Попробуй меня.

Глава 15

Мягко сняв свои руки с клавиш, я закусил губу от нервного напряжения и стиснул зубы. Обстановка накаляется с каждой минутой. С каждой секундой мне хочется говорить все меньше и делать больше. Я понимаю, что еще несколько мгновений, и я сорвусь.
Нельзя, Гарри, нельзя.
А ты скажи для начала это своему организму, идиот, это ведь он жаждет ее с нескрываемой жадностью.
Блять, интересно, сколько времени. Прошло больше, чем целая бесконечность? Я потерял счет в минутах. Я теряю счет в минутах всегда, когда она сидит рядом и так неровно дышит.
Ну что ты, девочка, я ведь просто снес какую-то ерунду, сыграл тебе ерунду, доказал ерунду, все, что происходит между нами сейчас - вновь ерунда, мои мысли – ерунда, и обстановка так себе. 
Ерунда.
Да, Стайлс, ты гениален.
Самое время поговорить о времени и еще о чем-то, я уже забыл о чем.
Мои мозги потихоньку заплывают, я не в себе, я начинаю бредить, мне жарко, мне холодно, мне одиноко, мерзко и тоскливо.

Я мгновенно обернулся и нахмурился. 
Ее взгляд залает дыру в самом центре моего существа.
Щеки девушки пылают, и я легко могу различить это в темноте. Очаровательные ямочки появляются тогда, когда она славливает мой взгляд на себе и вновь густо краснеет.
- Я хочу, чтобы ты поговорил еще. – мягким шепотом произносит она и резко прижимает ладони к своим горящим щекам. – Мне нравится, как ты говоришь, Гарри. Я пылаю.
- Я вижу. – спокойно отвечаю я и отворачиваюсь. – Я вижу все, что связано с тобой. И слышу. И чувствую. И схожу с ума. Это нормально. Вполне нормально, я клянусь тебе. 
Я замолкаю и опускаю взгляд на свои руки. Трясущиеся, мать их, руки. Разволновался как пятиклассник, нет, ну вы посмотрите на него. Мне становится жутко стыдно, так стыдно, что я сам начинаю пылать. Пылать как тогда, в душевой. Задыхаюсь от этой жары, хотя тут прохладно.
От чего же так жарко?
И окно открыто.
Расстегиваю верхние пуговки от рубашки и тяжело выдыхаю воздух.
Бесполезно. Вновь жарко.
Жарко так, что теплая испарина мгновенно выступает на лбу.
Я такой интересный, однако.
Тут Дейвидсон рядом, а я спрашиваю, почему так жарко.
Вот шутник.

- Я говорю, ты слушаешь, и оба мы одиноки, мы рядом, но мы одиноки. Понимаешь ты это?! – взрываюсь я и резко захлапываю крышку от рояля, вскакивая со своего места. – Я прихожу, привожу тебя, ухожу, снова привожу, ухожу, говорю, ухожу, и все, черт возьми, невпопад!
Нервы не выдерживают, это все тестостерон шалит. Я начинаю нервничать, расхаживать из стороны в сторону, пылать, снова расхаживать, запускать руки в волосы, орать черте что, нервничать, опять нервничать, опять нести бред, господи, Стайлс, хотя бы ради нее, угомонись!
Дейвидсон резко поднимается со своего стула и быстрым шагом подходит ко мне. Я затормаживаю на одном месте, хочу послать все куда подальше и сорвать с нее эту проклятую форму как у конченой школьницы, но я не успеваю.
Она все делает сама.
Со всего размаху она дает мне звонкую пощечину, хлопнув так сильно, что сверху, кажись, сыпется штукатурка.
- Заткнись! – кричит она и срывает с меня этот чертов пиджак, трясущимися пальцами притягивая меня к себе за шею. 
Впивается губами так, будто кусает лед. Жестко, хладнокровно. Ни капли нежности.
Охуеть поворотик.
Я стою, ни живой, ни мертвый, лишний раз боюсь пошевелиться и даже стесняюсь, вашу мать, вы представляете, я стесняюсь даже дотронуться до нее, потому что одно движение - и я весь буду искусан.
С ног до головы.
- Идиотка, что ты… - пытаюсь вставить свое слово я, но вновь не успеваю, потому что она вновь затыкает меня рукой, со всей дури надавливая на мои потрескавшиеся губы.
Но, блять, мне же больно.
- Кто я? – коварно спрашивает она и в ее глазах загорается дикий огонек. – Идиотка?
- Слушай, ты поосторожней с этим де…
Угадаете, что произошло в следующий момент?
- Еще одно слово и я так цепану тебя зубами, что все твои артерии будут молить о просьбе склеить их обратно, Стайлс. – шипит она мне на ухо и, хватая за воротник, буквально отшвыривает меня на рядом стоящий старый диван, быстро подходя ко мне и спускаясь на колени.
