{ Gender-bender. Sally Face. }

Чёртова Трэвелина...

   Мы бы так и пытались достать ДНК клубники с помощью подручных средств, которые мы нашли в классе, если бы не Трэвелина – местная церковная крыса, то я бы была спокойной. Нет, даже расслабленной, несмотря на это сложное задание.
   Все занимались, чем хотели. Эш перешёптывался с Салли, сразу видно, голубки ж Вы наши. Теодора послушно выполняла задание, сверяя каждый параметр с выполненным ею действием. Ну, кто бы сомневался, что у неё всегда всё было правильно? Мейпл, ещё один наш общий друг, беседовал с толстушкой нашего класса Чакки. Одна Трэвелина отказывалась помогать своему соседу по парте, которому я из класса больше всех сочувствую, ибо такую мразь надо ещё поискать... А что я? Я старалась более-менее вникать в то, что я делаю, и иногда это получалось.
   Наша химичка, мисс Сатори, читала книгу и была слишком занята, чтобы кому-то помогать или объяснять. Холопы, разве мы этого достойны?
   Я бы так и выполняла задание, если бы не эта блондинка, сидящая за мной.
   Я только встала, чтобы взять с задних рядов другой учебник или энциклопедию с инструкциями к этому делу, но всё не без происшествий. Фелпс хитро ухмыльнулась, когда я уже шла ко своему месту, чтобы позже сделать уж слишком низкую для неё вещь...подставить мне подножку, чтобы я как следует навернулась на месте.
   Конечно, с такого все мои одноклассники лишь громко захохотали. Все, кроме Салли, Эш и Теодоры. Учительница, видимо, от громкого хохота отвлеклась и обратила на меня своё внимание.
– Мисс Джонсон, да что же Вы падаете на ровном месте?!
– Вот именно, – начала поддакивать нашей химичке Фелпс, самодовольно улыбаясь и еле сдерживая смех. – Джонсон, ты чего, ноги уже не держат? Ха-ха, Вы только посмотрите, даже на ногах устоять не может!
   Класс начал ещё громче хохотать над этим, как считалось бы в других классах, ничего не значимым случаем.
   Салли дёрнулась со своего места и поспешила помочь мне встать с пола, что я сделать не могла, почему-то. Даже мимолётное движение вызывало сильную боль, после которой я снова падала обратно, чем вызывала у сверстников ещё большие приступы смеха. Наконец, и Эш решил подойти ко мне с голубоглазой.
– Больно? – взглянул на меня Кэмпбелл, чуть-чуть надавливая на лодыжку.
   Я тихо ойкнула. Видимо, устоять на земле без поддержки мне будет трудно. Салли взяла мою руку и закинула к себе на плечо, что и поспешил сделать Эш. Мы вышли из кабинета, попросив учительницу отпустить нас в медпункт. Теодора внезапно отвлеклась от своей работы, и начала отпрашиваться у химички пойти вместе с нами.
– Я не понимаю, как можно насмехаться над тобой, Лэр?! – возмущался Эш, пока мы добирались до лестницы. – Ты же ей ничего плохого не делаешь?
– Не делает. Наша Джонсон максимум фингал ей под глазом оставить может. Но это, считай, пустяки, на фоне действий Трэвелины в адрес нашей Лэр. – подключилась Салли, уже начиная тяжело дышать.
– Ну, я ей задам! – продолжил зеленоглазый, шуточно засучив рукав на свободной руке. – Будет знать, эта церковная крыса, как нашу милую Лэрри обижать...
   Кэмпбелл ещё больше вцепился в прыгающую на одной ноге меня, то ли обнимая, то ли помогая вдвойне.
   Теодора что-то носилась рядом с нами, заводя монолог о том, как это неправильно, и что мы можем с заявлением на Фелпс пойти к директору. Но, думаю, мы не первые, кто такую жалобу на Трэвелину пускает.
   С горем пополам, но мы добрались до медпункта. Мы попытались открыть дверь, на что получили лишь громкий скрип этого куска дерева. Из коридора за углом послышался старушачий голос нашей медсестры, которой уже по голосу было понятно, что за восемьдесят.
– Вы что дверь ломаете?! – крикнула она, отталкивая нас с ребятами в сторону, не обращая ни капельки внимания на храмающую в сторонке меня. – Вам что, с уроков с болью в голове отпроситься надо (я же не одна так делаю?)? Я таким не занимаюсь. Идите, вон, доучивайтесь и домой все!
– Нет, миссис Клинтон, – подошла к медсестре Теодора. – у нас в классе подруга ногу ушибла, и мы приняли решение её в медпункт к Вам сводить, посмотреть, что там.
   Старуха начала что-то искать в кармане своего фартука, тихо бубня себе под нос какие-то ругательства, через минуту достав заржавевший ключ. Она со скрежетом открыла дверь, даже не пропуская нас вперёд.
   Ребята сидели так со мной весь урок, затаив дыхание наблюдая, как ко мне обращается эта старуха и часто спрашивая меня о моём самочувствии. Меня слегка смущало такое внимание к себе и то, что ребята так завалят проект вместе со мною, но я не могу НЕ быть благодарна им за такое! Тео, когда я уже сказала свою мысль вслух, побежала обратно в кабинет. Я уже подумала, что Тео пошла обратно проекты всем нам по-быстрому доделывать, но нет. Через пару минут она вернулась с нашими дневниками, демонстрируя нам записи на этот урок у всех нас, даже у неё самой – "Не было по уважительной причине".
   На следующий урок, медсестра уже откровенно выгнала моих друзей из кабинета. Ребята пошли за ещё невзятыми со шкафчиков учебниками по Биологии, чтобы направиться в нужный им кабинет. Миссис Клинтон оставила меня одну в кабинете, пока сама отправилась в столовую, которую она благополучно пропустила из-за меня.
   Я осталась одна. Так проходили минуты. Я просто сидела и чего-то ждала, пока в дверь медпункта не раздался стук и подёргивания дверной ручки. Я прекрасно помню звук ключа, провёрнутый медсестрой перед уходом. Я аккуратно, чтобы без какой-либо боли, встала и направилась к двери, в которую кто-то яростно барабанил.
– Входите, прошу. – сказала я, пока ещё со спокойным лицом открывая дверь, но человек, которого я увидела, явно нарушил это спокойствие. – О Боже!
   Передо мной стояла низкорослая синевласая девушка, которая была ужасно избитая. На ней было множество синяков, из носа и рта лилась кровь, а глаза были красными и из них текли слёзы по скалам с синяками. Одежда во многих местах была порвана и в грязи, а левый рукав кофты был вообще оторван, и девушка что-то придерживала другой рукой на плече.
– Проходи скорее! – воскликнула я, пропуская избитую в кабинет. – Кто это тебя так избил?!
   Девушка что-то захлёбываясь слезами  рассказывала, пока я везде искала вещи, которые хотя бы чем-нибудь могли помочь ей. Салфетки, ватные комочки, пластыри, чтобы мелкие раны заклеивать...
   Из рассказа девушки я узнала, что бедную подкараулили возле кабинета химии, где всё и произошло. Девушка прекрасно запомнила, как её избивали и что с ней делали. Как ей ставили тот или иной синяк, куда пинали ногами, сколько зубов выбили такими пинками и сколько раз она получала пощёчину, но одно волновало меня больше всего – кто это сделал?
– Кто так с тобой поступил?!
– Т-Тр... Трэ.. эвел-лина..