Попробуй меня.

Глава 17

POV Гарри.

Я ненавидел ее с такой силой, что каждая моя жилка сжималась от одного представления ее сильного взгляда. Я был уверен, что я страстно влюблен, но моя любовь отчасти становилась опасной. Со стороны она показалась бы настоящей, гневной ненавистью, однако не была ею. Я был в этом уверен. Эта ненависть сплеталась со страстной влюбленностью именно в том, что при всей своей неприязни к Дейвидсон, я любил ее в тысячу раз сильнее. Два языка пламени сплетались в одно. Два языка пламени можно было сравнить друг с другом. Переплетались, сплетались, угасали, снова загорались и переплетались.
Два языка пламени – это я и Рикка.
И от них уже никуда не денешься.
Не избавишься.
Не застрахуешься.
Не уйдешь.

Степной курган, охваченный бушующим пламенем, мог бы служить описанием моей души, когда я думал о ней. Меня тянуло всю в ту же степь, однако, в черную и испепеленную. Вот образ моего душевного состояния, вот тот самый поглощающий момент, когда после получасового размышления в тишине, я понял – как же тяжело мне любить и ненавидеть.
Как же тяжело мне оставаться собой.
Как же тяжело мне оставаться.


- О, Стайлс! – поприветствовал меня давний приятель Джон, пропуская в свою маленькую комнату. – Сколько лет тебя не было в наших райончиках? Чувак, твоя старая семейка уже заждалась тебя здесь сто гребаных лет.
Я улыбнулся уголками губ и быстро стянул с ног стоптанные в клочья кроссовки. 
В однокомнатной квартире в самом неблагополучном районе Лондона воняло шлюхами и водкой. Оборванные обои свисали с желтых стен, на которых безучастно красовались замудренные граффити самых ярких расцветок. В проходе валялось ажурное белье черного цвета, какие-то смятые доллары, перекошенные жалюзи, через которые пробивался последний солнечный лучик. Повсюду разбросаны шприцы, стринги, позабытые грязными девицами, использованные противозочатки, иголки, диски с айпадами, грязные тарелки с остатками тухлой, прилипшей к ним пищи.
Узнать дом Джона не было большой проблемой.
Я медленно вошел в просторную комнату и склонился над темным аквариумом, в котором бедная рыбка Джей-Джей уже давно валялась на спинке и почти не двигалась. В аквариуме плавали кусочки кошачьего корма, скорлупа от яиц и кожура от семечек.
- Мы будем помнить тебя, Джей-Джей. – постучав пальцем по аквариуму сказал я и вновь выпрямился.
Джон встал посреди прохода и облокотился о дверной косяк, щурясь от пробивающегося света. Темная челка парня была зализана назад, на руках красовалась парочка новых татуировок, наверняка набитых в каком-нибудь конченом подвале, на ярко-голубых венах выпирали набухшие жилы, будто томясь в ожидании очередной дозы.
- Как Джессика? – не придумав ничего лучше, спросил я, усаживаясь на стоптанный грязной обувью диван. – Что-то ее не видно.
- Залетела, сучка такая. – хрипло ответил Джон, прикуривая сигарету и отшвыривая спичку во все тот же аквариум. – Я сказал ей, чтобы она проваливала нахуй с моей квартиры. Еще мне мелких нервотрепов здесь не хватало.
Усмехнувшись и понимающе кивнув головой, я скрестил пальцы друг с другом и посмотрел перед собой. В искрящуюся розетку был воткнут черно-белый телевизор, вокруг которого валялись диски. Господи, и где он отрыл такой телевизор? 
Ебаное ретро.
- А ты надолго сюда? – как бы невзначай поинтересовался приятель, наконец-таки оторвавшись от стены. – Ничего личного, Стайлс, одна проблемка в том, что я сегодня в клочья ублевался.
Я сщурился и недовольно сморщился, резко переведя взгляд на обдолбанного Джона.
- Нет, друг, я на пару минут, не грузись. – Я встал с дивана и раскрыл темный пакет, судорожно доставая оттуда смятую в полиэтиленовые пакеты травку. 