- Ты что-то слишком борзая, Дейвидсон. – прохрипел я, пока она отвлеклась на расстегивание верхних пуговок полупрозрачной блузки. – Я не понимаю, что ты де…
- Тебе не пора заткнуться? – хмурится она и грубит в открытую.
Я проглотил язык, осознавая, что сейчас мой член просто выскользнет из штанов без ее помощи. Такого высокого уровня тестостерона в крови я не наблюдал черте знает сколько лет.
- Последнее предупреждение, Стайлс. – она снимает резинку со своих волос и в одно мгновение ее кудри рассыпаются по плечам так, будто она дралась в схватках часа два, не меньше. Они спутаны, пушатся во все стороны, но ей совершенно плевать. Дейвидсон выглядит неприступной, в ее глазах горит зверский огонь, грудь тяжело вздымается, надменный взгляд в клочья пронзает мое еле бьющееся сердце.
Рикка в одно мгновение срывает с себя блузку, щелкает пальцами и ее ажурное белье уже скатывается к ее ногам в одну проклятую секунду. Она жадно прилипает ко мне всем своим телом, хватает за шею, запрокидывает мою голову назад и впивается в шею зубами, оставляя на моей бледной коже яркие укусы. Мне кажется, что по моему телу проходит чокнутый электрический разряд, я возбуждаюсь еще сильнее, осознавая, что я не в силах оттолкнуть ее от себя. Невероятная страсть и животная ярость вспыхивает между нами в одно чертово мгновение, все это перемешивается с невыносимой болью где-то в области живота. Сердце начинает долбить свой ритм, ему плевать, что мне нужны силы. Оно лишь тарабанит так, что кровь в жилах начинает бурлить, бурлить так, что руки начинают трястись не от трусости, а от зверского желания, которое с каждой секундой все сильнее обрушивается на мое сознание.
- Кто тут идиотка? – хрипит она мне самым что ни на есть зверским шепотом на ухо и вонзает свои зубы мне в мочку уха, за что тут же получает сильнейший рывок в ее сторону.
- Блять, Дейвидсон, что с тобой? – пытаюсь вырваться я, но черта с два я надумал. Она с силой прижимает меня к этому ебанутому дивану, который сейчас просто напросто развалится, сжимает ладонью мой возбужденный член, скользит языком по моей шее, спускается ниже, черт, черт, черт, какого хрена?
- Заткнись, Стайлс. – рычит она вновь, кусая зубами соски на моей груди. – Заткнись и осознавай, кто тут главный. 
Я замолк.
Я попутал, распутал, надпутал и подпутал.
Только не говорите мне, что это я ее такой сделал, потому что я совсем не планировал трахнуть ее этим вечером.
Дейвидсон накрывает мой рот жадным поцелуем, с силой оттягивая мою нижнюю губу и уверенно пробираясь языком по моему нёбу, сплетаясь с моим онемевшим языком в замудренный узел.
Ее рука остро исследует ту область, в которой мой член оказался внезапным пленником и развратно улыбается. Она похожа на разъяренную львицу, у которой отобрали последний кусок отличного стейка. Раздвигая мои колени, она уверенно пробралась еще ближе ко мне и яростно прильнула к губам, продолжая кусать меня острыми зубками настолько сильно, что с моих губ срывается невольный стон от того напора, с которым она давит на меня.
Чертовка.
Дейвидсон чуть приседает и начинает тереться бедрами об мою ширинку, в которой уже нет места воздуху. В ширинке все сдавлено, все настолько тесно, что мне становится больно. Все тянет, развязно тянет, требует уже, ну давай, Дейвидсон, прекращай. Ты выиграла, ты окончательно заставила мой мозг попрощаться со мной.
Отчертив влажную линию на шее, девушка уверенно прикасается губами к моей груди, облизывая каждую клеточку и надкусывая ее, ну да, как же без этого. С восхищением она прокусывает нежную кожу внизу живота и на ней выступают ярко-красные капельки крови.
Сука.
Я тяжело дышу, так тяжело, что воздух сверху буквально давит на мои плечи, не оставляя места свежему кислороду. Я чувствую слабость, возбуждение, запах похоти и ЕЕ проклятый запах, от которого глаза слезятся и внутри все переворачивается.
- Так что ты там пищал, Стайлс, я все еще идиотка? – мгновенно выпрямляется она и хитро улыбается. – Идиотка?
Я разлепляю глаза, не в силах осознать, что идиоткой ее, по крайней мере сейчас, уж точно никак не назвать. 
Но проигрывать в этой схватке я тоже не собираюсь.
- А ну иди сюда. – я с силой притягиваю ее к себе за руку и Дейвидсон буквально падает на меня, явно не ожидав такого действия. – Хочешь узнать, что такое четвертый оргазм, девочка?
Она не успевает ответить, потому что я требовательно сдергиваю с нее остаток одежды и буквально впиваюсь в нее губами, оттягивая матовую кожу, оставляя на нее самый яркий засос, который только можно себе представить.
- Я хочу те…
- Замолчи. – обрываю ее я и надвисаю сверху, убирая ее волосы куда-то там за спину.
