалет ходит один, но какую одежду он носит – так вся школа знает. Просто-таки, блядь, чудеса!
***
Вторым уроком был родной язык и литература. После занятия Лао Сюй подошёл к нему, и внимательно осмотрев, произнёс:
– Цзян Чэн, пошли со мной.
Цзян Чэн встал и, немного поколебавшись, надел пуховик Гу Фэя, затем вышел из класса вслед за Лао Сюэм, остановившись напротив него в коридоре.
– В чём дело, господин Сюй?
– Почему Гу Фэй сегодня не пришёл? – спросил учитель.
– Откуда мне знать? – ответил Цзян Чэн, слегка опешив.
– Ты не знаешь? – на лице Лао Сюя было написано: «Что-то мне не очень верится». – Ты правда не знаешь или просто не хочешь говорить мне?
– Да я даже не знаком с ним толком. Зачем мне его покрывать? – нервно ответил Цзян Чэн.
– Ох, вот как... – Лао Сюй вздохнул. – Просто я заметил, что ты в его одежде, и подумал, что вы вчера были вместе, поэтому ты в курсе, почему он не пришёл.
– М-м... – выдавил Цзян Чэн.
Только это он и мог сказать. Казалось, скажи он на слово больше – и изо рта брызнет кровь.
– Цзян Чэн-а, – Лао Сюй посмотрел ему в глаза, – вы же с Гу Фэем уже успели пообщаться за эти пару дней? Как он тебе?
Цзян Чэн уставился на Лао Сюя. Если бы он не знал, что они сейчас в школе и перед ним стоит его классный руководитель, а Гу Фэй – его сосед по парте, то подумал бы, что перед ним профессиональный сводник.
– Один день, – поправил его Цзян Чэн. – А если быть точнее, то полдня.
– Точно, вчера после обеда он не приходил, – нахмурился Лао Сюй. – Так ты чувствуешь...
– Ничего я не чувствую, – перебил учителя Цзян Чэн. – Господин Сюй, у меня нет никакого мнения относительно этой персоны.
– Знаешь, Гу Фэй относительно умён, он не похож на остальную молодёжь, – упорствовал Лао Сюй. – Если бы можно было поменять его отношение к учёбе, то и оценки бы поднялись.
– Кому поменять? Мне? – Цзян Чэн указал пальцем на себя, чуть не спросив: «Ты вообще проснулся?»
– Нет-нет, мне, – улыбнулся Лао Сюй, показывая на себя. – Идеологическая работа – это, разумеется, обязанность классного руководителя.
Цзян Чэн ничего не сказал. Он понимал, что Лао Сюй хороший человек, но, принимая во внимание его нынешнее положение в глазах учеников, эта работа была ему не по силам. Даже Чжоу Цзин и ему подобные, кажется, ни во что его не ставили. Что уж тут говорить о Гу Фэе?
– Я всего лишь подумал, что у тебя отличные оценки, – сказал Лао Сюй. – Может станешь его партнёром?
– Чего? – Цзян Чэн потрясённо уставился на учителя.
Стать его партнёром?
Такого рода вещи он последний раз видел в младшей школе. И в финале всё заканчивалось либо ничем, либо первой любовью. Но оказывается, и в старшей такое существует – и в данный момент Лао Сюй действительно напоминал один из этих стикеров начала нулевых*.
*Отсылка к популярным в нулевых годах стикерпакам с лицами.
– Даже не партнёром, – принялся объяснять Лао Сюй. – Просто помогай ему почаще: во время уроков заставляй его слушать, что говорят учителя, объясняй ему, если он не будет чего-то понимать...
Цзян Чэн смотрел на учителя и не догонял, какая сила могла заставить Лао Сюя вообразить, что Гу Фэй будет мириться с чьим-то давлением.