- Это что блять такое?! – на повышенном тоне взорвался Джон, хватая набитые пакеты себе в руки.
- Я привез тебе все, что сполна не принадлежит мне, дружище. – спокойно ответил я, отшвыривая темный пакет в сторону. – Оставь все бабки, что я отдал тебе за эту хуйню, на аборты твоих девочек. Они тебе пригодятся.
- Какого хуя ты мелишь?! - с новой силой взорвался Джон и крепко сжал травку в пальцах. – Ты хоть понимаешь, от чего ты отказываешься, Стайлс?
- Вполне. – спокойно ответил я, в упор посмотрев на Джона. – Я отказываюсь от этой дряни на всю свою оставшуюся жизнь, в этом я тебе клянусь.
Моему спокойствию можно было позавидовать, совсем маленькие капли морфия в жилках заставляли держать себя в руках и находится в самозабвении. Хотя я и отказался от наркотиков, я не отказался от капель до этого момента. Именно они помогли мне сдержаться.
- Какая сука тебя укусила? – процедил тот сквозь зубы и начал распаковывать пакеты.
- Еще не кусала. 
- Ты, должно быть, влюбился, придурок? 
- Скорее, возненавидел так, что все это уже осело поперек горла. – хрипло ответил я и вышел в коридор, склоняясь над кроссовками. – Необходимо, чтобы это чувство прошло. И тогда я сделаю широкий шаг вперед, мой милый друг, потому что любовь – это сильное чувство, а жить с ненавистью – это, сука, совсем не для меня.
Джон вылетел пулей за мной в коридор и в мгновение взорвался, накинувшись с кулаками на ближайшую стену.
- Ну и что! Что ты теперь будешь делать без травки, идиот!? – он принялся боксировать в стену, разбивая посиневшие костяшки в кровь. - Забьёшься в угол!? Начнёшь ухаживать за этой сучкой, чтобы понять, что все взаимно!? Ты должен оставаться собой, вернуться к нам, ведь ты же клялся, что мы твоя семья! Ты должен делать все, что умеешь, причем здорово, и выслать нахуй эту бабу. Ты ведь сильный, Стайлс. – на глазах Джона появились слезы.
Укуренный мудак.
- Я сказал, что ты сильнее всех. И тебе лучше стать таким, пока ты не ушел из этого дома. 
- Ты несешь хуйню. – всем тем же спокойным голосом ответил я, зашнуровывая кроссовки. – Любить – это охуенно. Это прекрасно. Я никогда этого не ощущал, и вот оно, наконец-таки – это сладкое чувство, когда у тебя вены тянет не от ожидания в них иголки, а от ожидания момента, когда ТВОЯ, мать твою, девочка, прикоснется к ним. Вот от этого их тянет, Джон, а ты проебываешь себя в этом свинарнике, и знаешь что? Держись до конца, парень, а я потихоньку съебываю отсюда. Я желаю тебе не согнуться в этой дряни. И себе я желаю того же.
Не дождавшись ответа, я вылетел из квартиры и быстро спустился с лесенок, мигом усаживаясь на переднее сидение своей машины.
Машина с визгом отъехала с парковки и я свободно выдохнул в окно, глотая ртом холодный воздух. Воздух, в котором уже не чувствовалась осень.
Отказаться от наркотиков было самым смелым решением, от этого решения дрожали коленки и учащенными импульсами отбивалось сердце.
Полюбить Дейвидсон было самым заветным желанием, и даже не решением. О нашей встрече… Что там говорить - я ждал ее так, как ждут стихийных бедствий. В мыслях я был уверен, что неделя – это слишком мало. Прожив третий день без нее, я понял, что это даже больше, чем просто «много». Эта необъяснимая тоска и полнейшее разочарование, тяжелые вздохи и, будь они прокляты, бессонные ночи, в которые я терял столько времени, которое я бы мог провести с НЕЙ, оттягивались с каждой минутой.
Когда была она, мне не нужно было никакого Бога.
И хотя я старался не думать о Дейвидсон, моя любовь настойчиво впивалась когтями в мое сердце. Я целовал ветер, дувший в ее сторону.
Я произносил ее имя, когда был один.
И с каждой минутой я понимал, что люблю ее все сильнее.



