Пока я жива

Двадцать три

Из глубины темного сада к нам подбегает Кэл.

-Еще, -требует он, протягивая руку.

Мама открывает стоящую у нее на коленях коробку с фейерверками, заглядывает внутрь, словно выбирая шоколадку, осторожно вынимает петарду и, прежде чем отдать Кэлу, читает, что написано на этикетке.

-«Заколдованный сад», -сообщает она ему.

Зажав в руке петарду, Кэл бегом возвращается к папе. Голенища его резиновых сапог шлепают друг об друга. Лунный свет просачивается сквозь крону яблони и брызгами разлетается по траве.

Мы с мамой принесли из кухни стулья и сидим рядышком у задней двери. Холодно. Изо рта идет пар. Настала зима, от земли тянет сыростью, словно жизнь замерзла и все в природе затаилось, чтобы сберечь силы.

-Знаешь, как страшно, когда ты уходишь, не сказав никому, куда собралась? –спрашивает мама.

Я фыркаю. Мама и сама большая мастерица исчезать. Она с удивлением смотрит на меня, очевидно недоумевая,чему я смеюсь.

-Папа сказал, что вернувшись, ты спала два дня напролет.

-Я устала.

-Он с ума сходил от страха.

-А ты?

-И я.

-«Волшебный сад»! –объявляет папа.

Неожиданно раздается треск, и в воздухе распускаются огненные цветы, растут, падают и увядают в траве.

-Ах, какая красота! –восхищается мама.

-Скучища, -кричит в ответ Кэл, вприпрыжку подбегая к нам.

Мама снова открывает коробку:

-Хочешь ракету? Может, она окажется лучше?

-Ракета-это здорово! –Кэл ликующе обегает сад и отдает ракету папе. Вместе они втыкают палку в землю. Я думаю о птице, о кролике Кэла. О всех живых существах, умерших в нашем саду; теперь их скелеты теснятся под землей.

-Почему ты решила поехать именно на море? –интересуется мама.

-Просто захотелось.

-А почему на папиной машине?

Я пожимаю плечами:

-Вождение было в списке.

-Видишь ли, -начинает мама, -ты не можешь все время делать то, что тебе захочется. Нужно думать и о других. О тех, кто тебя любит.