Нерумикон

Катакион, день месяца Жатвы, 22

Хьюго долго не хотел разлеплять глаза, но что-то толкало и бесцеремонно тыкалось ему в бок. Было холодно и неприятно. Тычки стали резче, и сильфид наконец с ужасом понял, что не один.

Его опять кто-то нашёл? Как можно было так потерять бдительность? Можно, легко можно. Сколько бы лет ни было за плечами, одна маленькая ошибка — и... Он ложно расслабился, затем резко гаркнул и сел. Одним движением его белая рука вцепилась в нож, вторая грубо схватила невидимого противника.

Прежде чем Хьюго успел что-то увидеть, враг извернулся и выскользнул из хватки, вереща и тарабаня лапками прочь по камням. Это было всего лишь небольшое животное. Маленький песчаный лисёнок.

Хьюго сидел, злой и взъерошенный. Утро вот-вот собиралось заняться. Не было смысла возвращаться ко сну. Но тело ныло от постоянных приключений. Его палатка свалилась среди ночи. Неудивительно, что он так замёрз. Ночной ветер слегка засыпал Хьюго песком, и все его вещи тоже. Сильфид вздохнул.

Почему он вообще здесь, бродит среди камней, когда мог рассказывать глупые сказки глупым людям и спать в их постелях? На кой эти поиски правды?

Лисёнок топтался поодаль, затем, жась к земле, медленно стал подбираться назад к Хьюго. Конечно. У него оставались кусочки вяленого мяса в кармане. Обед на сегодня.

— Кыш, кыш, лохматый! — зверёнок подкрался совсем близко, стараясь стащить хоть что-то со стоянки. Он подрагивал от страха, сверкал на Хьюго черными глазами-бусинками и каждый раз отпрыгивал, но возвращался обратно.

— Да сколько же раз тебе повторять, не с тем пилигримом связался! — Хьюго вскочил в полный рост, в ярости замахиваясь прикладом ружья на лисёнка. Тот вжался в песок, скаля крошечные зубки. Хьюго остановился. Медленно, медленно, его лицо менялось. Он бессильно опустил оружие на землю, закрыл лицо ладонью. Перед его глазами мутились, постоянно менялись, давили на мозг изнутри недавние картины: дуло дробовика перед лбом, эшафот Ферхарала, наёмники, снующие здесь везде среди ночи, люди в масках, люди-тени... Кровь, много крови везде и ещё больше. Ещё больше, гораздо больше, чем здесь, за границей увиденного, за спиной, под ногтями... Будет ещё. Столько лет бегаешь, а оно всегда вокруг. И даже когда нет ничего — одна пустыня, один песок и бескрайнее небо, ты всё равно ищешь крови, Хьюго. Ты сам гоняешься за кровью и смертью. Иначе что ты забыл здесь, среди камней?

Судорожно теребя переносицу замотанными в тряпьё пальцами, Хьюго скользнул на колени. Лисёнок бесшумно ходил вокруг. Наконец он остановился перед его лицом и стал смотреть.

Хьюго отчаянно смотрел в ответ, в большие выпуклые глаза, отражающие исчезающие звёзды.

— Я же вообще-то миролюб, лисёнок, — глухо, с трудом вырвалось у Хьюго, как и положено после долгого сна. — Я же мирный пилигрим, я просто так забыл об этом... Я не хочу больше пускать никому кровь. Я хочу быть нормальным хорошим сильфидом. Но я знаю слишком много вещей, которых хорошим людям нельзя знать.

Он очень осторожно протянул руку. Лисик отшатнулся, потом чуть-чуть приблизил нос. И снова отдалился, перевёл взгляд на лицо Хьюго.

— Ты просто хочешь есть, монстрёнок, — Хьюго говорил мягко, гораздо мягче и очень тихо. Он потерянно покачал головой. Вытащил из другого кармана кусочки разломанного хлебца. — Это всё, что я могу предложить. Иначе я сам здесь не выживу.

Лисёнок долго нюхал угощение. Стащил клычками на песок, повозил, попробовал, пожевал. Осторожно поднял голову. Хьюго не шевелился, смотря куда-то сквозь него, сквозь песок. Он так и держал перед собой руки, будто пытался собрать стекающие с неба созвездия. Его белые короткие волосы чуть шевелились на ветру, а шарф совсем съехал, обнажив лицо и шею.

Когда он снова сосредоточил зрение, лисёнка не было. Осталось несколько крошек на камнях, и розовое утро, предвещающее сложный день.