- Гарри, Найл звонил. – ухватившись за живот повеселевшим голосом сказала Джемма, когда я вошел в свой дом. – Он просто хотел передать, что все нормально. Эм.. ты правда просил звонить его каждый день, чтобы говорить о том, что все нормально?!
Улыбнувшись в пустоту, я еле заметно кивнул головой и подмигнул Джемме.
- Да что с тобой в конце концов! – рассмеялась та, передразнивая мое коронное подмигивание. – Как ты так делаешь?
- Молча, девочка, молча. – я щелкнул сестру по носу и чуть ли не припрыгивая вошел в кухню, где на всю катушку орал включенный телевизор, а в духовке выпекался слоеный пирог.
Мама стояла в фартуке, и не отрываясь смотрела телевизор, повторяя за ведущим какие-то странные движения.
- Это че еще за…?
- Ты мешаешь! – пшикнула она на меня, продолжая крутить головой во все стороны. – Это упражнения для похудения для тех, кто много времени проводит на кухне.
Мое лицо, скорее, напомнило то, когда человеку внезапно дают кирпичом по затылку и он стоит так, не понимая, что только что с ним произошло.
- Прости, для чего? – поинтересовался я, оторвав от стоящих на плите булочек маленький кусочек. 
Джемма, заметив это, со всего маху врезала мне по руке, недовольно нахмурившись.
- Прости-прости. – затрепетал я над ней как над ребенком, махая руками из стороны в сторону.
- Гарольд, бога ради, ты помолчишь?! – нахмурилась мама, наконец-таки оторвав свой взгляд от телевизора.
Я нахмурился, мгновенно изменившись в лице.
Был бы я маленький – я бы с удовольствием разревелся. Обидно было настолько, что я беспроблемно мог разреветься прямо сейчас.
- Ну я же просил не называть меня Гарольд! – взревел я, густо краснея.
Слева послышались тоненькие смешки и тыкания мне в бок. Джемма спокойно развлекалась, тыкая меня пальцем в кожу и легко посмеивалась, издевательски сверкая зелеными глазами.
Выругавшись про себя, я закусил губу, чтобы не сорваться на беременную сестру, и продолжал стоять около телевизора, смотря то на ведущего, то на маму, которая совсем свихнулась с этой гимнастикой и подключила в ход ноги.
- Дурдом. – заметил я и покачал головой. – Где я нахожусь?
- Влюбленный Гарольд негодует? – подколола меня сестричка, принимаясь подмигивать мне раз сто в секунду.
Мои глаза тут же наполнились кровью, и я буквально затрясся от этих пожирающих слов, которые произнесла Джемма.
- Не влюблен я ни в кого! – принялся оправдываться я и направился прочь из кухни. 
Подальше, подальше отсюда.
- Мой стеснительный сыночек Гарольд. – донесся до меня сзади умилительный голос мамы и я, пожалуй, готов был убиться об стену в одно чертово мгновение.

---
Сделать это было моим внезапным решением. Когда влюбляешься – все делаешь внезапно. Внезапные решения всегда сильные, самые чокнутые, но именно они наполняют человека той самой нежностью и трепетностью, которые могут ощутить на себе только те сердца, которые бьются быстрее, когда сталкиваются.
Мое сердце не было готово столкнуться с тем, которое заставляло его долбить с невыносимой скоростью. 
Мое сердце было не в силах ожидать еще несколько дней, потому что прожитые дни для него стали сплошным мучением.
Вы, вполне можете сказать мне, что сейчас не время.
А я спокойно отвечу вам:
Сейчас - самое время.

POV Рикка.

- И что ты думаешь? Он просто взял и забил! Вот так вот просто взял и…
- И забил?! – глаза Томлинсона расширились, из рук выпал заветный пирожок и шлепнулся прямо на пол. – Да ну ты брось!
- Мадрииид, Луи, Мадрид! – поддакивал Лиам, находясь в том же шоке. – Подвел, ох как подвел!
Я с каменным выражением лица отщипывала кусочки от круассана и кидала их в пустую тарелку. Эмили сносным движением пододвинула ко мне тарелку горячим ужином, и мне вновь пришлось ее отодвинуть от себя и виновато опустить глаза вниз.
- Рикка! – недобро пшикнула она на меня, грозно хмурясь. – Какого хрена ты делаешь?
- Что? – я оторвала взгляд от своих туфель и посмотрела на девушку. – Ты что-то сказала?
Словив напряженный взгляд Эмили, Зейн мгновенно отвлекся от обсуждения футбольного матча и в упор посмотрел на меня.
От пронизывающего взгляда этих двоих по моей спине забегали мурашки, а коленки в то же время злорадно подкосились.
Черт.
- Я не расслышала. – принялась оправдываться я. – Тут слишком громко.
- Серьезно? – переспросил Малик, оглядываясь по сторонам.
- Когда заняты всего три столика и даже музыка не играет? – приподняв левую бровь спросила Эмили, недовольно продолжая испелять меня взглядом. – Ты, должно быть, шутишь?
Я подложила руку под лоб и перевела взгляд на настенные часы. 18:12. Время тянулось бесконечно медленно. Я спокойно наблюдала за секундной стрелкой, которая еле-еле ползла по белому циферблату.
Терпеть это третий вечер было слишком тяжело.
Слишком тяжело, чтобы завтра пережить это в четвертый раз.
- А затем ему показали желтую карточку и тут понеслииись, блять, понеслииись чертовы пенатльти! – разрывался на части Хоран, жестикулируя руками во все стороны.
Луи и Лиам слушали его, пооткрывав рты, и не отвлекаясь ни на что постороннее. Я подключилась к разговору, что-то там поддакивая и вякая совершенно не в тему. Парни посмотрели на меня, понимающе кивая, делали вид, что все нормально, что я что-то понимаю и совершенно шарю в этом проклятом футболе.
- Не делай вид, что тебе интересно. – неожиданно шепнула мне на ухо Эмили, слегка улыбаясь. – Или ты любишь футбол?
Я оторвалась от разговора и перевела на нее свой мольбный взгляд, всем видом показывая не затрагивать больную тему.
- Большой фанат. – уверенно сказала я и кивнула головой.
Не выдержав, Зейн легко засмеялся в кулак, покачивая головой. Эмили мягко перевела на него взгляд и снова улыбнулась, сплетаясь своими пальцами с пальцами Зейна под столом.
От одного их прикосновения по моей коже пронесся холодок, а непрошенный комок из еле прожеванного круассана застрял в горле. Меня затрясло как в лихорадке, ресницы судорожно затрепетали под давлением слез, которые принялись набухать в полузакрытых глазах.
Незаметно для всех, Найл слегка задел мою ногу своей, продолжая с интересом рассказывать о футболе. Как только его перебил Луи, он осторожно посмотрел мне в глаза и постарался выдавить жалобную улыбку. 
Из которой ничего не вышло.
Все в колледже напоминало о Гарри. Те три дня, которые мне удалось пережить без него, оказались томной вечностью. Начиная вишневыми круассанами, которые он ненавидит, и которыми сейчас я давлюсь, заканчивая простым сплетением рук Зейна и Эмили – все вызывало томительную дрожь и судорожное биение сердца в ожидании того, когда все встанет на свои места.
Однако, никто и не обещал мне, что все встанет на свои места.
С отъездом Гарри перевернулась вся жизнь. 
Изменилось все.
В эти мучительные три дня.