- Я хочу убить тебя, Стайлс. – хитрая улыбочка вновь на ее губах и я еле сдерживаюсь, чтобы не врезать ей. – Загрызть и перегрызть всего, твою мать. И я это сделаю.
- Это мы еще посмотрим.
Скользнув языком по ее алым, перекусанным губам, я не раскидываюсь на нежности. Крепко сжимаю ее запястья в своих пальцах, с болью сжимаю ее колени между собой и жадно прикусываю голубоватую жилку на ее шее, которая так быстро пульсирует.
- Боишься? – интересуюсь я, нервным движением борясь с ремнем на спущенных штанах.
Дейвидсон смеется во весь голос, и резко сдергивает с меня штаны, улыбаясь в томном предвкушении.
- Тебя что ли? – низким тоном спрашивает она, касаясь пальчиками напряженную твердую плоть.
- Но ты дрожишь. – ухмыляюсь я, крепко сжимая ее ягодицы в своих руках. – Значит, ты боишься.
- Я дрожу только потому, что ты долго тянешь, Стайлс. 
- Долго? Правда что ли?
Не в силах сдерживать свои эмоции, я запускаю пальцы в ее волосы и крепко стискиваю их в руках, жадно притягивая ее лицо к своему.
- Обещай молчать, идиотка. 
Наши тела одновременно пронизываются сладостной болью, когда я резко вхожу в нее и закусываю ее же губы до терпкой сладости.
Горячая, влажная, терпкая – чудо как хороша.
Дейвидсон довольно закатывает глаза к небу и трясущимися руками обхватывает меня за бедра, выдыхая разгоряченный воздух ртом. Выгибая свою спину, она просто заставляет меня насаживаться в нее до упора. Зеленые глаза сменяются темно-карим, в них читается столько похоти, во мне наверняка столько не найдется.
Вся обстановка пропитана напрочь развратом. Мысли потеряны, мы оба потеряны, мы не осознаем, что происходит. Мы одновременно сходим с ума и также одновременно поглощаем друг друга с каждой томной секундой.
Каждый момент хочется повторить, повторить не раз, повторить настолько извращенно, насколько это вообще возможно в принципе. Дейвидсон рычит как дикая кошка, достигая пика наслаждения. Грубо кусает свои губы, впивается ногтями в мою спину и что-то шепчет на ухо быстро-быстро, я не успею следовать ее словам. Потому что я не в себе. Я не чувствую себя. Я знаю, что надо слышать ее вздохи, надо наслаждаться ими. Надо ощущать это. Но я ничего не чувствую, кроме ее поглощающего дыхания и похоти.
Я приоткрываю губы, забывая как дышать. Все тело уже какой раз сводит в судорогах, от этого становится приятно больно. Дейвидсон несдержанно стонет и на ее помутненном лице появляются маленькие слезинки, которые тут же оказываются на моем языке. 
Я просовываю два влажных пальца в ей в рот, и Дейвидсон с превосходством облизывает их, сосредоточенно хмурясь и блаженно улыбаясь. Она тихо рычит от удовольствия, выгибаясь под моим телом острой дугой.
Мы не просто спешили, мы чертовски торопились, два сплетенных в одно тела, мы боялись не успеть, боялись опоздать, боялись потерять хотя бы секунду от неистового наслаждения. Все это выглядело слишком жестко, чтобы сдерживать приличия.
- Я хочу тебя еще. – шепчет она мне на ухо, с силой притягивая меня к себе за шею.
Я проникаю в нее до отказа, с наслаждением наблюдая, как расширяются ее зрачки. Медленно выхожу, почти до конца. Потом снова вхожу – резко и грубо. Каждое движение будто отрепетировано заранее, будто изучено до мелочи. От каждого с наслаждением замирает сердце, а потом рушится куда-то в пятки и стучит так сильно, что после такого остаются синяки.
Это было чем-то невероятным. Наслаждаться ее стонами, ее вкусом и дыханием было высшей точкой, которую можно было бы достичь. Я несдержанно застонал ей в губы, ускоряясь в грубых движениях. 
Возбуждение, которое несется по крови, жар наших тел, тепло наших тел, этот шепот, этот руки, эти вздохи…
Наши языки сплетаются одновременно с нашими пальцами, силы на исходе, но так просто все не закончится. Эти взъерошенные волосы, эта коварная улыбка и блеск ярко-зеленых глаз, эти нежные, влажные, тонкие руки, все это сводит с ума, не иначе.
Я забываю, где я, сколько мне лет, кто я есть и каково мое предназначение в тот момент, когда яркая вспышка сладостной боли пронизывает низ живота, в тот момент, когда с губ девушки срывается животный стон, в тот момент, когда ее ногти выцарапывают на спине замысловатый узор, в тот момент, когда мы оба изгибаемся, соприкасаемся друг с другом как будто в первый раз. В тот момент случается то, ради чего можно умереть тысячу раз.