Мастер и Маргарита

Глава 29. Судьба мастера и Маргариты определена

На закате солнца высоко над городом на каменной террасе одного из самых красивых зданий в Москве, здания, построенного около полутораста лет назад, находились двое: Воланд и Азазелло. Они не были видны снизу, с улицы, так как их закрывала от ненужных взоров балюстрада с гипсовыми вазами и гипсовыми цветами. Но им город был виден почти до самых краев.
Воланд сидел на складном табурете, одетый в черную свою сутану. Его длинная широкая шпага была воткнута между двумя рассекшимися плитами террасы вертикально, так что получились солнечные часы. Тень шпаги медленно и неуклонно удлинялась, подползая к черным туфлям на ногах сатаны. Положив острый подбородок на кулак, скорчившись на табурете и поджав одну ногу под себя, Воланд не отрываясь смотрел на необъятное сборище дворцов, гигантских домов и маленьких, обреченных на слом лачуг. Азазелло, расставшись со своим современным нарядом, то есть пиджаком, котелком, лакированными туфлями, одетый, как и Воланд, в черное, неподвижно стоял невдалеке от своего повелителя, так же как и он не спуская глаз с города.
Воланд заговорил:
− Какой интересный город, не правда ли?
Азазелло шевельнулся и ответил почтительно:
− Мессир, мне больше нравится Рим!
− Да, это дело вкуса, − ответил Воланд.
Через некоторое время опять раздался его голос:
− А отчего этот дым там, на бульваре?
− Это горит Грибоедов, − ответил Азазелло.
− Надо полагать, что это неразлучная парочка, Коровьев и Бегемот, побывала там?
− В этом нет никакого сомнения, мессир.
Опять наступило молчание, и оба находящихся на террасе глядели, как в окнах, повернутых на запад, в верхних этажах громад зажигалось изломанное ослепительное солнце. Глаз Воланда горел так же, как одно из таких окон, хотя Воланд был спиною к закату.
Но тут что-то заставило Воланда отвернуться от города и обратить свое внимание на круглую башню, которая была у него за спиною на крыше. Из стены ее вышел оборванный, выпачканный в глине мрачный человек в хитоне, в самодельных сандалиях, чернобородый.
− Ба! − воскликнул Воланд, с насмешкой глядя на вошедшего, − менее всего можно было ожидать тебя здесь! Ты с чем пожаловал, незваный, но предвиденный гость?
− Я к тебе, дух зла и повелитель теней, − ответил вошедший, исподлобья недружелюбно глядя на Воланда.
− Если ты ко мне, то почему же ты не поздоровался со мной, бывший сборщик податей? − заговорил Воланд сурово.
− Потому что я не хочу, чтобы ты здравствовал, − ответил дерзко вошедший.
− Но тебе придется примириться с этим, − возразил Воланд, и усмешка искривила его рот, − не успел ты появиться на крыше, как уже сразу отвесил нелепость, и я тебе скажу, в чем она, − в твоих интонациях. Ты произнес свои слова так, как будто ты не признаешь теней, а также и зла. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп.
− Я не буду с тобой спорить, старый софист, − ответил Левий Матвей.
− Ты и не можешь со мной спорить, по той причине, о которой я уже упомянул, − ты глуп, − ответил Воланд и спросил: − Ну, говори кратко, не утомляя меня, зачем появился?
− Он прислал меня.
− Что же он велел передать тебе, раб?
− Я не раб, − все более озлобляясь, ответил Левий Матвей, − я его ученик.
− Мы говорим с тобой на разных языках, как всегда, − отозвался Воланд, − но вещи, о которых мы говорим, от этого не меняются. Итак…