- Не думаю, что еще сегодня мы с вами увидимся, потому что я так устала, так устала… - затрепетала Эмили, когда все принялись расходиться по своим комнатам. Девушка перевела взгляд на Зейна, всем видом показывая, что она с ним далеко не прощается.
Все дружно словили ее взгляд и принялись пихать Зейна в плечо, подкалывая и заставляя парня судорожно краснеть. 
Я плелась самая последняя, рассматривая носки своих балеток. Ноги заплетались от усталости, настроения не было никакого. Радовала одна вещь, что Корнелия слегка приболела и была вынуждена уехать домой до своего выздоровления, поэтому в своей комнате я ночевала одна.
Или не ночевала.
Спала ли я последние три ночи - было большим вопросом. Я судорожно раскрывала глаза через каждые полчаса и высовывалась в окно, нервно глотая холодный ветер, который остужал непрошеные слезы.
Затем снова ложилась в ледяную постель и вновь соскакивала.
И так каждые полчаса.
Я не хотела двигаться вперёд. Скажу даже больше, я боялась того, насколько это все затянется. Ведь все, что отдаляет меня от прошлого - отдаляет меня от счастья той мимолетной влюбленности, а значит, у меня не было больше никаких шансов в настоящем на то, чтобы пережить все эти мучения и вернуть все назад.

Все, что я могла делать - это продолжать дышать.



- Гарри не звонил? – ледяным тоном, сразу напрямик спросила я, не отрывая взгляда от балеток.
Найл замялся на месте, пытаясь подобрать нужные слова и захлебываясь сухим воздухом, пропитанным каким-то странным, знакомым запахом.
- Э, понимаешь, Рикка… Гарри наверняка…
- Не продолжай. – оборвала его я, заворачивая в сторону своей комнаты. – Очень занят и скоро позвонит.
- Ты правда не расстраивайся, все это…
- Хватит! – выкрикнула я, нервно стараясь запихнуть ключ в дверной проем. Руки не слушались, они лихорадно тряслись, совершенно не поддаваясь моим действиям.
Еще немного и я выломаю эту проклятую дверь.
- Дай сюда. – Найл выхватил мой ключ и спокойно сделал два поворота, свободно распахнув дверь нараспашку. – Рикка, давай без глупостей, я обещал Гарри,что…
- Спокойной ночи, Найл. – выпалила я и со всего маху захлопнула дверью прямо перед его носом.
Гарри тоже обещал мне быть рядом.
Но его нет.

Лениво стащив с себя школьную форму, я заколола волосы первой попавшейся под руку невидимкой и склонилась над умывальником, плеснув себе в лицо ледяной водой.