– Раннее я просил И Цзин время от времени помогать ему с учёбой. И Цзин – это староста класса. Но она всё-таки девочка, так что было бы немного неудобно... – сказал Лао Сюй. – Поэтому надеюсь, что ты... при условии, что это не повлияет на твои оценки, позаботишься об однокласснике.
Выражение лица Лао Сюя было искренним. Он говорил так, будто советовался, поэтому Цзян Чэн даже не знал, что ему ответить.
С раннего детства и до сегодняшнего дня он всегда выбирал пряник, а не кнут, полагался на искренность и не прибегал к притворству. Но Лао Сюй с его до крайности наивной просьбой просто не оставлял ему выбора.
– Господин Сюй, – со всей искренностью начал Цзян Чэн, – мне кажется, что прежде вам стоит разобраться, что Я за человек. А потом ещё раз подумать, стоит ли доверять мне подобную работу. Оценки не определяют человеческую натуру. Вы ведь заметили, что я сегодня даже учебники на уроки не принёс?
Их разговор прервал звонок на урок.
***
За весь день Гу Фэй так и не появился в школе. Никто из учителей больше не задавал вопросов, будто их и не волновало – кто пришёл, а кто нет.
Как только занятия закончились, Цзян Чэн первым вышел из класса. У него не было с собой вещей, чтобы возиться с ними, а одежду было достаточно просто надеть на себя. Он молнией вылетел из школы, опередив даже группу со всех ног спешивших в кафетерий.
Сегодня ему повезло – только вышел за ворота школы и сразу заметил подъехавшее такси. Не дожидаясь, пока предыдущие пассажиры покинут салон, Цзян Чэн сел на место рядом с водителем.
– Если не в магазинах в центре, то где ещё можно купить одежду? – спросил он шофёра.
Водитель подумал пару секунд:
– В магазинах.
– Каких? – уточнил Цзян Чэн.
– В центре, – ответил водитель.
– М-м, – Цзян Чэн откинулся на спинку сидения, прикрыв глаза. – Тогда поехали туда.
***
Магазины были примитивными: ещё когда они вместе с Пань Чжи ходили поесть жареного мяса, то проходили мимо витрин – и глазу даже не за что было зацепиться. Но сейчас было не до выбора, любая одежда подойдёт.
Цзян Чэн наугад зашёл в первый попавшийся магазин, где обещались такие убийственные скидки, что хозяин и сам был на грани прыжка с небоскрёба, схватил свитер и пуховик и пошёл в примерочную. Решив, что всё в целом смотрится неплохо, он купил обе вещи и попросил кассира сразу срезать бирки.
Когда Цзян Чэн покидал магазинчик, держа одолженную им одежду Гу Фэя в руках, он, наконец, почувствовал облегчение.
Новенькая одежда хоть и не была стильной, но зато качественной, тёплой и приемлемой по цене. Хотя скидки, конечно, не дотягивали до прыжка с небоскрёба – разве что до прыжка из окна на первом этаже.
Побродив по торговому центру и перекусив по пути, Цзян Чэн не знал, куда дальше двигаться.
Наверное, стоит вернуться в школу, найти рядышком химчистку и постирать вещи Гу Фэя.
Цзян Чэн не стал заказывать такси – хоть средств на карте, что оформила мама, и было предостаточно, но учитывая тот факт, что теперь он жил в семье Ли Бао Го, только этими деньгами до поступления в университет он и располагал...
Цзян Чэн огляделся по сторонам и заметил впереди автобусную остановку. Как только он к ней направился, зазвонил телефон.
Ли Бао Го.
Он нехотя принял вызов:
– Да?
– Чэн-Чэн! – в трубке раздался громкий голос Ли Бао Го. – Уроки уже закончились?
– Ага, – Цзян Чэн продолжил путь к остановке.
– Ты где вчера ночевал? – спросил Ли Бао Го. – Так вспылил! Бедные соседи могли подумать, что я с тобой что-то сделал!
