Мир в хорошие руки

23

По-умному, пора мне было отсюда сваливать, как тому попугаю, - хоть тушкой, хоть чучелом... Поехать в Купчино, сфоткаться айфоном, позволить Андрею оплатить адвоката с мозгами и послать Гену подальше, желательно туда, где небо в клеточку. Вместо этого я долго и безуспешно искал совок с веником. Не обнаружив в стерильной кухне хозяйственных инструментов, ногами кое-как сгреб осколки стакана в кучку и отошел к стеклянной стене. Уселся на пол и принялся пялиться на снег. Он быстро густел: пухлые хлопья лепились к стеклу, таяли и стекали вниз свинцовыми дорожками, будто это плакал город.

Поток машин подо мной упорно пробивался сквозь белую круговерть. Параллельно ему текла река зонтов, поднятых капюшонов и сутулых плеч. Все вместе это напоминало броуновское движение молекул – вечное, бессмысленное и все же необходимое. Машура и дракон Женетт тоже сейчас были там, среди молекул. Быть может, у девчонки мерзли руки – ее перчатки полосатыми шерстяными трупиками валялись, забытые, на полу. А кто такой я сам: наблюдатель с микроскопом и линейкой или обыкновенная частица, неотличимая от множества остальных? И может ли одна единственная частица что-нибудь изменить, даже если начнет вести себя не так, как другие?

Внезапно мне вспомнились слова Ноала: «Смерть одного человека – трагедия. Смерть миллионов – статистика». Выходит, демиург прав: совершать идиотские подвиги ради одной Машуры проще, чем ради целого мира, который я и узнать-то толком не успел.

Однажды, еще когда Вовка жил у бабушки, один из наших флудов зашел так далеко, что мы принялись рассуждать, мог бы каждый из нас пожертвовать жизнью и ради чего. Вован заявил, что мог бы спрыгнуть с крыши своей пятиэтажки, если бы знал, что мать тогда бросит пить. Я возразил, что это дурь, потому что Вовану тогда будет уже все равно. Друг набычился и предположил, что мне самому слабо спрыгнуть. Я заявил, что не слабо, если внизу будет проходить Гена, и я угожу ему прямо на голову. Только все равно это дурь, потому что проще в тех же целях использовать кирпич. Мы чуть не поссорились, но потом решили взглянуть на проблему шире и сошлись на том, что неплохо было бы отдать жизнь за родину, чтобы потом о нас сняли кино, и родаки осознали, какие же они идиоты.

Наверное, посвяти я своего друга-романтика в сегодняшнюю ситуацию, он спросил бы, а не слабо ли мне отдать жизнь за чужую родину. На что я мог бы ответить: «Не слабо, но дурь, потому что спасти ее я смогу, только выжив»...