Если бы Стайлс меня хоть немного любил, я была бы спокойной, улыбчивой, приветливой, нежной, воздушной, красивой. Походка моя была бы легкой, непринужденной, я хотела бы съесть все пирожные в ближайшем магазине в Лондоне, хотела бы кормить голубей, бездомных собак, учила бы все формулы на парах Смита. Я бы смеялась над любыми шутками, даже над обыденными, пошлыми, не смешными и не забавными. Я не жалела бы себя каждый вечер, могла бы спать по ночам, не плакала бы без причины, не злилась бы на неповоротливых людей в очереди за завтраком в Главном Зале. Я любила бы свои кудряшки и рано вставать, каждое утро танцевала бы перед зеркалом, и мне бы казалось, что лучше меня не танцевала даже Бейонсе. В моей речи не было бы нецензурных слов, я любила бы весь мир, я любила бы себя. 
Если бы Гарри меня любил.
Если бы он знал о том, что я люблю его.

Вытерев лицо махровым полотенцем, я надела на себя просторную футболку и распахнула окно нараспашку, как я делала это последние 3 вечера подряд.
Включив ночник и положив телефон рядом с собой, я прикрыла глаза и накинула теплое одеяло до подбородка, судорожно кутаясь в него, как в кокон.

Сладкая дремота с упокоением обрушилась на меня. Прикрытые глаза больше не трепетали от непрошеных слез, ночная тишина обволакивала, закутывала, покрывала становилось спокойно и приятно. 

Я уснула быстро. 