Цзян Чэн не ответил. Дойдя до остановки, он встал у вывески, чтобы посмотреть, есть ли автобусы до школы.
– Уже успокоился? – снова задал вопрос Ли Бао Го. – Возвращайся домой покушать, я пельменей сделал – жду тебя, чтобы вместе поесть!
– Я... – Цзян Чэн не хотел возвращаться, но стеснялся отказать, поэтому, постояв в ступоре пару минут, он продолжил: – Я в торговом центре.
– Это недалеко. Садись на 19 автобус – мигом приедешь! – нашёлся с ответом Ли Бао Го. – Тебе нужна остановка у восточного выхода.
***
Когда Цзян Чэн, неся одежду Гу Фэя в охапке, подошёл к улице у дома Ли Бао Го, он заприметил прачечную совсем рядом. Внешний вид здания не внушал доверия, но за стеклом висело много одежды, поэтому, немного поколебавшись, Цзян Чэн всё же отнёс вещи Гу Фэя, доплатив сверху, чтобы к вечеру всё было готово.
Подойдя к дому, он остановился. Впереди, у входа в дом, стоял грузовичок со стеклом. Ли Бао Го из кузова машины как раз достал сразу несколько листов, а затем, с видимым усилием, понёс их за здание. Наверняка это были стёкла для выбитого им вчера окна. Цзян Чэн вздохнул и подбежал к Ли Бао Го.
– Давай я помогу.
– А, вернулся! – крикнул Ли Бао Го. – Ты отойди, я сам донесу, а то уронишь, а стёкла-то дорогие!
Цзян Чэн посмотрел на него и пришёл к выводу, что передать сейчас стекло было бы и правда непросто, поэтому он взял из рук Ли Бао Го ключи и открыл дверь в дом.
– Вот, без слов меня понял! – Ли Бао Го запрокинул голову и неизвестно кому прокричал: – Поглядите, это и правда мой сын! Без слов отца понимает!
– Почему бы просто не нанять рабочих? – Цзян Чэн заглянул в комнату, где на полу всё ещё валялись осколки, и вышел на кухню за веником. – Это...
– Нанять рабочих?! – Ли Бао Го уставился на него. – Тогда пришлось бы потратить кучу денег! Да я даже это стекло в рассрочку взял!
– В рассрочку? – Цзян Чэн застыл с веником в руках.
– В магазине, что в конце улицы. Мы с его хозяином частенько играем в кости, вот я и попросил у него в долг, – ответил Ли Бао Го. – Через пару дней ко мне вернётся удача – и я отдам ему деньги.
Цзян Чэн открыл рот, не зная, что тут ещё сказать.
У Ли Бао Го даже на пару листов стекла денег нет? И чтобы их заработать, он только в кости играть может?
– В конце улицы, да? – Цзян Чэн согнулся, сметая стекло с пола. – Я потом сам схожу и отдам ему деньги.
– Хороший сын! – Ли Бао Го положил стекло на стол и похлопал в ладоши. – Понимает отцовскую боль! Та твоя семья дала тебе прилично денег, да?
Цзян Чэн уставился на него, ничего не ответив.
Когда Ли Бао Го ушёл на кухню, чтобы достать пельмени, Цзян Чэн поднял брошенное вчера на постель пальто. Он достал из кармана кошелёк, чтобы пересчитать деньги, и внезапно потерял дар речи. Деньги были на месте, но вот карточка лежала в другом отделении. Цзян Чэн посмотрел на номер карты, убедившись, что это оригинал, и положил кошелёк обратно в карман.
Он сел на кровать, чувствуя внезапную слабость в теле.
***
Гу Фэю хотелось курить. Он потянулся за пачкой сигарет, но заметил, что внутри уже ничего не осталось. Он нахмурился, смял её в кулаке и бросил под ноги. На земле уже было несколько окурков.
Сегодня был спокойный день: пару раз звонил Лао Сюй, а ещё мама и Ли Янь, но он не брал трубку, а потом и вовсе выключил телефон.
