Run like the Devil {l.s}

CHAPTER XIV (PART 2)

***

— Найл, — говорит Луи позже тем днём, — у меня вопрос, — он потирает щемящие глаза, перед которыми начинает плыть после корпения над крошечным и выцветшим текстом антропологической статьи, датированной 1977 годом, про одержимость дьяволом в римско-католической Шри-Ланке. Из неё он узнал, что ничего из прочитанного ему не пригодится, что провоцирует неслабую депрессию.

— Валяй, чувак.

Луи бросает взгляд на дверь ванной комнаты: всё ещё закрыта, и он слышит звуки льющейся воды. Лиам выбежал в магазин, чтобы закупиться едой и выпивкой.

— Тебе известно, — нерешительно начинает он, — о том, возвращался ли кто-нибудь когда-нибудь, э-э... назад? Когда был демоном.

Найл пристально на него смотрит.

— Что ты имеешь в виду? Типа превращение обратно в человека? — Луи кивает, неуютно ёрзая. — Не знаю, — осторожно говорит парень. — Ты хочешь, чтобы я разузнал?

— Если можешь, — терзает Луи губу. — Только...

— Да всё нормально, — говорит Найл. — Одному богу известно, что я только рад ухватиться за новый проект.

Луи смеётся.

— Ботаник, — любя говорит он. Его сердце неистово бьётся, и он тянется достать из стопки очередную книгу. — Что бы я без тебя делал?

— Загнулся бы, — отвечает Найл, возвращаясь к изучению свитка, который разложил на столе. — Засох. Помер с голода.

— Я знаю, как пробраться в твой бункер, — замечает Луи. — Там припасов хватит на годы вперёд.

Найл закатывает глаза.

— Я каждый месяц меняю комбинацию на замке.

— Параноик, — ворчит Луи, но думает я рад. Он думает о доме и о том, что он себе воображает как невидимый полукупол, который защищает его, думает о том, сколько труда Найл вложил в его построение и содержание. О том, как здесь безопасно, поистине безопасно. Люцифер собственной персоной мог, вероятно, стоять на краю, мог скалить зубы, раздосадовано рыча и шастая вокруг, заглядывая в окна, но не смог бы пересечь черту. Ему пришлось бы подождать. Как только Луи позволяет мысли уютно расположиться в сознании, слышится стук — тихий, но его ни с чем не спутаешь — во входную дверь. У Лиама есть с собой связка ключей, и когда он стучит, то это всегда, всегда двухтактная мелодия собачьего вальса. Луи ловит взгляд Найла, и оба кивают; Луи осторожно движется в сторону, чтобы забрать нож, спрятанный под обивкой сиденья стула, а Найл вытаскивает серебряный кинжал из нижнего ящика стола. Стараясь ступать как можно бесшумнее, Луи приближается к двери, одну руку крепко прижимая к стволу пистолета, а другую к спусковому механизму.

В двери нет глазка, поэтому он как можно быстрее снимает цепочку, засов, затем второй засов, отбрасывает припорку в сторону, и ногой распахивает дверь.

Его рот беззвучно открывается, когда он видит фигуру на крыльце.

— Сташа? — говорит он, когда обретает голос, инстинктивно отпуская курок, и тянется рукой в карман за — пожалуйста, пускай она будет там — флягой. У него, пожалуй, занимает несколько секунд открыть крышечку и плеснуть на дрожащую девочку на крыльце святой водой, мысленно готовясь к шипению и воплям, но-

Ничего не происходит. Ребёнок смотрит на него, промокший до нитки, обняв себя руками, и говорит:

— Вы можете мне помочь?

— Christo, — говорит он на случай, если святая вода вдруг испортилась, или не была освящена правильно, но глаза девочки по-прежнему остаются коричневыми и боязливыми.

— Что?

— Найл, — зовёт Луи, — позови Гарри, ладно? — он осматривает гостью с головы до ног, отмечая, что она выглядит ещё истощённе, чем несколько дней назад. — Как ты сюда попала?

— Не знаю, — отвечает она. — Я проснулась прямо в конце проезжей дороги, — она на грани слез, и Луи смотрит на половик, на котором она стоит, и знает, что на дереве под ним выжжена Дьявольская ловушка. Он ступает в сторону, открывая дверь.

— Входи, — говорит он, наблюдая, как она делает шаг, два шага, переступая соляную линию, закопанную под порогом, и становится перед ним. На полу появляются маленькие лужицы от капель, что с неё стекают.

— Она ушла, — говорит девочка, выстукивая зубами и начиная дрожать ещё сильнее. — Честно.

— Она говорит правду, — раздаётся позади него голос Гарри. Луи наблюдает за тем, как её взгляд перемещается на него и расширяется, наполняясь знакомым страхом. — Здесь только она.

— Пойду принесу полотенца, — отзывается Найл. — Здесь где-то ещё есть обогреватели.

Они усаживают гостью на диван, укутав в три полотенца, вручив чашку чая и включив три обогревателя. Озноб превратился в мелкое дрожание, которое, Луи думает, не имеет никакого отношения к температуре её тела; но всё же он вынуждает её делать небольшие глотки чая и просит двигать руками и ногами. Однажды у него тоже была гипотермия, примерно в её возрасте. То был один из немногих случаев, когда Трой отвёз его непосредственно в больницу.