Ночник продолжал гореть рядом, спутанные жалюзи слегка покачивались от осеннего ветра. 
И никто бы не смог подумать, что я услышу долгожданный звонок в эту благоухающую, лунную ночь.
Сонно разлепив глаза, я первым делом посмотрела на часы.
01:30.
Черт, неужели проделки Найлера с выставленным будильником и на сей раз не обошли меня стороной?
Я схватила телефон, трясущимися руками прижимая его к уху.
- Хоран, если это ты, то я просто прихожу и убиваю тебя кастрюлей по твоей блондинистой башке, потому что я только что уснула и, черт тебя возьми, до сих пор хочу спать. – хрипло зашептала я, спуская ноги на пол и откровенно зевая.
В трубке послышался хриплый смех, отчетливыми импульсами отдаваясь где-то у меня в голове.
Я мгновенно распахнула глаза на распашку, осознавая, как сильно стучит мое сердце, как колыхается от ударов тонкая футболка, как неспокойная душа вздымается в небо от непрошенного восторга и удивления.
- Ночь нежна, Дейвидсон? – спрашивает он и вновь хрипло смеется. Тихо-тихо. Так смеяться не умеет никто.
- Ночью не спится, Стайлс? – не теряюсь я, закатывая глаза к потолку, благодаря небо за долгожданный звонок.
Стайлс мгновенно замолкает, что-то шепчет куда-то за пределами трубки, а затем снова берет трубку и тяжело дышит в нее.
Бум – бум – бум.
Мое ненормальное сердечко отплясывает чечетку.
- Дейвидсон, скажи мне, пожалуйста, на улице есть дождь?
Бум – бум – бум.
Стайлс решил позвонить мне, чтобы узнать, есть ли на улице дождь.
- Стайлс, скажи мне, пожалуйста, у тебя есть мозги? – недовольно спрашиваю я, но, тем не менее, встаю и подхожу к подоконнику, высовываясь из окна наружу.
- Не в этом дело, идиотка. – смеется он и направляется в сторону ветра, он завывает прямо в динамик. – Тут такой туман, я совершенно ничего не вижу.
- Где ты? – спрашиваю я, скрещивая пальцы в ожидании адекватного ответа.
- В клуб еду. – отвечает он спокойным голосом.
Внутри что-то неприятно кольнуло.
В клуб.
Отлично.
Почему бы и нет?
Для него это нормально.
Почему я ревную?
Что ж, для меня это тоже вполне нормально.
- Нет, Гарри, тут нет дождя.
- Тогда стой около окна и дыши воздухом. – с усмешкой говорит он и в трубке раздается сигнал машины. – Черт, я только что выехал навстречку.
- Зачем мне дышать воздухом? – спрашиваю я недоверчиво и смотрю на яркий диск луны. – Ты что-то употреблял сегодня?
- Ночь такая. Воздух, понимаешь ли, полезный.
Я непонимающе захлопала ресницами, в тысячный раз убеждаясь, что он что-то употреблял сегодня вечером. 
- Дейвидсон, что ты делаешь? – в трубке слышно, как хлопнула дверца машины. – Ты все еще у окна? Ты послушалась моего совета?
- Я смотрю на себя в отражение окна. – спокойно отвечаю я и действительно смотрю на свое отражение. - Я смотрю на тебя. Твоя фотка там валяется, около окна. Помнишь, ты в тот раз ее бросил?
- Ах, значит валяется. – обида в голосе. – Отлично.
- Опять на себя. – пропустив его слова мимо ушей вновь говорю я. - Я смотрю на свои руки. На тебя. На себя. На руки. Снова на себя. Кажется, мне больше ничего не осталось, как смотреть на тебя, Стайлс.
- Ты в порядке?
- На себя. На руки. Твои. Я устала стоять так, но я стою. Теперь даже спать нет сил. Усталость, Гарри, тем и полезна, что ты забываешь все свои желания на пыльных полках. И начинаешь смотреть. Просто смотреть. На себя. На тебя. На руки. Опять на себя. Тебя. Меня. Руки. Себя. Себя. Руки. Руки. Руки. Твои. Себя. Руки. Руки. Руки. Не твои руки. Не мои руки. Не твои. Не мои руки. Чьи это руки? На тебя. На себя. На руки. Чужие руки. Тебя. Себя. Руки. 
- Дейвидсон?
- Боже, спасай. Надоело же.
- Дейвидсон, обещай мне сделать все, что я тебе скажу. – хрипло шепчет Гарри в трубку.- Обещаешь?
- Нет. – спокойно отвечаю я и улыбаюсь своему отражению, вновь высовываясь в окно. –Никогда.
- Досчитай до трёх и закрой глаза.
- Зачем?
- Я сказал, закрой глаза.
- Прекрати. Я могу вывалиться в окно.