Когда вокруг было так тихо, он мог наконец полностью распробовать поднимающийся из глубины души страх.
Небо уже начинало темнеть, а северный ветер завывал всё громче, проникая под шапку, задувая в уши, под маску, хлеща по лицу.
Он повернулся и сделал пару шагов по дорожке между двумя могилами, взял веник и смёл окурки с земли, а потом посмотрел на фотографию на надгробии. Проведя здесь весь день, он в первый раз взглянул на неё.
В тусклом свете человек на фотографии казался незнакомцем, но что-то в его лице по-прежнему заставляло Гу Фэя содрогаться.
– Я пошёл, – сказал Гу Фэй.
Он повернулся, чтобы уйти, спиной в тот момент ощутив, как будто кто-то стоит позади него. Но, обернувшись, он наткнулся взглядом только на безмолвную могильную плиту.
Пройдя несколько шагов вперёд на нетвёрдых ногах, Гу Фэй выдохнул и прибавил скорость.
Положив на место веник, он вдруг услышал громкий шум воды.
Гу Фэй замер, боясь даже вздохнуть, чувствуя, как пространство вокруг него внезапно потемнело.
Это было не журчание ручья... И не обычный плеск. Это... Звук был похож на то, словно кто-то из последних сил барахтается в глубине. Теряя надежду и испытывая нечеловеческие страдания, пока вода льётся со всех сторон, а волны накатывают одна за другой. И это повторяется снова и снова. Сквозь брызги на него пристально смотрели глаза.
Почему ты не спасаешь меня! Хочешь огрести?!
В страхе Гу Фэй с силой пнул стоящее рядом мусорное ведро. Оно перевернулось с громким звуком, возвращая парня к реальности.
Он оттянул воротник, как будто ему не хватало воздуха, и, опустив голову, двинулся по пустынной дороге к кладбищенским воротам.
Это не были последние слова отца, но в день, когда тот умер, Гу Фэй всю ночь слышал их в беспробудном кошмаре. Перед смертью отец ничего ему не сказал, потому что не мог говорить. Мог только отчаянно бороться. Гу Фэй и сам не знал, почему эти слова явились ему в кошмаре. И тем более не мог представить себе, что они будут преследовать его в течение следующих лет, станут страхом, который невозможно встретить лицом к лицу. Ощущение того, как он стоит у берега реки, промокший до нитки, было настолько реально, что он каждый раз невольно хватался руками за одежду, снова и снова убеждаясь, что она сухая.
Район, где находилось кладбище, на самом деле был довольно процветающим. Дорога от ворот вела прямиком на главную улицу. Гу Фэй почти бегом припустил к магазину.
Только в заливающем округу свете фонарей он наконец начал чувствовать, как сковывающий страх медленно покидает его тело.
Он купил три пачки сигарет и бутылку воды, ещё прихватил одэн* и присел поесть в месте для отдыха. Когда всё съел, он возвратился на улицу.
*Традиционный «зимний» суп из японской кухни.
Он закурил сигарету в закутке у дороги, но затушил после первой же затяжки. Хотелось блевать, глотка была будто песком забита.
Сев в автобус, он залпом осушил бутылку с водой и, немного придя в себя, включил телефон. Куча пропущенных, в основном от Лао Сюя. У остальных не было ничего срочного, да и они знали, что он выключит телефон и не сможет ответить. Только Лао Сюй, как преданный поклонник, никак не прекращал названивать.
Посмотрев пропущенные, он открыл вкладку новостей. Одно сообщение. От Цзян Чэна.
В 8 приду вернуть тебе одежду.
Посмотрев на аватар Цзян Чэна, Гу Фэй вспомнил, как вчера обрабатывал для него фотографию. Он прислонился к оконному стеклу и неожиданно для самого себя рассмеялся.
Продолжение следует...