— Сколько ты помнишь? — мягко спрашивает он, когда девочке удаётся беспрепятственно пошевелить каждым пальцем на руках и ногах, и когда она допивает весь чай. — Ты помнишь нас? — он указывает жестом на себя и Гарри, который прислоняется к стене, скрестив руки и наблюдая.

— Да, — немного сипло говорит она. — Совсем чуть-чуть. А он... — она бросает взгляд на Гарри. — Один из?..

Луи прикусывает губу.

— Он демон, — говорит он, — но не опасен. Он хочет тебе помочь.

— Она злится на него, — шепчет Сташа. — Это я помню.

Гарри издаёт крошечный звук, и Луи резко поворачивается на него посмотреть, но, увидев едва заметный кивок, возвращает внимание обратно к девочке.

— Теперь уже всё позади, — говорит он, мысленно ругая себя за то, что не приложил к этому руку. — Ты в безопасности, и она больше не будет в тебя вселяться. Она не сможет сюда попасть.

— Она демон? — Луи кивает. — Но он тоже демон?

— Долгая история, — вмешивается Гарри и, вскинув руки, осторожно делает несколько шагов к дивану, прежде чем опускается перед девочкой на колени, по правую сторону от Луи. — Но ты права, она злится на меня, потому что я ей сопротивлялся. Наверное, как и ты, да?

Сташа лихорадочно кивает головой. На её глаза наворачиваются слезы.

— Я пыталась...

— Ш-шш, — говорит Гарри. — Я знаю. Но она очень сильная, и ты мало что можешь сделать.

Слезы сказываются по её смуглым и слегка впалым щекам. Луи вспоминает фото из доклада о её пропаже и яростно моргает.

— Гарри прав, — нежно говорит он. — В этом совсем нет твоей вины, слышишь?

— Моя семья мертва? — спрашивает девочка, и что-то ломается внутри Луи, когда он утвердительно кивает и наблюдает за тем, как морщится её лицо, и она начинает плакать. Вопреки своим инстинктам притянуть её в объятия, он ей не мешает; не его это право. Его пальцы подрагивают, а сам он подпрыгивает, когда чувствует руку, большую и тёплую, поверх своей правой. Спустя минуту нерешительности, он сильно сжимает ладонь в ответ, и замирает.

Он не уверен, сколько они так сидят, сплетя руки и давая девочке выплакаться. В какой-то момент, большим пальцем Гарри начинает поглаживать тыльную сторону его ладони, успокаивая. Луи думает, что благодарность, должно быть, разносится от него осязаемыми волнами, когда Гарри слегка сжимает его пальцы, словно желает показать, что он её чувствует.

— Эй, — произносит он, когда рыдания почти прекратились, уступив место всхлипам, которые с каждым разом становятся всё реже, — давай-ка мы тебя покормим?

— Не хочу есть, — икает девочка.

— Знаю, — говорит Луи, потому что действительно знает, — но поесть всё равно нужно. Тебе станет лучше, обещаю. И, к слову, должен сказать, что Гарри потрясающе готовит, — он уголком глаза видит, что Гарри в ответ слегка краснеет, его подсыхающие волосы мягким ореолом вьются вокруг головы, провоцируя желания протянуть к ним руку и коснуться.

— Хорошо, — отвечает она, неуверенно, но Луи и такое соглашение подойдёт.

— Отлично, — говорит он. — Найлер, Лиам вернулся с магазина? — На каком-то моменте ему показалось, что он слышал звук открывшейся и закрывшейся двери.

— Он здесь, — отзывается Найл с кухни. — Подойти на минутку, хорошо?

Луи улыбается и убирает ладонь из руки Гарри.

— Сейчас вернусь, — как можно спокойней говорит он — что-то проскользнуло такое в голосе Найла, что ему не понравилось, поэтому, когда он входит на кухню, Найл и Лиам оба на него смотрят с нахмуренными и побледневшими лицами, его на мгновение прошибает чувство, словно он проглотил горсть льда размером с бейсбольный мячик.

— Лу, — начинает Найл. — Лиам только что проверил Национальный центр по проблемам пропавших без вести детей и-

— Что, — отстранённо, едва слышимо поверх пульса, отбивающего ритм в ушах, говорит Луи. — Кто.

Лиам молча протягивает ему телефон. Луи берет его дрожащими руками и смотрит. Когда он его роняет, экран начинает рябить, но Лиам никак не это не реагирует, лишь встаёт и притягивает Луи в болезненно-крепкие объятия, а Найл обнимает его со спины и бормочет что-то, чего Луи не может понять. Видимо, слова на каком-то языке, на котором он не разговаривает, потому что смысл не фиксируется в сознании, не может отвлечь его от плаката «ПРОПАЛ РЕБЕНОК», который постоянно мелькает перед глазами, и от фото, которое он ни разу не видел, но узнал мгновенно, смог бы узнать даже без жирного шрифта вверху, который гласит: «ФЕЛИСИТИ ТОМЛИНСОН-ДИКИН, пропала со вчерашнего дня». Давление тел вокруг него начинает удушать. Он рад ему.