Пол неожиданно скрипнул, и я подскочила на месте от такого мерзкого звука. По спине пробежался холодок, сердце отчетливо застучало.
Господи боже, когда-нибудь оно так застучит, что просто напросто выпрыгнет из груди.
- Уйти незаметно мне от тебя не удалось. Я не хочу, чтобы ты видела, как я пришел.
Мгновенно развернувшись, мне не удалось сдержать свой болтливый язык за зубами, поэтому с губ сорвался в какой-то степени животный крик, звонко отдаваясь в стенах маленькой комнаты. 
Я побледнела в одно мгновение, волосы рассыпались по плечам, глаза вновь набухли от непреодолимой неожиданности, окно громко хлопнуло об пластиковую раму.
Весь мир погас для меня в этот момент.
- Гарри… - прошептала я, боясь пошелохнуться. – Господи, Гарри…
Стайлс стоял в дверном проеме, неловко облокотившись об дверной косяк. Перевернутая назад кепка, белая майка, черные брюки, высокие кроссовки, огромный пузырь из клубничной жвачки, и все та же, мать ее, проклятая усмешка.
- Иди ко мне, Дейвидсон.
Я сорвалась словно дикий звереныш, набросившись на Стайлса с такой силой, что дверная рама громко хрустнула, раскалываясь на две части. Он крепко схватил меня в охапку, зарываясь лицом в растрепанные волосы и вдыхая полной грудью запах, наслаждаясь каждой клеточкой, боясь пропустить хоть одну.
- Когда ты на самом деле плох, ты не кривляешься, ты просто такой есть. И мне нравилось быть ублюдком, Рикка, мне это правда нравилось. – прошептал он мне на ухо, запуская шершавый язычок в ямочку ключицы.- Попытки быть хорошим сделали меня слабым.
- Замолчи. – трепетно прошептала я, прижимая его к себе за шею настолько сильно, насколько это было возможно в принципе. – Ты оставил меня. Как ты…
- А вот сейчас молчишь ты.
Схватив меня в охапку, Стайлс поволок меня в одной футболке на выход из комнаты, затыкая мой рот своей огромной ладонью, не давая не промолвить ни слова. Мои глаза автоматически расширились в тот момент, когда он без лишних слов вытащил меня на улицу, и на нас рухнула целая стена проливного дождя, мгновенно не оставляя на моем теле ни одной сухой клеточки.
Запихнув меня на переднее сидение, Гарри спокойно обошел машину и сел за руль, заводя машину ловким движением.
- Какого черта, Стайлс, ты время видел?! – вспыхнула я, судорожно начиная трястись от пронизывающего ливня.
Парень спокойно достал свой телефон и посмотрел на экран.
- Почти час. – он пожал плечами и ловко выехал со стоянки, включая печку на полную мощность. – Что-то не так?
- Ты объя..
- Ни за что. – рассмеялся он и ловко завернул за угол. – Поспать сегодня ночью тебе не удастся, ты уж меня извини.
- Извиняться за то, что ты лишаешь меня сна чертову ночь подряд? Какая гордость, о чем речь.
- Если ты не закроешь рот, я остановлю машину и трахну тебя на капоте. – блаженным голосом произнес он и облизнул свои губы.
Я словила его движение и сделала тоже самое. Стайлс нахмурился и перевел настойчивый взгляд на меня.
- Какого черта ты облизываешь губы? – поинтересовался он, приподняв одну бровь.-Прекрати. Не облизывай. Если ты не прекратишь, я сделаю это сам.
Я забавно улыбнулась и вновь сделала соблазнительное движение языком, ожидая его реакции.
Стайлс смущенно закашлялся и заерзал на сидении, стараясь сосредоточиться на дороге. Я медленно положила свою руку на его колено и мягко сжала ее в ладони, требовательно выслушивая еле уловимый стон парня. Перемещаясь выше, я наблюдала за его озверевшим взглядом и стиснутыми зубами и легко рассмеялась, осознавая, что он сдается.
- Так все, Дейвидсон. – зарычал он, останавливая машину, и перехватывая мою руку в своей. – Хватит с тебя соблазнений, выходи.
- Что?
- Выходи, твою мать.
- Но я босая…-растерянно прошептала я и посмотрела на босые ноги. 
Стайлс тут же бросил на меня оценивающий взгляд, и, не приняв никаких действий, вышел из машины, вставая спереди.
Мне ничего не оставалось делать, как вылезти наружу под проклятый дождь, который тарабанил по машине, словно из ведра.


