Куб [Редактура]

Часть 1

    Вы когда-нибудь задумывались, где вы умрете? И, когда вы будете умирать, каким будет ваше последнее слово? Признаюсь честно, я не размышляла о смерти. В тринадцать лет об этом как-то не думается. Думается о парнях (и чтобы с внешностью Зака Эфрона или Роберта Патисона!), о первой любви, о новой юбке (той самой, от Виктории Сикрет, чтобы все одноклассницы обзавидывались). Думается о прыщах, облепивших все лицо (в особенности лоб) и никак не желающих исчезать даже после едва ли не ежечасных умываний теплой водой и втиранием в кожу специальных кремов и масел. Думается о вечеринках, только таких, как в сериале «Молокососы». О родителях тоже иногда думается, особенно, когда из-за них приходится в очередной раз откладывать прогулку с друзьями и садиться учить эти долбаные уроки. Но вот думается ли о смерти? Никогда. Господи, да любой адекватный человек вам подтвердит, что в тринадцать лет смерть явно не к лицу, пусть даже и усеянному алыми прыщами, от которых не спасает ни один тональник.

    Брелок, подвешенный к кольцу, соединяющему воедино связку ключей, весело переливался на солнце. Я внимательно разглядывала, как любопытные лучи с осторожностью и интересом огибали выграненные изгибы, преломляясь и брызжа мне в лицо капельками ослепляюще яркого солнца. Посередине брелка белой и наполовину стершейся краской было написано мое имя. Мама подарила мне эту вещичку еще несколько лет назад, и с тех пор я ни разу не снимала брелок, хотя с ним связка ключей стала гораздо тяжелее.

    Я познакомилась с Эдуардом три дня назад. Шла домой по дороге из школы, по этой самой, кстати сказать, дороге, по которой сейчас иду, и вертела в руках связку ключей. Вдруг брелок сорвался с кольца, соединяющего его с ключами, отскочил от парапета и упал прямо на дорогу. Я, понятное дело, побежала за ним, а он застрял между прутьев в водоотводе так, что пришлось сильно нагнуться, чтобы его достать. По всем известному закону подлости, звук шин от едущей прямо на меня машины я услышала только тогда, когда уже полностью распласталась на асфальте и подняться никак не успевала. Теперь вы понимаете, почему я начала все это с вопросов о смерти? Если бы Эдуард не увидел мои торчащие снизу ноги, то переехал бы через меня, словно через дорожного полицейского, и понял, что проехал по живому человеку, только тогда, когда мои кости затрещали бы, ломаясь под тяжестью автомобиля.

    Подул ветер и зашевелил листву крон деревьев над моей головой. Я оторвалась от разглядывания брелка на ключах и вытянула шею, вслушиваясь в шелест листьев, которые словно бы шептали мне нечто, что я была не в силах разобрать. Сквозь тонкие верхние ветки, обрамленные зеленой и налившейся хлорофиллом листвой, виднелись кусочки безоблачного голубого неба.