Timbaland – Apologize (Feat. One Republic) 

Как только я вышла из машины, ноги тут же утонули в мокром песке, а в нос мгновенно ударил какой-то морской, очень приятный, но еле уловимый запах.
Медленно перебираясь сквозь песок, я послала к черту весь мир просто за то, что даже не успела надеть хотя бы тапки. Ноги тонули в песке и казалось, что меня просто напросто засосет под землю под таким яростным ливнем.
- Если ты считаешь, что это романтично, то иди ты к черту, Стайлс. – прошипела я, пробираясь к нему на встречу. – Я сейчас упаду.
Ничего кроме глупой усмешки в ответ я не получила. Так просто. Стайлс такой интересный, привез меня на какой-то пустырь в одной футболке под этим ливнем, и считает, что это круто.
Супер.
Еле как дойдя до него, я тяжело выдохнула и встала рядом, посмотрев на небо, которое переблескивалось темно-фиолетовым цветом. Стайлс с забвенным видом стоял в этом тупике и о чем-то напряженно думал, вырисовывая ногой какие-то интересные узоры на мокром песке.
- Дейвидсон, что ты чувствуешь? – прошептал он, отведя взгляд с песка и сверкнув своими зелеными глазами.
Ноги подкосились в один момент. Один момент решил все – стоило только ему посмотреть на меня. Тяжелый воздух оседал на плечи, не давая сосредоточиться на мыслях. Меня тянуло в сон, но рядом с Гарри атмосфера набирала крутые обороты.
Ни о каком сне и речи быть не могло.
- Мне было плохо, Гарри. – тихо сказала я, понимая, что опять, опять ебаные слезы напрашиваются на глаза и я начинаю реветь при нем, как ребенок. 
Я возненавидела себя за этот момент.
Лицо Гарри тут же приняло спокойное выражение. Вечная ухмылка спала с его лица, длинные ресницы виновато опустились в пол, осознавая всю обстановку, что происходила между нами.
-Прости.- охрипшим голосом прошептал он, прижимая меня своему сильному телу. 
Он опустил голову, уткнувшись лицом в мои волосы. Руки нежно обнимали талию и сплетались в трепетный замочек за спиной. Стайлс поднял мою голову за подбородок, почти невесомо смахивая слезинку с пылающей щеки. 
Сердце затрепетало в тот момент, когда мне удалось прикоснуться к его покусанным, сухим губам. Улыбающиеся ярко-бирюзовые глаза с насмешкой смотрели в мои потухшие, приоткрытые губы выдыхали в мое влажное лицо мятное дыхание. 
Я смущенно отстранилась, томно прикусив нижнюю губу, в смятении посмотрев на звездное небо и бушующий дождь, который рушился на наши тела, безучастно пробираясь под одежду.
- Тебе нравится здесь? – тихо спросил Стайлс, прижимая меня к своему мокрому телу.
- Здесь дождь. Я ненавижу дождь.
- Я люблю это место, Дейвидсон. – пропустив мои слова мимо уха прошептал Стайлс, осторожно убирая мокрый локон с моего лица. – Точнее, полюбил. Три дня назад.
Я настороженно подняла усталый взгляд на лицо Гарри, в котором читалась гордая уверенность и пожирающая власть. Мужские руки нетерпеливо заскользили по моим ледяным бедрам, впиваясь пальцами в упругие ягодицы.
- Дейвидсон, пообещай мне, если это будет выглядеть так, будто я смеюсь, это значит, я просто прошу оставить меня одного. – прошептал Стайлс, чувственно прикасаясь губами к моему уху. – Но теперь я не оставлю тебя. Ты - та, кто мне нужна. Я тот, кого ты почти ненавидишь. Дай мне шанс, чтобы я запомнил тебя. Только ты можешь помочь мне забыть всю эту боль, что я смог пережить. Всего один поцелуй - и я сдамся.
Я громко всхлипнула, прикасаясь пылающим лицом к плечу Гарри. Он же в свою очередь запускает свою ладонь в мои влажные волосы и прижимает меня к себе настолько трепетно, что сердце, очарованное приятными чувствами яркой влюбленности, действительно вырывается из груди.
- Не плачь, малышка. – он целует меня в щеку и касается носом моего носика, нежно потеревшись об него. - Я умею говорить красиво, ты это знаешь, я это знаю… Но тебе я не говорю долгих комплиментов. Я боюсь таких слов между нами, за их глянцевой поверхностью прячется холод морозного утра, когда ещё не проснувшись, проводишь рукой по постели и вдруг с горечью вспоминаешь, что тебе некого искать.- словно сказку запричитал Гарри, прижимая меня к своей груди, словно младенца. - Я умею говорить красиво, умею мудро, но с тобой я говорю - просто: Доброе утро. Пойдём позавтракаем? Да, ночью был дождик, надо было погулять под ним. А пойдём сегодня? Вдвоём, просто так, я отменю дела, чёрт с ними. Спокойной ночи, счастье моё. Я люблю тебя. Но за этими словами, простыми, банальными, привычными стоит куда больше, чем ты думаешь. За ними стоим мы, живые люди, порой смешные, порой немного грустные, но всегда — влюблённые друг в друга до неразрывности душ, до дрожи рук, до глубины глаз, до единства одного глотка воздуха на двоих.
Я подняла заплаканные глаза в небо и удивилась, насколько яркие звезды блистают на нем, освещая наши мокрые, но настолько разгоряченные тела, что ночная красота и осеннее кружево просто дополняют эту картину, наполняя ее еще большей нежностью и волшебством.
- Ты трясешься. – заметил Гарри, обхватывая меня двумя руками. - Прикоснись ко мне, девочка, дай понять, что мы еще живы.
Я улыбаюсь уголками губ и вдыхаю запах Гарри, пленительно сладкий, отдающий чем-то до боли знакомым, вкусом детства, запахом вишни и сливок. Голова раскачивается из стороны в сторону, глаза слипаются от надоевших слез, но лишь одно прикосновение Стайлса говорит само за себя.
Эта ночь наша и она будет длиться бесконечно.
- Здесь только мы, и никого больше нет. – прошептал он мне на ухо, прикасаясь, даже не целуя меня в пылающую щеку. – Не бойся. Это же я. Твой Гарри.
Обхватив его лицо ладонями, я прикасаюсь к влажным губам и впиваюсь в них, словно во фруктовый лед. Ледяные капли скатываются по лицу Гарри, но он пленительно целует меня, словно съедая меня одними губами. Его прикосновения как зефир – сладко тают на солнышке, превращаясь в тягучую карамель.
- Не оставляй меня. – жарко выпалила я ему в губы, сталкиваясь своим лбом с его влажным лицом. 
Стайлс играется, как ребенок, с моим языком, то кусая его, то трепетно посасывая, не давая мне перевести стрелки на свой счет.
- Наконец-то я нашел свое назначение в жизни, Дейвидсон. Вот же оно. Оно было так близко.
- Где? – мягко спросила я, прижимаясь к нему всем трясущимся телом. – Где оно, Стайлс?
- Все поменялось в один момент, когда я нашел тебя. Каждую ночь я закрывал глаза, и искал тебя. Искал. И я нашел.
- Господи, Гарри…
- Ты мое самое значительное и заветное событие с тех пор, как нога человека не ступает больше на Луну. Ты не позволила мне не полюбить тебя. Я просто не мог поступить иначе. Ты не дала мне пройти мимо. – губы Гарри сталкиваются с моими в сладком прикосновении. – Любовь - это когда чувствуешь, что прозевать кого-то значит прозевать свою жизнь. Любовь - это когда перестаешь колебаться. Когда все остальные девушки кажутся пресными. Я уже скучаю по тебе, еще даже не признавшись в том, что действительно…Влюблен. Я ждал тебя вечность, Рикка. 
И я подожду ещё.